Но главное состояло в том, что он наконец-то понял: быть с ней – вот что желанно ему больше всего на свете.
– Скоро ли мы вновь вернемся к работе? – спросил он. – Мне необходимо чем-нибудь занять мозги.
– Через несколько дней, Джек. Сначала я должен кое-кого навестить.
К концу недели я уже был на ногах, но все же чувствовал себя слабым и больным. Я отправил Барака в суд прошений с сообщением о том, что смогу приступить к работе со следующего понедельника, и мой помощник притащил кипу новых дел. Читать их было для меня истинным удовольствием, поскольку я почувствовал, что наконец-то вернулся к прежней жизни.
В воскресенье я оседлал Бытие и отправился в город.
Первым делом я собирался посетить Гая. На дворе было двадцать второе апреля. Минуло ровно четыре недели с тех пор, как погиб Роджер и начались все последующие ужасы. Стояло тихое весеннее утро, и я неторопливо ехал по улицам Лондона. Даже этот мрачный город сейчас казался чистым и светлым. Серо- коричневые тона улиц смягчала зелень деревьев, растущих в церковных дворах. Благодаря обильным дождям, пролившимся на город в последние дни, все вокруг цвело и зеленело.
Я полагал, что в воскресный день застану Гая дома. Он, должно быть, уже сходил в церковь и засел за свои книги. Последние десять дней я ничего не слышал о нем, хотя сам, еще лежа в постели, послал ему весточку с сообщением, что убийца найден и погиб.
Когда я привязывал Бытие у дома Гая, мое сердце трепетало. Вдруг он скажет, что нашей дружбе конец, и выгонит меня вон? Подойдя к двери лавки, я с удивлением обнаружил, что она открыта, а изнутри доносятся знакомые голоса. Я неслышно вошел и, осторожно ступая, подошел к двери приемной. Сквозь узкую щелку я увидел закрытый том Везалия, лежащий на столе.
Голос Пирса, доносившийся из приемной, звучал глухо, но был острым, как скальпель.
– Вы, старый черномазый мерзавец! Если бы этот адвокатишка заявил властям, что я вор, меня могли повесить ко всем чертям!
– Он не стал бы…
– Откуда вам знать? А теперь я скатился до состояния нищего, живу со всякими отбросами и шарахаюсь, только завидя констебля.
– Тебя никто не пытается преследовать, Пирс. – Голос Гая звучал невыразимо устало. – Но почему ты обворовывал меня?
– А почему бы и нет? Подмастерьям платят сущие крохи, и я горбатился на вас, почитай, бесплатно.
– Ты мог бы попросить прибавки.
– Я в любом случае не собирался оставаться у вас в услужении. Я хотел найти новую работу, и деньги были мне весьма кстати.
Молодой негодяй рассмеялся.
– Мне опостылели ваши жалкие причитания о том, что я должен научиться состраданию к людям.
Слушая этот диалог, я очень жалел о том, что рядом со мной нет Барака.
– Я пытался научить тебя чувству моральной ответственности. – Голос Гая надломился. – Я хотел сделать из тебя хорошего человека.
– А я тем временем выполнял за вас всю грязную работу и убирал кровавые ошметки, которые вы оставляли после себя, когда потрошили тела покойников. А также я знал, что вы неравнодушны к моему телу. По крайней мере, к моей заднице.
– Никогда… – В голосе Гая звенело отчаяние.
– Я хочу денег. Мне нужно все, что у вас есть. А потом вы напишете мне рекомендательное письмо, и я отправлюсь на север искать новую работу.
– Денег я тебе дам, Пирс, а вот рекомендацию – никогда, – твердо ответил Гай.
– Тогда я вырежу ваше сердце и посмотрю, такая же коричневая у вас кровь, как лицо, или нет.
Я вытащил из ножен кинжал и пинком ноги распахнул дверь.
Гай сидел на табуретке, прислонившись спиной к стене, а Пирс стоял рядом, приставив к его груди длинный нож. Лицо парня, которое я привык видеть спокойным и лишенным эмоций, сейчас раскраснелось и было искажено яростью и перепачкано уличной грязью. Некогда привлекательный, аккуратно одетый подмастерье теперь выглядел совершенно иначе. При виде меня его глаза округлились, однако приняли прежнее выражение, когда он понял, что я один.
– Не прихватил сегодня с собой своего телохранителя, горбун? – издевательски осведомился он. – Что ж, тогда я и с тобой разберусь, причем с большим удовольствием.
– Нет! Если ты причинишь вред Гаю, клянусь Богом, ты не выйдешь из этого дома живым. Гай говорит правду, тебе ничего не грозит. Он забрал деньги, которые ты украл у него, так что против тебя нет никаких улик. Уходи, убирайся отсюда и никогда больше здесь не показывайся. Поверь, это лучшее предложение, на которое ты можешь рассчитывать по эту сторону могилы.
Меня переполняла холодная ярость. После того как я лицом к лицу столкнулся с Кантреллом, это жалкое существо казалось мне просто насекомым. Мой тон, поведение и взгляд, которым я смотрел в его безжизненные глаза, должно быть, произвели впечатление, поскольку Пирс опустил нож.
– В таком случае отойдите от двери, – сказал он.
– Сначала ты брось нож.
Поколебавшись, парень положил нож на рабочий стол Гая. Я отодвинулся от двери, и, пройдя мимо меня, он вышел в лавку. Там он схватил со стола том Везалия и опрометью выбежал из дома. Вскоре его шаги затихли в конце улицы. Гай судорожно перевел дыхание.
– Спасибо, – сказал он. – Хотя вряд ли он убил бы меня. У него на это попросту не хватило бы смелости. И все равно приятно, что в этом не пришлось убедиться на собственной шкуре. Еще раз спасибо.
– Он стащил твоего Везалия.
– Да, он получит за него неплохие деньги. Что ж, придется потратить то, что он украл, на покупку нового экземпляра.
– Утром я сомневался, стоит ли ехать к тебе, и очень рад, что все-таки решил это сделать.
Гай кивнул. Я обратил внимание на то, что его темные руки, лежавшие на коленях, заметно дрожат.
– Пирс постучал в дверь примерно с час назад, – стал медленно рассказывать мой друг. – Когда я открыл ему, он отшвырнул меня в сторону, ворвался внутрь, вытащил нож и привел меня сюда. Раньше, работая со мной, он всегда улыбался, был приветлив и услужлив, но сегодня его лицо выражало лишь холодную решимость и злость.
Гай покачал головой.
– Прости меня за то, что я не давал о себе знать, Мэтью, но я оставался в обиде на тебя. Прежде чем разоблачать Пирса, ты должен был обратиться ко мне, и я обязательно согласился бы устроить ему перекрестный допрос, ты знаешь.
– Я приношу тебе свои извинения.
Гай с усилием улыбнулся.
– Что ж, сегодня наконец все точки над «i» расставлены. – Он указал на второй стул. – Присядь. Я пока не чувствую себя в силах подняться на ноги.
Когда я сел, он долго смотрел на меня, не произнося ни слова, а потом спросил:
– Кантрелл мертв?
– Да.
– Расскажи мне обо всем, что произошло, и как закончилась эта история. Если, конечно, ты в состоянии говорить об этом.
Он сидел, внимательно слушая мой рассказ о том, как мы взяли приступом дом Годдарда, как я догадался, что убийцей является Кантрелл, о часах, полных отчаяния, проведенных мною в канализации дома леди Кэтрин Парр.
– Я и думать не мог, что на твою долю выпали столь ужасные испытания, – тихо проговорил Гай, когда я умолк. – И вот что: перед тем, как ты уйдешь, я должен осмотреть твою спину.
– Буду тебе весьма признателен. Она до сих пор беспокоит меня. Послушай, Гай, кем все-таки был Кантрелл? Он убил семь человек, чтобы исполнить пророчество о семи чашах гнева, двоих – просто так,
