– Кранмеру. Впрочем, я и так сказал тебе больше, чем следовало бы.
– Но ведь ты сам ненавидишь политику не меньше, чем Роджер. Ты столько раз повторял это.
– И тем не менее найти убийцу Роджера я смогу только во взаимодействии с этими людьми. Мы с ними хотим одного и того же.
Поколебавшись, я добавил:
– Я буду работать совместно с коронером Харснетом.
– С этим человеком? Вспомни, как он пытался все извратить!
– Это делалось для того, чтобы отложить слушания, не привлекать к ним внимания публики. С уверенностью могу сказать одно: он не получал удовольствия, обманывая тебя.
Она посмотрела на меня грустными, усталыми глазами.
– Может, мне стоит освободить тебя от твоего обещания найти убийцу Роджера, Мэтью? Я ведь знаю, что ты, как и любой здравомыслящий человек, боишься этих всевластных людей.
Я печально улыбнулся.
– От нас уже ничего не зависит, Дороти. Я дал обещание Кранмеру.
– Я превращаюсь в обузу, – бесцветным голосом заметила она. – Это участь любой одинокой немолодой женщины.
Я наклонился и взял ее руку.
– Нет, Дороти, ты сильная женщина. Просто сейчас на тебя обрушилось слишком много всего. Это понятно. Но со временем ты непременно вновь обретешь свою силу.
– Говорят, когда умирает любимый, ты чувствуешь рядом с собой его душу. Я сидела здесь, ждала, надеялась, но… ничего не ощутила. Я чувствую только, что Роджера больше нет, что его вырвали из моей жизни.
– Время, Дороти. Тебе нужно время, чтобы смириться с этой утратой, – попытался утешить ее я.
– Теперь у меня впереди много свободного времени. Долгие годы, которые нечем занять.
При виде ее страданий у меня сдавило сердце.
– Дороти, – негромко заговорил я, – я хотел бы попросить тебя кое о чем. Понимаю, сейчас не самый подходящий момент, но это срочное дело. Нам необходимо выяснить, были ли общие знакомые у Роджера и… у еще одного умершего человека. Бартлетт готовит для меня список его профессиональных контактов. Не могла бы ты припомнить всех остальных, кого он знал. Его друзей, которые не были связаны с юридической практикой…
– Таких у нас не было. Юриспруденция была жизнью Роджера.
– Тогда, может быть, торговцы, его парикмахер, его врач. Не увольняли ли вы в последнее время кого- нибудь из слуг?
– Нет, ни одного человека.
– Как бы то ни было, такой список мне очень нужен.
– Тогда я составлю его прямо сейчас.
Я велел Маргарет принести бумагу. Дороти склонилась над листом, подумала и написала имена всех в Лондоне, с кем был знаком Роджер. Она передала лист мне.
– Здесь все, – сказала она.
Я взглянул на список.
– Спасибо. Это поможет.
– Если тебе понадобится от меня какая-то помощь, приходи в любое время. Похороны могут подождать до будущей недели, когда из Бристоля приедет Сэмюель. Я отправила ему письмо. А потом, Мэтью, приходи и поешь вместе с нами. Давайте мирно посидим и вспомним Роджера.
– Я непременно приду.
Я торопливо возвращался через Гейт-хаус-корт в свою контору, поскольку было уже почти три часа. Я пропустил обед, и поэтому в животе бурчало от голода. Среди многочисленных юристов, сновавших во всех направлениях, в отдалении я приметил Билкнэпа. Его тощее тело было искривлено и сгорблено. Словно почувствовав, что на него смотрят, он повернулся в мою сторону, наградил взглядом, полным ярости, и поковылял дальше. Может, у Роджера и не было врагов, подумалось мне, но у меня они есть, причем число их постоянно растет. Затем я выбросил этого презренного типа из головы.
Дэниел и Минни Кайт ждали в приемной моей конторы. Рядом с ними сидел Мифон в своей сутане. Сегодня на коленях у него лежала книжечка Нового Завета.
– Здравствуйте, – поприветствовал я Дэниела и Минни, демонстративно игнорируя Мифона.
– Я получил извещение из суда прошений, – окликнул меня сидевший за своим столом Скелли. – Слушания по делу мастера Кайта состоятся четвертого апреля.
Он передал мне извещение, я прочитал его и провел Кайтов и Мифона в свой кабинет.
– У меня хорошие новости, – сообщил я, когда все расселись. – Мой иск относительно изменения условий содержания Адама и отмены оплаты за него принят к рассмотрению, которое состоится через девять дней. Я также договорился о том, что его осмотрит врач, о котором я вам рассказывал. В пятницу. Я поеду вместе с ним.
– Мы видели Адама вчера, – сказал Дэниел Кайт. – Ему ни чуточки не лучше.
– Он заговорил со мной, – добавила Минни. – Сын заговорил со мной впервые после того, как его поместили в это ужасное место. И знаете, что он сказал? Он сказал, что ощущает запах огня, чувствует, как острые когти демонов скребут его руки. Это были всего лишь вши, от которых он постоянно чешется, а он, видите, как все обернул?
Она потрясла головой и плотно сжала губы, пытаясь не заплакать.
– Минни! – укоризненно проговорил Дэниел.
– Именно поэтому я не хочу, чтобы его выпускали из Бедлама раньше, чем появятся хоть какие-то признаки улучшения, – осторожно пояснил я. – Иначе он может попасть в беду. Если он будет получать приличный уход, там ему пока будет лучше, чем на воле.
Мне почему-то снова вспомнилась Эллен, добрая женщина с темными волосами, и ее странные слова о том, что она никогда не сможет покинуть Бедлам. Я перевел взгляд на Мифона, ожидая возражений с его стороны, но, к моему удивлению, он пригладил свою густую шевелюру ладонью и согласно кивнул.
– Может быть, это и к лучшему. Папистские волки нынче повсюду, честных священников подвергают арестам, а одного вчера протащили на веревке через весь город.
– Я это видел.
– Но если бы мне позволили побыть с Адамом, если бы я смог попытаться еще раз убедить его в том, что он может быть и непременно будет спасен…
– Сначала послушаем, что скажет врач, – оборвал я Мифона.
– Врач… – с безнадежностью в голосе проговорил священник. – А если мальчик одержим? Я начинаю бояться этого все больше и больше.
– А если о вашем пребывании там будет доложено Тайному совету? – заговорила Минни. – Что, если у них и там есть шпионы, и они доложат, что вы проповедуете доктрину, которую они не одобряют?
Мифон потряс головой.
– Я обязан сделать все, чтобы спасти Адама.
Он крепко сжимал Новый Завет – как икону, как талисман.
– Моя жена права, – подал голос Дэниел. – Если предоставить Адаму свободу выбора, он может натворить бед. Он не в том состоянии, чтобы выбирать для себя удел мученика.
Он посмотрел на меня.
– Сначала выслушаем доктора.
Мужчина перевел взгляд на Мифона.
– Вот так.
– Я встретил метущееся сердце среди собственной паствы и не могу молиться вместе с ним! – страдальчески проговорил Мифон, воздев глаза к небу.
На этот раз взглядом с ним встретились и Минни, и Дэниел, и оба покраснели.
– Я передам вам все, что скажет доктор, – сказал я, поднимаясь из-за стола.
В душе я испытывал не очень-то профессиональное удовольствие от того, что эти двое бросили вызов Мифону, несмотря на то что он вновь выдвинул пугающую мысль об одержимости Адама. Это была пусть
