гостиную.
Она отвела нас к палате Адама, но прежде, чем отпереть дверь, открыла смотровое окошко и заглянула внутрь. Оттуда послышалось торопливое молитвенное бормотание.
– Он в своем обычном состоянии, сэр, – сказала Эллен. – Извините, но я должна идти в гостиную и посмотреть, как там остальные.
Она ушла. Вопли, доносившиеся из коридора, утихли. Закованный Ученый, похоже, немного успокоился.
– Женщина-смотритель, – произнес Гай. – Невероятно!
– Она, по-моему, единственный человек из здешнего персонала, кто по-доброму относится к пациентам. Однако нам пора войти внутрь. Предупреждаю тебя, это испытание не из легких.
– Я готов, – спокойно ответил Гай.
Первым вошел я. Бумага из суда возымела эффект: в комнате пахло не так гадко, как прежде, в камине горел небольшой огонь, и Адам был одет в чистое. Но он, как и раньше, представлял собой жалкое зрелище. Истощенный до предела – кожа да кости, – он, скрючившись, лежал на полу, спиной к нам, и лихорадочно бормотал:
– Господи, ну дай мне знак, что я спасен! Спасен Твоею милостью!
Гай несколько секунд смотрел на Адама, а затем поддернул свой плащ и с легкостью, которой было трудно ожидать от человека его возраста, присел на корточки рядом с больным и заглянул в его лицо. Адам искоса бросил на него быстрый взгляд. При виде необычного цвета кожи своего нового посетителя его глаза на мгновение расширились, но он тут же отвернулся и снова принялся молиться.
Гай вывернул голову под неестественным углом, чтобы видеть глаза мальчика. Когда Адам умолк, чтобы перевести дыхание, он мягко спросил:
– Адам, почему ты думаешь, что Господь оставил тебя?
В глазах Адама что-то промелькнуло, и я понял, что контакт между ними установлен.
– Нет, – лихорадочно зашептал он, – но если он увидит мое смирение, то даст мне знать, что я спасен!
– Почему бы тебе не подняться с пола? Мне хотелось бы поговорить с тобой, но я слишком стар, чтобы сидеть на каменном полу.
Лицо мальчика напряглось, он враждебно стиснул челюсти.
– Ну что ж, ладно, придется старику потерпеть.
– Кто вы? – прошептал Адам.
Это были его первые слова, обращенные не к Богу, а к человеку.
– Я врач и хочу узнать, почему ты считаешь, что Всевышний покинул тебя.
– Он меня не покинул! – яростно проговорил Адам.
– Но ведь он и не дал тебе знака, что твоя душа спасена?
– Еще нет. Я прочитал Библию, и я молюсь, молюсь… – На глазах несчастного выступили слезы. – Но он все не отвечает.
– Тебе, должно быть, тяжело.
– Преподобный Мифон многие дни молился вместе со мной. Он заставлял меня укрощать плоть, воздерживаясь от пищи, но я только падал в обмороки.
– Ты молишься так усердно, – мягко проговорил Гай. – Услышишь ли ты Бога, если он ответит тебе?
Адам наморщил лоб и подозрительно поглядел на Гая.
– Как же я могу его не услышать?
– Твой страх так силен, что заглушает все остальное. Чего ты так боишься – преисподней?
– Геенны огненной, – прошептал Адам так тихо, что Гаю пришлось наклониться к нему. – Прошлой ночью я видел сон.
– Что тебе снилось?
– Я находился в карете, в каких ездят богачи. В черной карете, запряженной четверкой черных коней. Мы ехали по деревенской дороге. Поля были темными, а деревья – голыми. Я не мог понять, куда меня везут. Потом мы проехали через деревню. Люди выходили из своих домов и говорили: «Его везут в преисподнюю. Все глубже и глубже. Скорбите о муках, которые ему придется претерпеть, ибо он столь мерзок, что место ему – на самом дне адской бездны». Я посмотрел вперед и увидел на горизонте красные всполохи, а в нос мне ударил запах серы.
– Кто правил каретой? – уточнил Гай.
– Не помню.
Внезапно Адам, словно сломавшись, принялся всхлипывать, по его немытому лицу потекли слезы. Гай положил руку ему на плечо.
– Плачь, – сказал он, и я увидел глубокую грусть в его глазах.
И это Гай, который с такой холодной беспристрастностью рассуждал относительно смерти Роджера и рассказывал про состояние его внутренностей! Я почувствовал прилив необъяснимого гнева.
Наконец слезы Адама иссякли. Гай сделал еще одну попытку поднять его с пола, но мальчик опять стал сопротивляться.
– Мне нужно молиться, – проговорил он бесконечно уставшим голосом. – Прошу вас. Я и так потерял время, разговаривая с вами. Я должен молиться.
– Очень хорошо, но сначала ответь мне на один вопрос. Как ты думаешь, почему Господь насылает страдания именно на тебя? Он что, выделил тебя среди остальных?
– Нет. – Адам ожесточенно потряс головой, глядя не на Гая, а на стену. – Все должны бояться адских мук, как боюсь их я. Вечно гореть в дьявольском пламени – что может быть страшнее? В нашей церкви мы знаем истину: именно это ждет тех, кто грешит и кто не спас свою душу.
– А другие верующие, прихожане отца Мифона, – они тоже грешники?
– Да, но все они получили весточку от Бога о том, что они среди избранных, среди спасенных.
– Но не ты?
– Нет.
Адам повернулся лицом к Гаю.
– Я точно знаю, что не спасен. Преподобный Мифон говорит, что внутри меня дьявол. Я должен просить Господа избавить меня от нечистого, спасти мою душу. А теперь оставьте меня. Оставьте меня!
Этот неожиданный крик заставил меня вздрогнуть всем телом. Адам снова отвернулся к стене и принялся бубнить свои монотонные мольбы.
– Господи, услышь мои молитвы! Прошу, услышь меня!
Гай поднялся на ноги и мотнул головой в сторону двери. Мы вышли в коридор. На лице моего друга была написана злость.
– Не мог бы ты позвать смотрителя? – спросил он. – Но только женщину, а не того гоблина, который является тут главным.
– Хорошо, – ответил я и отправился в гостиную.
Там вновь воцарилась тишь да гладь. Сисси штопала, играющие шлепали картами по столу. К ним за столом присоединилась Эллен. Я заметил, что глаза Джейн красны от слез. Увидев меня, она закрыла лицо руками.
– Миссис Эллен, доктор Малтон хотел бы перемолвиться с вами парой слов, – смущенно проговорил я.
Звякнув ключами на поясе, смотрительница встала, и мы вышли из комнаты.
– Я приношу извинения за выходку Джейн, – сказала она, внимательно глядя на меня. – Она глубоко сожалеет о случившемся. Но приход посетителей неизбежно приводит пациентов в возбужденное состояние, и с этим приходится мириться.
– Я понимаю.
– Сегодня за ней придется присматривать внимательнее, чем обычно, иначе она может причинить себе какой-нибудь вред.
Гай стоял в коридоре и наблюдал за Адамом сквозь смотровое окошко. Услышав наши шаги, он с улыбкой повернулся к Эллен.
