причины.
И тут же повернулся снова к пацану, было в парнишке что-то… такое что-то…
А вот самого парнишки уже и не было. Он никуда не мог деться, - пара секунд, - если только раствориться в воздухе успел бы он за это время, но так ведь не бывает, - в нашем Мире, во всяком случае…
Я… Прервёмся. Я полагаю, что мне надо, - необходимо, - кое-что прояснить про свою персону.
Я читал подобную литературу, многие читали такое, раз вы сейчас читаете эти строки, значит, вы читали подобное и раньше… А может, и не читали, - ну, тогда тем более, стоит кое-что прояснить.
Так вот, зачастую, - да нет, сплошь и рядом, - в подобной литературе один из действующих лиц, - как правило, главный герой и повествователь, - выступает в роли… м-м, ну, этакого неопытного, ничего о себе не знающего первоклассника, - особенно, когда он взрослый…
И вдруг! - встреча! - взгляд! - Любовь… И в меру сил и таланта автора, далее следуют разнообразные переживания рефлективного характера, открытие истинного, главного Я.
Ну, постельные сцены я не комментирую, это другое…
И внутренний мир героя, в ходе этих самых разнообразных переживаний рефлективного характера, раскрывается и преобразовывается перед умилённым читателем в угодном автору и, что немаловажно, в угодном читателю плане, - что уж тут, ведь читатель, - это вы и я, и если мы читаем эту литературу, ориентация наша очевидна, nespas?
Вот я тут упомянул взрослого героя. Всё верно, если ты мальчишка, подросток, и у тебя это впервые, и Любовь, и ты летишь, тогда ты переживаешь лишь о том, чтобы этот полёт не прервался, а в какие цвета окрашены крылья твоей Любви, - какая разница, ведь ты на них летишь, эти крылья у тебя для того, чтобы летать…
А когда ты взрослый? Чтобы мужчина, - настоящий, нормальный вменяемый взрослый мужчина, - чего-то не знал про себя? Нет, не пустяки, - а не знал ГЛАВНОГО? Право, не очень я в это верю, хотя, может быть, конечно… Нет, господа мои, - во всяком случае, это не про меня.
Нет, говорю вам. Я про себя всё и всегда знал. И тогда знал, когда мы встретились с Вовкой, и до этого я про себя всё знал. И никаких переживаний рефлективного характера по этому поводу у меня не было. Никогда, даже в подростковом возрасте. Не знаю почему, а ведь я как раз знаю, твёрдо знаю, что рефлексия по поводу своей нетрадиционной ориентации, вот это как раз дело обычное. Повторяю, я не знаю, почему я не переживал, - не копался я в себе, - в силу не склонности к рефлексии, по-видимому, я не склонен и к самоанализу. А ещё, может быть, потому что у меня была Таня, но ведь и она появилась у меня не сразу…
Впервые я влюбился лет в тринадцать. В одноклассника, кстати, его тоже звали, - зовут, - Вовкой… Вот можете мне верить, можете не верить, но мы стали лучшими друзьями. Не сразу, но стали. А потом, гораздо позже, дошло и до секса, и это был дар, который сделал мне мой друг и любимый. И мы до сих пор дружим, хотя он и живёт теперь на другом конце страны, но это не важно, ведь дружба, это как память, всё зависит не от расстояний и времени, а от тебя самого, помнишь ты что-то, или нет, как бы давно и далеко это не было. И мы с Вовкой, - тем, первым Вовкой, - мы это помним.
Секс. Да, это важно, очень важно, это вершина, если нет секса, можно просто сойти с ума. Ну что ж, был секс. Да полно было секса, - нет, я не могу сказать, что я часто менял партнёров, а уж тем более партнёрш, Таня была для меня главная женщина на свете, но секса было предостаточно, и самого разнообразного. И когда я сам был мальчишкой, у меня был не только тот, первый Вовка, был и другой мой выбор, к человеку, который был старше, и тоже любовь. И позже, когда я сам уже был взрослым, у меня был мальчик, но тогда у нас с ним не сложилось, Умная Судьба готовила нас с Вовкой Беловым друг для друга…
Кстати, ненавижу это паскудное словечко - «заяц»! Услышал я тут недавно как-то раз, - Пашку моего на улице так один дядя назвал, я тогда… блядь, не буду, не в этот раз…
Та-ак, вот вы сейчас подумали: - Хорош гусь, на его сыновей, значит, чтобы никто, а сам-то, сам с Вовкой Беловым, а ведь Белов тоже чей-то сын…
Господа, я вам сейчас расскажу про Пашку. Блин, большое, что-то, получается отступление, но ладно…
Пашка в гораздо большей степени похож на меня, чем Тимка. Да, Пулемёт моя кровь и плоть, а Пашка нет, но именно Павел моя копия. Да я не про внешность, хотя все вокруг и поражаются нашему с ним внешнему сходству, - и так тоже бывает. Вот, а главное, - Пашка, это моя ментальная копия. И я не знаю, радоваться этому, или нет, но в сексуальных, а самое главное, в любовных предпочтениях мой Павел, - это моя копия.
У него есть девочка. Света. Но… это так принято. Да нет, Пашка не лицемер, куда как нет, и Света ему очень нравится, но любит он Олега. Да и секс со Светой… не может об этом быть и речи, ясно ведь, а с Олегом у Пашки тут всё нормально, - или ненормально, это уж как вам угодно, - но у них, как вершина, есть полноценный секс. А Олег старше Пашки, так-то. Хотя, вы сейчас снова можете меня обвинить в некоем лукавстве, ведь Олег старше моего Пашки всего на три года…
Это нам, взрослым, кажется несущественным, - что там, подумаешь, три года… Господа мои, а вот вы сами, apropos, вспомните-ка себя в четырнадцать лет, ну-ка! Когда тебе четырнадцать, а твоему другу и любовнику семнадцать, - это я вам скажу! - если у вас такого не было, - или вы это забыли, - хотя, как такое забыть? - я вам говорю: - это кажется очень даже существенным…
И вот ещё что, в заключение, а то пора мне возвращаться к Вовке Белову, пора мне его спасать… Расставим все точки по полагающимся местам. Если бы у Пашки появился не Олег, а старший, чем Олег друг, - по-настоящему взрослый, - я бы не протестовал. Боги, я призываю Вас в свидетели, я говорю правду! Как вам это заявление, не подумалось ли вам сейчас: - Мол, ни хуя себе, прямо какая-то Древняя Греция, да не поверим мы тебе, Ил! Ваше право. Но всё же, несмотря на ваше недоверие, - это так, я бы не возражал, - ревновал бы, - да, наверняка! - хотя, не в сексуальном отношении, а по-отцовски, - и ещё как друг бы я ревновал, - но не мешал бы. При одном условии, - да, конечно, как же тут без условий! - при одном условии: чтобы Пашка выбрал этого взрослого САМ, как и я, сам в своё время выбрал, как и меня самого выбрал Вовка Белов… И никаких «зайцев»…
Так-то. А к Древней Греции, к гомоэротизму, к гомофобии, и ещё к кое-чему я позже вернусь, но не сейчас, я же говорю, - сейчас мне пора спасать Вовку Белова…
Что за?! Блядь, да куда парень-то делся? Допился я, что ли?.. Х-говорила мэнэ мамо…
Я, выбросив бычок, осторожно, словно по минному полю, покрывшись холодным потом, двигаюсь к тому месту, с которого исчез мальчик.
- Это… парень… Ма-альчи-ик… Да ебит твою мать, куда он делся-то?! Мистика…
И после некоторой паузы, откуда-то снизу, из травы, раздаётся жалобное и протяжное:
- Ту-ута я-а…
Мне вдруг становится смешно, так вот, без перехода, я же с похмелья…
- Иде это, - тута? Щас, трава, блядь… - и мне уже не смешно, я пугаюсь, так же, без перехода, ведь передо мной в траве виден какой-то люк… - Опа! Ты здесь? Парень?
- Да-а…
- Вот это ни хуя себе! Как это ты так, вот ведь тетеря, блядь!
- Я… Ой!
- У-у-у… Чо там у тебя, ты как, цел?.. Чо молчишь-то?!..
- Да цел… вроде… не знаю…
- Заебись, не знает он... - бормочу я себе под нос, лихорадочно соображая, что делать. - Так, щас я… Так, пацан, ты потерпи чуток, я к машине смотаюсь, возьму там, что надо, и вытащу тебя. Ладно?
- Угу-у…
Короче, Вовку я вытащил, я не буду, господа, вас утомлять техническими деталями процесса, - вытащил, и всё…
Всё, да не всё, а начало…
