пустить в ход все веревки, включая и ту, что служила путеводной нитью.
Тщетно пытался Кирилл зачерпнуть. Ведерко прыгало по воде и никак не хотело лечь набок. Он поднял его. Огляделся.
— Нужен камень. Для тяжести. Давай-ка поищи.
— Может, вернемся, Кирилл?… Слышишь, как трещит?
— Делай, что тебе говорят. Наверх и вправо — там щель, забитая щебнем. Ну, живо!
Игорь молча уполз. Он долго не возвращался, и Кирилл, беспокоясь, не заблудился ли он, окликнул его. Не получив ответа, крикнул громче — голос его жутко усиленным эхом прокатился по каменному лабиринту. Он заорал что было мочи — и тут увидел подползавшего Игоря.
— Почему ты не отвечаешь?
Игорь, тяжело дыша, протянул на ладони камень.
— В приличном обществе принято отвечать на вопросы, — раздельно сказал Кирилл.
Он положил камень в ведерко. Теперь дело пошло. Семь раз пришлось опускать и поднимать ведро, чтобы наполнить всю посуду. Кроме того, они сами напились до отказа, — чтобы экономнее использовать емкости, как выразился Кирилл. От холодной, пахнущей снегом воды заломило зубы.
И еще раз в тот день отправился Кирилл в опасный путь внутри завала. Он привязал к камню записку и спустил ее на веревке на дно ущелья. Камень покачивался над прыгающим потоком. Бывают же здесь люди, думал Кирилл. За горой есть какой-то поселок. Люди недалеко. Не может же быть, чтобы здесь не проходили люди…
Он смотрел в каменное окошко, пока там, внизу, не начало темнеть. Ущелье наливалось синевой.
Висячий завал потрескивал — казалось, стонали камни, задыхаясь под страшной тяжестью.
— Который час? — спросила Катя.
— Без десяти девять. Вечера, — ответил из темноты голос Кирилла.
— Второй день кончается. — Катя тихонько вздохнула. — А кажется — второе столетие…
Она сидела, обхватив руками колени. Сидела и думала, что ужасно хочется умыться. Рассердилась на себя: надо же, какая чепуха лезет в голову.
Кирилл зажужжал динамкой. Пятно света запрыгало по изломанным стенам пещеры.
«Что он ищет все время? — подумала Катя. — Бродит по пещере как лунатик. Как будто в пещерах бывают потайные двери…»
— Игорь, — позвала она. — Ты спишь?
Молчание. Катя протянула руку и наткнулась на ботинок Игоря. Толкнула его.
— Перестань спать. Слышишь? Нельзя все время спать.
— Я не сплю.
— Почему же не отвечаешь?
— Ну вот — отвечаю. Что?
— Какой-то голос у тебя стал… неприятный… Сядь. Прошу тебя.
— Ну, сел.
Катя придвинулась, обхватила его голову, вгляделась в провалы глаз на слабо белеющем в свете фонарика лице.
— Не хочу, чтоб ты молчал… Слышишь?… — Ее пальцы гладили его щеки, ласково коснулись губ. — Мне ничего не страшно, слышишь? Только не молчи… Мне не страшно, потому что мы вместе…
— Мы замурованы, — хрипло сказал он. — Понимаешь ты это? Замурованы!
— Игорь, умоляю тебя!.. Нас найдут… Кто-нибудь пойдет ущельем и наткнется на записку. Кирилл же говорит, тут недалеко поселок…
— Кирилл говорит! Он тебе наговорит!.. Отцу всю жизнь испортил, а теперь… И-ди-от… — простонал Игорь сквозь стиснутые зубы. — Надо же быть таким идиотом, поддаться его уговорам… потащиться в эти проклятые горы…
Он замолчал. В мертвой тишине каменного мешка жужжала динамка, желтое пятно теперь не металось, оно медленно скользило по небольшому участку стены.
Текли ненужные, постылые часы. Спал Игорь, забылась тревожным сном Катя. Только Кирилл все бродил по пещере со своим фонариком. Хорошо, что никто не видел его лица.
Катя проснулась от стука. Она не сразу поняла, где она и что происходит. Испуганно воззрилась на свечу, догорающую на перевернутой консервной банке. Кирилл долбил ледорубом стену возле входного отверстия. Он был в майке, плечи его блестели от пота, нечесаные рыжие волосы торчали жесткими вихрами.
Кате показалось, что он сошел с ума.
— Что вы делаете, Кирилл? — спросила она.
Он сразу обернулся, провел ладонью по лбу.
— Идите-ка сюда. Видите? — Он ткнул ледорубом в слоистые беловатые обломки. — Это глинистый сланец. Когда-то наша пещера была открытой горизонтальной щелью, но потом ее забило… Сторону, которая обращена к обрыву, забило обрушенным пропластком сланца… Похоже; что щель тянулась дальше вдоль обрыва, но вот здесь ее перегородило обрушение.
— И вы хотите…
— Да. Хочу поковырять эту стенку. Посветите-ка фонариком, а то от свечи мало толку.
Катя принялась сжимать и отпускать тугой рычажок динамки. Она быстро устала, пришлось сменить руку. Потом она стала работать обеими руками. А Кирилл, казалось, не знал усталости. Долбил и долбил стену. Рушились обломки. Кирилл весь покрылся серой пылью, она смешивалась с потом…
Вдруг он бросил ледоруб и решительно направился к Игорю, и Катя машинально повела за ним луч фонарика.
— А ну-ка, вставай, — проговорил Кирилл. — Хватит валяться. Ну, живо!
— Уйди, — ответил Игорь. — Я не встану.
— Встанешь! — Кирилл был страшен.
— И не подумаю выполнять твои…
Игорь не договорил. Кирилл схватил его под мышки и рывком поставил на ноги.
— Ты не смеешь… — возмущенно начал Игорь.
— Смею!
Несколько секунд они стояли друг против друга, и Катя подумала, что сейчас они сцепятся в драке, но вдруг Кирилл сказал тихо, почти просительно:
— Мне трудно одному. Возьми ледоруб и помоги нам.
Игорь молча нагнулся, разыскивая ледоруб.
Теперь они долбили стену вдвоем, а Катя, закусив нижнюю губу, изо всех сил сжимала и разжимала динамку. Прошел час или два, а может быть, минут двадцать — они потеряли представление о времени. Сыпались из-под ледорубов обломки; те, что покрупнее, они вынимали и оттаскивали в сторону.
— Кирилл, — сказала Катя, — а вдруг обвалится потолок?
— Не обвалится. — Кирилл остановился, перевел дыхание. — Здесь, — он ткнул ледорубом вверх, — твердая порода… Отдохни, Игорь. И вы, Катя, отдохните. Давайте завтракать.
— Или обедать… — Катя улыбнулась в темноту.
Игорь от еды отказался. Катя с трудом уговорила его немного поесть. Потом они снова принялись прорубать туннель. «Туннель, — со страхом думала Катя, — который никуда не ведет».
И еще сутки прошли. В Кирилла словно демон вселился: чем дальше углублялся туннель, тем яростнее рубил он сланец. Игорь валился от усталости. У Кати одеревенели руки и тупо, не переставая, болела голова. А Кирилл был неутомим. Он позволял себе лишь редкие и короткие передышки. Когда Катя засыпала, он зажигал свечу и снова набрасывался на стену. «Откуда такая сверхчеловеческая сила?» — думала Катя. Она видела, что обломки, которые Кирилл вытаскивал из туннеля, по-прежнему серые и слоистые, и понимала, что Кирилл не остановится, пока не наткнется на камень. И, ужасаясь, она ловила себя на мысли, что ей все уже становится безразлично…
…Игорь отбросил ледоруб, потер плечо и пошел в тот угол, где лежали фляги и стояло
