— Да перестаньте, как вам не стыдно? — вмешалась Катя, уже забравшаяся в спальный мешок. — Надо же — о приоритете заспорили…
— Не люблю, — сказал Кирилл, — когда начинают вещать безапелляционным тоном.
— Да кто вещает? Сам только и делает, что распоряжается! Дораспоряжался! Завел нас…
— Игорь, Игорь, — прервала его Катя, — прошу тебя, замолчи.
— Пожалуйста. Могу вообще не разговаривать.
Кирилл задул свечу. Некоторое время все трое лежали молча. Потом раздался тихий Катин голос:
— Не могу отделаться от впечатления, что он слушает наши разговоры и… и они ему неприятны.
— Не будьте такой уж чувствительной, — отозвался Кирилл. — Все-таки он робот, а не человек.
— Как по-вашему, Кирилл: откуда он здесь взялся?
— Об этом и думаю… У него в лапе был обломок браслета от цепи. Значит, можно предположить, что он освободил прикованного здесь таинственного гиганта…
— Прометея?
— Допустим… Для него не составляет труда порвать массивную бронзовую цепь — вы сами видели, как легко он это сделал.
— Кирилл, но ведь представить себе невозможно: бронзовый век — и такой совершенный автомат, управляемый биоизлучениями.
— Верно. На земле, Катюша, вообще много загадок. Вот вы упомянули бронзовый век — разве не загадочно то обстоятельство, что он начался у разных народов почти одновременно, что изделия ранней бронзы были у всех однотипны? Или возьмите загадку неожиданной вспышки — не могу подобрать другого слова — вспышки астрономических и математических знаний в древнем Шумере.
— Ну, Кирилл, по-моему, можно это объяснить постепенным накоплением знаний и скачкообразным их переходом в новое качество.
— Не спорю. Учтите только, что у всех древних народов были легенды о неких носителях культуры. Есть предположение, что они, эти пришлые мудрецы, — уцелевшие после катастрофы жители Атлантиды, которые расселились по миру и научили многим вещам отсталые племена.
— Вы тоже придерживаетесь такого взгляда?
— Я, Катя, практик. Специалист по скифско-сарматским погребениям. Но… видите ли, всегда приятно помечтать. Пофантазировать, что ли… Кроме того, я склонен серьезно относиться к народному мифотворчеству.
— Кирилл, неужели вы думаете, что жители мифической Атлантиды…
— Сделали этого робота? Не знаю, Катя. Сомнительно.
— Кто же тогда? Космические пришельцы?
— О них теперь много стали писать. — Чувствовалось по голосу Кирилла, что он улыбается. — Оставим пришельцев фантастам. Они их придумали и успокоятся только тогда, когда исчерпают до конца. Это вроде кори — надо переболеть.
— Пожалуй. А все-таки хочется верить, что были пришельцы… Что-то в этом притягательное…
— Ну и верьте, раз хочется. — Кирилл помолчал. — Вы хорошо помните «Илиаду»? — спросил он вдруг.
— Плохо. В общих чертах. А что?
— Я вот все думаю: откуда в гомеровский эпос попало описание кибернетических устройств?
— Да господь с вами, Кирилл…
— Серьезно говорю. Ну-ка, вспомните: кузнечный бог, хромой Гефест, делает новый комплект оружия для Ахилла. У него в доме полно автоматов. Гефеста водят под руки андроидные киберы, «живым подобные девам прекрасным». А сам божественный кузнец занимается тем, что… Впрочем, послушайте текст.
И Кирилл монотонно, нараспев принялся читать:
— Треножники! — удивленно сказала Катя.
— Да, треножники. Самоходные автоматы. Для чего было Гомеру их описывать, откуда он-их взял? Ведь для сказки достаточно — дунул-плюнул и получай готовую продукцию. А у Гефеста в кузнице были автоматические воздуходувки, управляемые мыслью, или, как вы говорите, биоизлучениями. Слушайте дальше:
— Ну и память у вас! — вырвалось у Кати. — Я ничего такого у Гомера не помню — просто не обращала внимания… Но это же изумительно интересно, Кирилл! Неужели Гомер слышал о таких автоматах?
— Загадка, Катя, загадка… А помните ли вы легенду о Пандоре?
— Это… «ящик Пандоры»? — неуверенно спросила Катя.
— Именно. Прекрасная женщина, которой Зевс вручил сосуд со всеми бедствиями. Пандора — ее имя означает «всеодаренная» — из любопытства открыла сосуд, и бедствия сразу распространились по миру на погибель людям. Она захлопнула крышку — и в сосуде осталась одна только обманчивая надежда.
— Да, припоминаю. Но к чему вы это, Кирилл?
— А к тому, что Пандору по приказу Зевса сделал тот же Гефест. Он сделал андроидный механизм с заданной программой. Вероятно, содержимое сосуда было настолько опасно, что человек не посмел бы взять его в руки, — вот и пришлось создать автомат…
— Мне кажется, Кирилл, вы уж слишком модернизируете мифы.
— Грешен… — Кирилл засмеялся.
Разговор иссяк. Катя лежала с открытыми глазами и пыталась представить себе Гефеста. Почему-то ей мерещилась хитрая физиономия с неопрятной рыжей бородкой — ни дать ни взять, как у Кирилла. Затем мысли ее приняли иное направление. Дело в том, что Катя была очень, очень голодна. И засыпая, она с такой щемящей отчетливостью увидела белую курицу — точь-в-точь как на этикетке консервной банки Невиномысского птицекомбината, что пришлось проглотить слюну. Недалеко отсюда, в поселке, что за горой, вниз по течению речки, наверняка были такие куры, и вот одну из них, жирную, клохчущую на насесте, и представила себе, засыпая, голодная, усталая Катя.
Игорь проснулся среди ночи с неясным ощущением тоски и заброшенности. Саднило колено. Хотелось пить. Игорь прислушался к дыханию спящих, потом выбрался из мешка и сел.
Кошмар неспокойного сна продолжался наяву.
Все так хорошо, так гладко шло в его жизни, пока он не влип в проклятую каменную мышеловку… Тут он вспомнил о взрывчатке. В общем, разобраться с капсюлями и шнуром нетрудно. Можно разобраться. Правда, перспектива лезть в завал… бр-р-р!.. Ну, не обязательно ползти далеко, можно заложить мину и поблизости…
Ахнет взрыв среди ночи. А они и не поймут, что это был взрыв, подумают — рухнул завал. Он ведь с
