минуту на минуту может рухнуть сам по себе.
А если Кирилл обнаружит потом исчезновение взрывчатки из рюкзака? Уговорить его, чтобы Кате ни слова… Уговоришь его, как же… А впрочем — почему бы и нет? Он брюзжит и наскакивает, но в глубине души любит его — он, Игорь, это знает… Должен же понять, рыжий черт, что дело тут идет…
О чем?
Ну, о жизненно важном для него, Игоря.
Катя не должна знать. Узнает — никогда не простит… Вот он, рюкзак Кирилла. Протяни руку и вытащи избавление…
Что ж не протянешь руку, чего ждешь, ведь скоро начнет светать… В промозглой темноте пещеры Игорь презрительно кривит губы. Он смешон самому себе.
Ладно, выбросим из головы эту мысль и завалимся спать до утра, решает Игорь. Вот только напиться бы…
Он на ощупь пробирается в угол, где лежат фляги. Нашаривает одну. В ней совсем мало воды — еле булькает. Вот вторая фляга. Она полная. Игорь начинает отвинчивать колпачок, и вдруг пальцы его останавливаются…
Тьфу, дьявольщина, опять всякая дурь лезет в голову. Ну, подумаешь, отопьет глоток — невелика убыль. Катя и не узнает.
А если узнает? А если она не спит и прислушивается, как он ползает по пещере?… Да нет, спит без задних ног. Ничего она не узнает. Ведь один крохотный глоток…
И все-таки он не делает этого глотка. Ругая себя последними словами, завинчивает колпачок фляги. Ладно, так оно спокойнее будет.
Может, разрешишь себе по нужде сходить? — мысленно иронизирует Игорь над самим собой.
Шаркая ногами, он бредет к туннелю, слабо освещенному луной, и вдруг замечает, что треножника нет на месте.
Что еще за новости?
Игорь возвращается, нащупывает возле мешка Кирилла фонарик. Обводит лучом пещеру. Да, треножника нет. Уж не пошел ли он заряжаться лунным светом?
Игорь выходит сквозь туннель на площадку. Ух, какие звезды! С кулак величиной. Мерцает и вроде бы плывет наискосок по черному небу Млечный Путь. Прямо хоть садись и изучай астрономию.
Поеживаясь от резкого ночного холодка, Игорь обходит площадку. Треножника нет и здесь. Сквозь землю, что ли, он провалился? Или, может, просто приснился во сне?…
Шорох осыпающихся камешков доносится откуда-то снизу. Игорь ложится на край площадки, свешивает голову…
Он смотрит — и глазам своим не верит: что-то громоздкое и блестящее быстро поднимается по почти отвесной стене. Так он лазает по скалам?!
Опрометью кидается Игорь в пещеру.
— Подъем! — орет он.
Все трое выбегают на площадку в тот самый момент, когда робот показывается над обрывом. Раз, два! — суставчатые «ноги» на краю площадки. Треножник идет прямо к испуганной Кате и протягивает ей белую курицу породы леггорн — точь-в-точь такую, как на этикетке консервной банки…
— Долго ты будешь ее ощипывать, Катя?
— Потерпи немножко. Вон сколько еще перьев.
— А жирная какая! Не выдержала, задохнулась в железных объятиях, или из чего там сделаны его клешни.
— Ку-урочка! Цы-ипочка! Вот мы тебя сейчас выпотрошим…
— Не жалей, Кирилл, лей в котелок всю воду. Теперь есть кого за водой сгонять!
— Ребята! Да мы же спустимся на нем! А что — сядем верхом, и за милую душу…
— Кирилл, вы — гений!
— Эй ты, непризнанный гений, запихивай птицу в котелок.
Весело шумел примус, сжигая последние граммы керосина, над которым еще недавно трясся расчетливый Кирилл. Его, Кирилла, будто подменили — таким он вдруг сделался безумно расточительным. Он даже извлек из рюкзака припрятанную банку — компот из персиков — и вспарывал ее теперь, неприлично облизываясь от предвкушаемого наслаждения. А Катя колдовала над котелком, вдыхала волшебный запах вареной курятины и без конца принималась рассказывать, как, засыпая, она представила себе поселок за горой и курицу на насесте — и вот поди ж ты, этот чудо-робот кинулся со всех ног…
— На воровской промысел, — вставил Игорь.
— Ну, скажешь! Мы же заплатим курицыным хозяевам, когда спустимся. Ах ты, мой миленький! — обратилась Катя к треножнику. — Умненький ты мой, разумненький. Дай-ка я тебя поцелую… Нет, стой! — испуганно крикнула она, видя, что робот шагнул к ней.
Игорь и Кирилл загоготали.
Горели сразу две свечи, озаряя неслыханное ночное пиршество и отражаясь в полированном брюхе робота-скалолаза, робота-спасителя, робота-похитителя кур.
Они рвали зубами нежное белое мясо.
— Будем брать от жизни все! — провозгласил Игорь, потрясая куриной ногой.
А потом, насытившись, сонно моргая, они затянули старую альпинистскую песенку:
Вещи увязали в два тюка: в одном — все мягкое, в другом — остальное. Тюк с «остальным» взвалили на робота, зажав меж двух его рычагов. Управляемый Катиной мыслью, робот, ловко перебирая ногами и свободной рукой, спустился в котловину, положил тюк под кустом орешника и благополучно вернулся наверх.
Трое, лежа на краю обрыва, наблюдали за ним.
— Здорово! — восхищенно сказал Игорь. — Катя, вели ему поднять ногу… Так я и думал! У него присосы на лапах. Он может и по потолку ходить.
Мягкий тюк сбросили с площадки. Земное тяготение исправно сработало, и тюк, беззвучно шлепнувшись у подножия горы, откатился в заросли орешника.
— Ну, так, — сказал Кирилл и выжидательно посмотрел на Игоря и Катю. — Начнем?
— Да, пора, — выдохнула Катя. — Пойду…
— Нет, Катя, погодите, — остановил ее Кирилл. — Лучше сделаем так: первым спустится Игорь, потом вы, последним — я.
— Но он слушается только меня, и я должна первой испытать…
— Кирилл прав, — вмешался Игорь. — Я начну.
Он уселся на согнутую в «локте» руку робота и ухватился за ту ее часть, что была поднята вверх. Кирилл стал привязывать его веревкой.
— Не надо, — сказал Игорь, но все же позволил себя привязать. Он был очень бледен и сидел неподвижно.
— Ни пуха, ни пера, — сказал Кирилл.
— Пошел к черту, — прошептал Игорь.
Он невольно зажмурился, когда робот шагнул к обрыву. Открыв глаза, Игорь увидел медленно уходящую вверх бурую неровную стену, из трещин которой торчали колючие кустики ежевики. Две мощные клешни мерно передвигались, цепляясь за неровности и выступы стены, три ноги изгибались немыслимым образом и поочередно переступали, присасываясь со слабым чмокающим звуком.
Игорь посмотрел вниз и ощутил легкое головокружение. Поспешно отвел взгляд.
