стало смешно, — Я понял, как все работает! Я могу создать все что захочу!
— Можешь, но не сейчас, — ответил ангел.
Василий посмотрел на него и осознал, что тот тоже состоит из прозрачного света. Он посмотрел на свое тело и увидел, что никакого тела у него нет, что это просто свет-материя. Он вдруг осознал, что так же у него нет и глаз, которыми он может это видеть, и мозга который может анализировать увиденное. Это было так просто. Это была настоящая свобода. Чистый разум среди пустоты. Хотя и пустотой это назвать было нельзя. Она была в тоже самое время насыщена миллионами, миллиардами возможностей, которые, пожелай он сейчас, можно было воплотить в жизнь.
— «Конечно! — сообразил он, — Я никуда не лечу, я просто растворяю навязанные образы на их составляющее! Я освобождаю сознание!»
— Закрой глаза и слушай, — сказал ангел, — Граница миров, похожа на огромное базальтовое плато, окруженное стеной сознания. Мы окажемся у северной ее границы. Там все усеяно снегом надежды, там кружат ветра прозрений и вьюги вдохновения. Это самая нестабильная зона стены сознания. Туда попасть проще всего.
Василий, закрывший глаза, сразу понял, зачем ангел говорит ему все это, он вдруг почувствовал под ногами твердь, ощутил вокруг новое пространство. Яркий свет сначала ослаб, а потом и вовсе исчез. Стало прохладней и как-то вдруг, появился ветер. Он был не ледяным, но и не имел ничего общего с земной зимней вьюгой. Василий ощутил, как его кожи коснулись крупинки снега, слегка прохладные они тут же таяли на горячей коже. Он снова имел тело. Чувствовал его. Открыв свои печальные глаза, Василий увидел рядом ангела и холодильник. Они стояли у высоченной стены уходящей к самому небу, до предела. Да и было ли то, что видел в вышине Василий, небом? Уверенности не было никакой. Хаотическая мазня масляных красок, находящаяся в медленном движении, кружилась высоко над головой. Возможно, это была только что родившаяся вселенная, а возможно безумный хоровод комет, вокруг притянувшей их черной звезды. Высота стены была немыслимой, как и ее протяженность. Василий понял, что всю жизнь можно идти вдоль нее и так и не придти никуда, и конца ей не будет ни края. Вокруг стоял полумрак, под ногами хрустел тонкий блестящий наст.
Сама стена, чем-то походила на титаническую камеру хранения. Основу ее составляли ячейки и в каждой такой ячейке, в самом центре, виднелись кирпичи сознания. Они не были одинаковыми. Одни были больше — другие меньше, некоторые были совсем крохотными, а некоторые и вовсе не были кирпичами как таковыми. На одном такой кирпиче Василий задержал внимание. Он был похож на непропорциональную гирю. Ярко оранжевый, он сверкал в своей ячейке на высоте нескольких метров, и создавалось впечатление, что вот-вот он вывалиться из вязкой черной жижи, за счет которой, похоже и крепился в свою нишу. Но этого не происходило. Жижа явно была живой, она хищно набрасывалась на свою жертву, засасывая обратно вглубь. Зрелище это было жутковатым.
— Мы должны отыскать вход в твою уникальную вселенную. Он еще не закрыт.
— А это может произойти?
— Может, — ответил Ангел, — и если это случиться, ты станешь таким как все.
— А если не случиться?
— То произойдет то, чего я знать не могу, ибо такого не было никогда. Ни один человек до тебя не был на границе миров по своей воле.
— Но как мы найдем вход в мою вселенную? Ведь стена огромна? На это могут уйти годы!
— Она бесконечна… Ведь это стена ограничивающая сознание не только людей, а всех разумных существ в объективном мире!
— А их много?
— Неизмеримо много! — ответил Ангел.
— Выходит не только люди ограничены?
— Нет не только. И мне даже иногда кажется, — тут ангел замолчал, словно прислушиваясь к чему-то, осмотрелся по сторонам и продолжил, — мне кажется что и мы, высшие существа, тоже имеем свои кирпичи сознания. Но об этом не принято говорить, хотя в тайне все об этом рано или поздно задумываются.
— Значит, вас тоже кто-то контролирует? Но кто? Бог?
— Ты задаешь вопросы, на которые у меня нет ответов. Но возможно ты сможешь дать их сам. Найти твою вселенную не так уж и сложно как кажется на первый взгляд. Ты сам должен ее чувствовать. Тебе просто нужно сосредоточится и она сама, позовет тебя.
— Откуда это известно? Ведь ты говоришь, что такого еще ни с кем не было?
— Не было, это и впрямь так. Но стабильная энергетическая связь со своей вселенной, существует даже у любого ограниченного человека. Следовательно — твоя должна быть во сто крат сильнее. Тем более здесь, на границе миров…
Василий посмотрел на стену и прислушался к себе. Он что-то услышал, но это был вовсе не внутренний зов. Вдалеке, вдоль стены кто-то шел, скрипя снегом. Он присмотрелся и увидел два силуэта. Один большой и грузный и второй — невысокий темный.
— Там кто-то идет, указал рукой Василий.
— Кто это, — задрожал холодильник, которому вдруг стало страшно.
— Не знаю, — ответил ангел.
НОВЫЙ МИР
Загробулько очнулся от прикосновения чего-то мягкого и пушистого к его щеке. Он с трудом разлепил глаза и сразу понял, что вовсе еще не проснулся, а продолжает видеть свой странный сон. Хотя начало сна, и в этом Загробулько себе полностью сознавался, помнилось ему с трудом и походило больше на бред, какой бывает у человека с гриппозной температурой. Последнее, что майор помнил из приснившегося, был чудовищный полет ракеты, причем роль ракеты исполнял он сам. Что предшествовало полету, припоминалось смутно. Теперь же снился ему черный котяра. Он стоял над майором, на задних лапах, деловито покачивая хвостом и осматривал его с любопытством кладоискателя, нашедшего вместо ожидаемого сокровища, чей-то интимный дневник. Котяра черной масти был огромен, но даже не это поразило больше всего милицейского работника. Удивительным было то, что котяра, держа подбородок лапой, как какой-нибудь хирург при осмотре пациента, напевал себе под нос, «Оду к радости» композитора Бетховена. При этом кот сверкал миниатюрным драгоценным перстнем с красным рубином, надетым на маленький пальчик, которым он в задумчивости почесывал свою морду.
— Живой? — поинтересовался кот человеческим голосом.
Загробулько пробил пот. Он понял, что не спит. Как он это понял, он бы и сам себе объяснить бы не смог. Однако сразу твердо в этом уверился. А еще он тут же вспомнил, что несколько часов (а может дней, а может и лет) его насмерть зарезал уголовник Мамедов, посаженный им в тюрьму за какую-то тривиальную кражу.
— «Боже! — воскликнул про себя Загробулько, — я на том свете!»
— Как самочувствице? — промурлыкал кот, пытливо всматриваясь в глаза Вифлеема.
— Где я? — прошептал в ответ майор.
— На границе миров. Только не понятно, что ты тут делаешь, человек.
— Меня убили, — пожаловался Загробулько, боясь пошевелиться. Он опустил глаза и нашел, что рубашка его чиста и не единого пятнышка крови на ней нет. Грудь, продырявленная уголовником, тоже была цела, она к удивлению совершенно не болела и ничем не выдавала ранение.
— Вот оно как? — задумался кот, — А что же ты делаешь здесь?
— Жду своей участи? — предположил Вифа Агнесович.
— Не похоже. На границе миров умершие своей участи не ждут. Да ты и не похож на покойника, — черный котяра замолчал.
— Странные вещи творятся в мире, — произнес он наконец, не получив от майора никаких пояснений, — Ладно вставай.
И Загробулько, подчиняясь приказу говорящего животного — встал.
