кто-нибудь один пошёл за солью, а второй остался перемешивать и смотреть за кашей, так пошли вдвоём, чтобы веселее было. Шли так быстро, как позволяли нам наши покалеченные ноги, но вернувшись, увидели весёлую картину. Хорошо знакомая нам свинья коменданта Хуберова, что жила в сарайчике во дворе общежития, с аппетитом хлебала нашу мамалыгу.
Было не до смеха. Шутка ли сказать, с таким трудом добытый завтрак стал легкой добычей комендантской свиньи. А главное - чем накормить теперь голодного Лёню?
Не думая о последствиях, Лёвка сломал толстый дрын, попавшийся ему на глаза, об свинячью спину и занялся спасением каши. Он долил воды до полной вместимости кастрюли, насыпал соль и стал старательно перемешивать содержимое.
Лёва установил, что свинья успела только похлебать жидкость с верхней части кастрюли, а гуща осела на дно, что позволяло восстановить первоначальный объём содержимого и поэтому без колебаний решил этим воспользоваться.
-Ты будешь кормить Лёню свинячьей похлёбкой? - в недоумении спросил я.
Нам хорошо было известно Лёнино пристрастие к чистоте и порядку. При всей своей бедности, он никогда не садился есть тщательно не вымыв руки, ежедневно стирал рубашку и гладил свои единственные выходные брюки. Он был очень брезглив и никогда не ел чужой ложкой или не из своей тарелки.
-Не выливать же кашу в помойку, - возмутился Лёва, - мы эту похлёбку простерилизуем, а Лёне ничего не скажем, - добавил он.
-А если свинья больная? - не уступал я
-Это другой вопрос, - согласился он, - об этом мы спросим у Хуберова.
Кашу доварили и понесли её на второй этаж, где была квартира коменданта. Мы знали, что Хуберов любил поспать подольше и не терпел, когда его беспокоили по пустякам. Было около семи утра, когда мы постучали в дверь коменданта. Он выбежал в коридор в одних кальсонах, протирая ещё сонные глаза. Хуберов был уверен, что если кто-то осмелился его поднять в такое раннее время, то случилось что-то серьёзное, вроде пожара или потопа.
-Где горит? - в тревоге спросил он.
-Нигде не горит, - успокоил его Лева, - Ваша свинья поела нашу мамалыгу. Скажите, она здоровая или больная?
-Мамалыга была горячая или холодная? - забеспокоился о свинье Хуберов.
-Тёплая, - ответил Лёва, - только ответьте здорова ли ваша свинья.
-Здорова, - заверил комендант и захлопнул перед нами дверь.
Мы договорились сохранить случившееся в тайне и понесли кастрюлю на четвёртый этаж. Лёня почувствовал запах мамалыги, когда мы ещё шли по коридору. Хорошо помыв руки, он уселся за стол, глаза его забегали, как обычно, при виде желанной пищи, и он принялся аппетитно есть, благодарно поглядывая на нас.
Ели и мы с Левой ту злощастную мамалыгу, только менее аппетитно, чем Лёня.
Долго ещё мы держали в секрете от Лёни тот случай с мамалыгой, которую доели после свиньи коменданта. И всё же он как-то узнал о нём от самого Хуберова, который любил рассказывать всякие смешные истории студентам.
Возмущению Лёни не было предела и он больше месяца не разговаривал с нами.
Нашу комнату в общежитии почему-то называли гвардейской. То ли потому, что в ней два бывших солдата жили, то ли потому, что она часто побеждала в конкурсах на лучшую комнату общежития.
Высокие оценки в этих конкурсах мы получали только благодаря стараниям Лёвы. Он умудрялся как-то узнавать о времени обхода жюри по комнатам и, пока члены жюри приходили на четвёртый этаж, мы, под его руководством, наводили в комнате порядок и получали пятёрки. Когда же жюри начинало обход с пятого этажа и времени на уборку оставалось мало, мы наводили «рабочий порядок», когда все заняты чтением, черчением на кульмане или на чертёжных досках и им не до уборки. Жюри в таких случаях, учитывая наши старания в учёбе, тоже ставило нам пятёрку, хотя в комнате было не очень чисто. Нас ставили в пример, а иногда и премии давали. Однажды, в качестве премии, мы получили большое трюмо, а в другом случае - люстру.
Все мы, кроме Рувы Фан-юнга, участвовали в студенческой самодеятельности. Лёня руководил драмкружком. Под его руководством был поставлен водевиль «Медведь» по Чехову, который имел большой успех. А ещё Лёня хорошо декламировал. Всё у него получалось замечательно, за исключением буквы «Р». Лёва пытался в текстах, которые Лёня готовился читать на концертах, заменить слова с буквой «Р» на другие однозначные, только без этой буквы. Иногда это ему удавалось и Лёня выглядел на сцене великолепно.
Лёва был незаменимым конферансье и его шутки и смешные истории украшали любые наши концертные программы.
Пригодился и мой госпитальный и Прохладненский опыт организации клубной работы. Я стал нештатным заведующим студенческого клуба. У нас был хороший актовый зал с современной вертящейся сценой, киноаппаратура и полный набор музыкальных инструментов, включая и концертный рояль. Было много способных самодеятельных артистов и наши студенческие вечера проходили интересно и весело.
На втором курсе меня избрали в комитет комсомола, а на третьем - секретарём комсомольской организации института. Без комитета комсомола тогда не решался ни один серьёзный вопрос студенческой жизни. Секретарь комсомольского комитета являлся членом учёного Совета института, с его мнением считались и ректор, и деканы.
Мне нравилась общественная работа и она не мешала учёбе. Я был так занят и погружен в дела, что забывал о своей физической неполноценности, увечьях и болезнях.
После разрыва с Аннушкой я избегал дружбы с девушками и встречался с ними только по учебным и общественным делам.
Как-то перед вечером, посвящённым встрече нового 1944-го года, в комитет комсомола пришла щуплая, худая девчонка невысокого роста с большими выразительными голубыми глазами и приятной улыбкой на лице. Она предложила включить в программу концерта акробатический этюд, который взялась исполнить, если найдётся музыкальное сопровождение. Я охотно принял её предложение и пригласил на очередную репетицию, которая была назначена на воскресенье.
Девушку звали Инна Крыликова. Училась она тогда на втором курсе технологического факультета и была отличницей.
На репетиции Инна удивила нас прекрасным исполнением своего номера. Оказалось, что её увлечение балетом началось в детстве.
Её выступление на новогоднем вечере имело большой успех и с тех пор она стала постоянной участницей всех наших концертных программ и комсомольской активисткой. Инна заняла заметное место в общественной жизни института и, как потом оказалось, и в моей личной жизни.
61
Студенческая жизнь в Грозном запомнилась многими событиями. Она была по-прежнему трудной, как и в Коканде, но намного разнообразней и интересней, чем там.
Здесь открылись новые возможности и имелись все условия для познания глубин науки по различным отраслям знаний. Кабинеты и лаборатории были оснащены современным оборудованием и приборами, позволяющими закрепить и углубить теоретические знания, полученные на лекциях. Богатая библиотека с большим и уютным читальным залом содержала необходимые учебные и научные пособия по всем техническим дисциплинам, геологии и смежным с ней наукам. Гордостью института был геологический музей, который постоянно пополнялся новыми экспонатами.
Я быстро восполнил пробелы в знаниях из-за неполного среднего образования, прерванного войной. Учиться стало легче и интересней. Кроме геологии, которая всё больше увлекала меня, с удовольствием воспринимал лекции по математике, физике, истории, философии.
Вечерние часы были заняты общественной работой и клубными мероприятиями. Ко всем праздничным
