И, Владыке оставив китайский кумир,Он исполнил поклон, и покинул он пир.Государь изумился: он видел не змея,—Он узрел изумруд,[432] верить взору не смея.Но рабыня, являя застенчивый нрав,Скрыла розовый лик под широкий рукав.Увидав, что светило в шатре засияло,Царь велел, чтобы в нём пировавших не стало.И, желая увидеть нежданную дань,Царь с лица ее снял прикрывавшую ткань.И, узрев этот лик, он постиг, что напастиК сердцу шаха спешат: он у солнца во власти.В этой темной ночи он увидел пери?.Опьяненная! Нежная! Отсвет зари!Дева рая из черного адского стана!От Малика бежавшая к розам Ризвана![433]Кипарис, полный свежести! Розовый цветРаздающая розам, их просьбам в ответ!Каждый взор ее черный — сердец похититель.Не один ее взором сражен небожитель.А уста! Из-за них в шумной распре базар!Сколько сахара в них! Верно — целый харвар!В этой розы объятьях забудешь кручины,Потому что они не объятья, — жасмины.И, увидев подарок, врученный судьбой,Царь как будто кумирню узрел пред собой.Хоть он видел рабыню, но, нежный, довольный,Счел себя он рабом той, что сделалась вольной.О рабыня! Сам царь стал рабыне рабом!Могут розы мечтать о Всевластном любом.Царь узнал китаянку. Красив был и ярокОбретенный в Китае хакана подарок,Удивленный, он понял, что это онаПобеждала отважных, гоня скакуна.Как ушла из гарема! Как билась красиво!Как вернулась! Все это — не дивное ль диво?И сказал он прекрасной китайской рабе:«Сердце шаха утешь. Все скажи о себе!»И пред шахом счастливым, красою блистая,Кротко очи потупила роза Китая,И молитву о шахе она вознесла:«Да вовеки венец твой не ведает зла!Чтоб создать властелина сродни Искендеру,Бог не глину берет, — правосудье и веру.Пламень славы твоей очевидней, чем свет.Благотворнее счастья твой светлый привет.Благодатному дню ты даруешь начало.Солнце светом твоим в небесах заблистало.Венценосцы в лазурь свой возносят венец.Но не каждый увенчанный — мощный боец.
