Не отбивалось ни одной тишой!А те несчастные долбят, долбят…Поистине не труд, а сущий ад!Фархад глядел, и сердце сжалось в нем!Вскипели сразу гнев и жалость в нем!С глубокой складкой горя меж бровейГлядел он, не стерпел и крикнул: «Эй,Несчастные! Судьбой, как видно, вы,Подобно мне, угнетены, увы!Однако кто, за что обрек вас тутНа этот тяжкий, безуспешный труд?Зачем так мучитесь вы, люди, здесь?Какое же неправосудье здесь!Гляжу на вас, и богом вам клянусь,Вот-вот я дымом вздохов захлебнусь!Откройте вашу цель, и, может быть,Я чем-нибудь смогу вам пособить!..»Душевнейшим обычаем его,Всем царственным обличием егоТе люди были так изумлены,Так состраданьем были пленены,Что, ниц повергшись, о своих делахВ таких ему поведали словах:«Кто ты, кто сердцем чистым взговорил?Не сам ли ты архангел Джабраил?Мы ангелов не видели, а все ж —Ты на людей обычных не похож.Но если ты и человек, то пустьТебя минуют беды, горе, грусть!Ты спрашивал, теперь ответ внемли:Отчизна наша — это рай земли.Есть сорок крепостей у нас в стране, —Их башни с зодиаком наравне.Венчает добродетелью странуЦарица, наш оплот — Михин-Бану.От Афридуна род ведет она,И в мире, как Джемшид, она знатна.На лик ее венец не бросил тень,[61]Но дань с венцом берет он, что ни день.Сокровищ у Михин-Бану в казне, —Никто не видел столько и во сне.Опора нам владычество ее,Отрада нам величество ее.Живет она, от мира отрешась,Ничьих враждебных козней не страшась.Есть у нее племянница Ширин,Как свет зари, румянец у Ширин.Вся — заповедник чистоты она,Стройна, как тополь, как луна ясна.
