секретном заседании. Большое жюри действовало без промедления. Джиму Уильямсу было предъявлено обвинение в убийстве первой степени – то есть в заранее подготовленном умышленном убийстве. Суровость обвинения вызвала недоумение. Если обвинение вообще должно быть вынесено, то, согласно общему мнению, в непредумышленном случайном убийстве, что вполне согласовывалось со всей предысторией происшествия. Лоутон не стал публично обсуждать свое решение, сославшись на то, что криминалистическая лаборатория еще не дала полного ответа на поставленные вопросы. Как бы то ни было, но Джиму Уильямсу предстоял судебный процесс.
Через несколько дней после объявления обвинения мать Дэнни Хэнсфорда потребовала с Уильямса 10003500 долларов. Она потребовала возмещения морального ущерба за то, что Уильямс убил ее сына, как палач. Три тысячи пятьсот долларов должны были покрыть расходы на похороны.
Но даже в этой обстановке Уильямс сохранял полную невозмутимость. Суд не должен был начаться раньше января, до него оставалось около полугода, и Уильямс испросил разрешения суда на поездку в Европу. Он получил разрешение. Вернувшись, он соблюдал свой привычный распорядок – стригся у Джимми Тальоли, делал покупки в универмаге Смита и обедал у Элизабет. Короче говоря, он не проявлял ни капли сожаления или раскаяния. Он полагал, что для этого не имелось никаких причин. Как заявил Джим в интервью «Газетт»: «Я все сделал абсолютно правильно».
Глава XIII
ПИРОВАЛИ – ВЕСЕЛИЛИСЬ…
– Иногда я думаю, что вы, янки, приезжаете сюда только для того, чтобы мутить воду, – говорил Джо Одом. – Действительно, посмотрите на Джима Уильямса. Образцовый гражданин. Успешно ведет бизнес. Но вот появляетесь вы, навещаете его и что? Он убивает человека. Ну, и что вы на это скажете?
Было три часа утра. Джо выезжал из дома на Пуласки-сквер ровно через полгода после того, как въехал туда. Ничего не подозревающий агент по недвижимости Джон Торсен должен был вернуться из Англии на следующий день, и Джо собирался оставить ему дом таким, каким тот его и оставил – запертым и пустым. К этому времени Джо нашел себе другое жилище – на Лафайет-сквер. И вот сейчас Джо нес в фургон, припаркованный к дому, последнюю охапку одежды.
– Все в порядке, – продолжал он между тем, – Теперь мы имеем убийство в большом доме. Черт возьми! Нет, давайте посмотрим, где мы находимся и что с нами происходит. Мы нашли свихнувшегося специалиста по жукам, который носится по городу с бутылкой яда. Потом мы находим негритянскую трансвеститку, но нам и этого мало – мы заводим знакомство со стариком, который выгуливает несуществующую собаку. Но и это еще не все – теперь у нас убийство на гомосексуальной почве. Друг мой, нам с Мэнди предстоит сниматься в слишком крутом фильме.
Джо направился в дом уничтожать возможные следы своего шестимесячного проживания. За последние полгода якобы пустующий дом оказал гостеприимство весьма немалой части человечества. По дому топтались сотни туристов, заглядывая от нечего делать во все углы и закоулки, отрываясь от этого занятия только во время ленча перед отбытием. Друзья Джо наводняли дом подобно бурному потоку, а в кухне, превратив ее в парикмахерский салон, вовсю орудовал Джерри. Результаты такого вавилонского столпотворения зачастую бывали весьма комичными – пожилые дамы, приехавшие полюбоваться на красоты типичного южного жилища, возвращались в свои туристические автобусы с новыми, весьма оригинальными прическами, и почти все туристы выходили с экскурсии с пригласительными билетами «Милой Джорджии».
Как и всегда, в окружении Джо постоянно появлялись новые лица, пополняя галерею персонажей этого театра. Некоторые задерживались на неделю или на месяц, другие оседали в доме надолго. Джо, который как никто умел собирать вокруг себя людей, отличался полной неспособностью от них избавляться. Эту неблагодарную функцию брал на себя тесный внутренний круг друзей, который и выкидывал, как балласт, все нежелательные элементы, с ведома Джо или без оного. В прошлом месяце главной мишенью круга избранных стал некий хорошо одетый человек, который прибыл в Саванну в качестве миллионера из Палм- Бич. При ближайшем рассмотрении он оказался мелкой сошкой, ловким делягой, открывшим бордель на дороге, ведущей к Тайби. Втершись в доверие к Джо, он тихой сапой вербовал клиентов для своего заведения среди мужчин-экскурсантов. Тогда-то внутренний круг друзей и призвал отставного полицейского Сарджа Болтона. При одном взгляде на револьвер в, наплечной кобуре Сарджа мнимый миллионер испарился, и больше в компании Джо его не видели.
Надо сказать, что друзья Джо в принципе не имели ничего против; борделей, но очень боялись, что такая слава может повредить делам Одома, и так привлекшего пристальное внимание властей, когда в прокуратуру один за другим начали приходить липовые чеки, которыми Джо расплачивался за работы в «Милой Джорджии». Протесты поступали к прокурору с интервалом в неделю – чек плотника, чек электрика, чек водопроводчика, чек за установку старинной карусельной лошадки. Когда общая сумма долга перевалила за восемнадцать тысяч долларов, к Джо явились два помощника шерифа и вручили ему судебную повестку. Одому предписывалось явиться на слушания в суд. От результатов этих слушаний зависело, предъявят ли Джо обвинение в выдаче необеспеченных чеков – преступлении, за которое предусмотрено наказание от одного до пяти лет тюремного заключения.
В день слушаний Джо явился в зал суда с двадцатиминутным опозданием, сохраняя при этом безмятежное спокойствие. Прежде чем занять свое место, он подошел к скамье, на которой сидели истцы, и поздоровался с каждым из них.
– Здорово, Джордж, – приветствовал он плотника. Тот ответил вымученной улыбкой.
– Привет, Джо, – отозвался он.
Точно также не забыл Одом и электрика, водопроводчика, генерального подрядчика, поставщика льняных скатертей и так далее. Приветствия так и сыпались: «Здорово… Привет… Добрый день…» Джо говорил без всякой иронии или сарказма, в голосе его чувствовалась искренняя приветливость, глаза смотрели прямо, улыбка была неподдельной. Он вел себя так, словно встречал завсегдатаев «Милой Джорджии». Любезность Джо резко контрастировала с замешательством истцов. У них были настолько смущенные и даже робкие лица, что они казались обвиняемыми, а не потерпевшими. Складывалось впечатление, что их уличили в заговоре против их гениального друга. Они прятали глаза, жалко улыбались и мямлили приветствия. Последним в ряду истцов, к кому подошел Джо, сидел маленький, похожий на воробья, седовласый человек с кустистыми бровями. Это был торговец старинными вещами из Чарлстона, продавший Джо карусельную лошадку и кое-какие предметы обстановки. Увидев этого человека, Джо просиял.
– О, кого я вижу?! Мистер Рассел! Я и не знал, что вы тоже придете.
Мистер Рассел смущенно заерзал на месте. – Поверь мне, Джо, я бы ни за что не пришел сюда. Я ненавижу эти дела, но понимаешь, э… Я…
– Ничего страшного, – успокоил старика Джо. – Я вас ни в чем не виню, просто если бы я знал, что вы будете здесь, то попросил бы привезти с собой ту пару канделябров, которые мне так понравились.
