наверх, в ту комнату. Остальным оставаться здесь. Вооружиться и принести обереги от призраков.
Тенперон молчал мгновение, погрузившись в свои мысли.
– Всем ясно? - эти два слова, как мне потом рассказывали, слышали даже у ворот замка. - Хорошо. Николас, генерал Торн, поднимаемся.
Почему Тенперон тогда на меня так накричал? Я долгие годы искал ответ, оказавшийся таким простым. Всё дело было во мне и в призраке. Или даже в призраке и во мне. Именно в такую словесную игру облёк свой ответ Тенперон...
Я был последней надеждой Тенперона, если кто-нибудь из алых убьёт Даркхама. Погиб бы я - погибло бы и дело войны Фердинанда. И войны Тенперона. И ещё тысяч и тысяч огнаров, спавших в замке или отступавших к Аркадии. Именно призрак мог всему помешать. Духи неупокоенных могли убить - убить одним взмахом брови, или чего там у призраков было. Одной мыслью - мыслью о мести, конечно. Во время разговора Беневаль мог меня убить - но этого не случилось. Почему? Ответ нас ждал на четвёртом этаже. Но он был не совсем тем ответом, что мне был нужен. Зато именно тем, что нам всем пригодился... Маги любят пафосные речи, Вы не находите?
– Где та комната? - Тенперон поднял правую руку, готовясь в любой момент сотворить заклинание.
– Вон там, учитель, - я указал на коридор.
– Генерал, бегите, если я прикажу.
– Но, сир... - для дворянина самой бесчестной вещью было именно бегство.
– Это приказ, сударь Блад Торн. Вам всё ясно?
– Да, сир.
– Тебя это тоже касается, Николас.
– Да, учитель.
– Хорошо, входим! - Тенперон открыл дверь.
Внутри ничего не изменилось - разве что с портрета Беневаля слетело покрывало. Граф внимательно смотрел на пришедших, словно готовясь выхватить невидимый клинок.
– Великолепное исполнение, - только и смог прошептать Блад Торн.
– Я с Вами полностью согласен, сударь! - сзади раздался знакомый голос.
Аркадская империя. Аркадия.
День императора Иоанна Дуки Ватаца начинался ещё до рассвета. Молодой правитель хотел поспеть повсюду: налоги, передвижения армии, состояние столичных зданий, дороги...
Примерно через час или два после рассвета в его апартаменты подавался лёгкий завтрак. Обычно это была жареная птица, чаще всего курица или гусь, сильно разбавленное водой вино и хлебцы. У многих дуксов в это время трапеза была намного изысканней. Но Ватац и не хотел походить на своих подданных, в отличие от своего отца, любившего роскошь.
На одну охоту в год Дука Ватац тратил больше, чем на содержание тагм. Теперь будет иначе. Империя должна вернуть былое величие, померкнувшую за годы прозябания императоров на окраине прежних владений Ксара. И первым делом сами граждане Империи должны измениться. А начать изменение своих подданных Иоанн Дука решил с самого себя.
В кабинете появилась огромная карта континента. Она занимала несколько стен. Ватац подолгу стоял перед ней, размышляя. Проблему пустой казны император уже решил, оставалось ещё две. Иоанн Дука хохотнул. В его глазах блеснул злобный огонёк.
На самом деле, именно он устранил двух своих братьев, Андрея и Василия. Это было довольно легко: ему помогли те глупцы, что называют себя Советом дуксов. Всего лишь игрушка в руках умелого кукловода. Естественно, эти дуксы считают иначе: они думают, будто бы дёргают за верёвочки, а марионетка на троне исполняет их волю. Довольно глупо.
Но вот кто убил остальных его братьев и дядьёв? А ещё - кто устранил отравил отца? Придворные, конечно, распустили слухи о слабом сердце, которое подвело Великого. Но Иоанн Дука прекрасно знал, что 'эльфийское вино' было причиной смерти отца. Новый император не спорил, что давно пора было устранить слабого правителя. Дука как-то узнал о планах сына пробить себе дорогу к трону и отослал на северную границу, к Андронику Ласкарию.
'Отец всегда был сторонником полумер, - подумал Иоанн. - Это его и сгубило'.
Однако безнаказанными отравители не должны остаться: они посягнули на священную персону одного императора, могут повторить это с другим.
'Это будет моей местью' - Иоанн всё же решил отомстить за отца и других родственников. Никто из простых смертных не смел трогать порфирородных!
Но с местью нужно было подождать. Из-за третьей проблемы. Иоанн Дука уже стягивал силы на юг, готовясь к войне с Блистательной Партафой. Императору было неприятно осознавать, что он действует по указке патриарха, но... Но иного пути возродить империю просто не было!
У Ватаца и Ласкария была одна общая мечта: увидеть марширующих по давно утерянным провинциям легионеров. Марширующих с триумфом победителей. Часто во сне Иоанну являлись картины пожаров и сражений, в которых ковалась возрождённая империя.
Но сил у Ватаца пока что было слишком мало. Армия была маленькой, многим легионам задержали выплату жалованья, офицеры не доверяли новому владыке... Начни он сейчас первым войну с Партафой - и его ждёт полный разгром. Надо было как-то вынудить врагов выступить. И был только способ: собрать в одном месте на южной границе как можно больше войск. Партафский султан, далеко не глупец, должен будет нанести упреждающий удар. Надо просто сделать так, чтобы этот удар оказался смертельным для самой Партафы.
Ватац посмотрел на карту снова, будто видя её в первый раз. Вот оно! Именно в этом месте должна начаться битва, что станет рассветом империи!
Иоанн в который раз почувствовал себя гениальнейшим полководцем. Всё так просто! Победа не может миновать его!
Королевство. Замок Беневаль.
Граф Беневаль стоял на пороге с грустным лицом.
– Как я понимаю, граф Беневаль? - Тенперону нельзя было отказать в учтивости.
– Вы необычайно проницательны, сударь маг.
– Тенперон Даркхам, - учитель необычайно вежливо говорил с призраком.
Может быть, это была дань его дворянскому происхождению? Ещё бы! Говорить с самим Владетелем! Хотя я уже успел повидать двоих из них: обычные люди. А Даркмур мне вообще напомнил лавочника, а не дворянина.
– Рад познакомиться, генерал Даркхам. Надеюсь, не надо объяснять, откуда я знаю ваше звание.
– Можете себя не утруждать.
– Благодарю Вас. Чем обязан вашему прибытию, господа?
– Двумя трупами, сударь, - на лице Тенперона не дрогнул ни один мускул. Он сам казался призраком.
– Они осквернили Зал Мадлен, этот зал.
– И Вы их убили за это? - я не мог поверить, что двух человек можно убить за такую мелочь.
– Да. А что ещё мне оставалось? Я не хочу видеть здесь ни одного грязного крестьянина или зажравшегося пекаря. Вам ясно? - дворяне его времён явно не отличались терпимостью к низшим сословиям. Как, собственно, и сегодняшние.
