НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 13

повальным увлечением и всеобщим бедствием Астреллы. Таланты смотрели по три-четыре-пять квази подряд, смотрели все больше, работали все меньшею Квазижизнь была куда приятнее и легче подлиннойю В самом деле, зачем тренироваться часами с мешком и прыгалкой, если победа достается так легко: включи квази… и вот ты чемпион мира по боксу! Зачем терзаться ночами, искать «слово, величием равное богу», если квази «Великий поэт» сделает тебя признанным гением через полчаса!

Художники Астреллы забросили свои мастерские, музыканты ставили партитуры, высохли тряпки на глиняных моделях будущих статуй, пылью покрылись письменные столы. Таланты бездействовали, воображая себя талантами. И бездействовали, воображая себя талантами, их помощники: лаборанты, типографы, механики, секретари. Бездействовали транспортники, снабженцы, садовники.

И продукты плесневели на складах, осыпалась в поле неубранная пшеница, ревел в стойлах некормленный скот, гнили опавшие плоды в садах. Плесневело, гнило, осыпалось, а одуревшие от видений работники смаковали несуществующие яства на квази-пирах.

Но квази-пища не насыщала, а квази-жизнь требовала действительного расхода нервов. Очнувшемуся зрителю мир казался таким невыразительным, серым, противным. Наскоро закусив, он спешил окунуться в грезы. А если еды не было в доме, возвращался к грезам натощак. Бывали голодные обмороки, бывали и случаи голодной смерти. И неубранные трупы неделями лежали в комнатах, потому что соседи перестали ходить к соседям. Каждый сидел в своей келье, наслаждаясь мнимой жизнью в одиночку.

И кто знает, может быть, вся Астрелла вымерла бы через несколько лет, иссушенная сновидениями, если бы не нашлась в ней здоровая жизнелюбивая прослойка граждан… маленькие дети.

Для детей не делали квази, самых младших мнимые существа только пугали, вызывали неудержимый рев. Дошкольников (применяя нашу терминологию) удовлетворяли книжные картинки, воображаемые баталии с ощутимыми игрушками. А насмотревшись и наигравшись, детишки настырно горланили, требуя молока и каши четыре или пять раз в день.

И матери, оторвавшись от своих женских квази с почтительной и сентиментальной любовью, слышали этот настырный рев. Материнский инстинкт просыпался, матери спешили накормить горлопанов натуральной кашкой. Но нередко выяснялось, что в доме нет ни крупинки. А ближайший магазин заколочен, и муж-добытчик витает в воображаемых джунглях, героически спасая от тигра постороннюю красавицу.

И проклиная квази-фильмы с их изобретателями, изготовителями, распространителями, матери отправлялись сами добывать, собирать, одалживать, выменивать и выпрашивать пищу.

Так сложилось содружество заботливых матерей — Общество Пчел-Работниц.

Возглавила его Хитта, руководитель Исследовательского центра по изучению потенциальных талантов (проще говоря, детского сада. — К.К.), женщина выдающейся энергии.

Хитта собрала мам. «Ваши чада в смертельной опасности! — воскликнула она патетически. — Я не ручаюсь за их жизнь! Спасайте потомство, пчелы-работницы!»

И предложила операцию по избиению трутней.

Хитта проявила редкостный организаторский талант. Операция была подготовлена тщательно. Сначала с помощью детей были выслежены убежища скрывающихся отцов, составлена диспозиция, намечены направления главного удара, охватные маневры. И трутней захватили врасплох. Не потому, что удалось сохранить тайну, нет. Каждая пчела выдала по секрету тайну операции своему мужу или возлюбленному. Но мужчины в своем мужском самомнении не обратили внимания на предупреждения, сочли все бабьими выдумками, пустой брехней. Однако ударные отряды обиженных мам были подготовлены, вооружены и подняты по тревоге. Разморенные и истощенные, одуревшие от видений, квази-герои не смогли оказать сопротивления. Свирепые пчелы оттаскивали их за руки и за ноги, награждая тычками и пощечинами, а совершенную аппаратуру превращали в груду стеклянных осколков, проволочек и мелких щепок.

Историки не считают, что это женское восстание было действительно задумано как день избиения трутней. Конечно, женщины хотели не уничтожить, а образумить мужской пол, вернуть супругов в семейное лоно. Но, видимо, в разгаре разрушения мстительницы перенесли свою ярость с одуряющих аппаратов на одуревших потребителей.

Бонгр был повешен. Ласах свергнут. Капитаном Астреллы стала Хитта. Хитта объявила, что начинается новый век — Эпоха Чистых Радостей.

— Я по-простому думаю так, — говорила она. — Здарг хотел для всех нас достойного будущего. А что такое будущее? Дети. Что такое достойные дети? Вежливые, обученные, красивые и здоровые. Здоровье — прежде всего, потому что красота — это здоровое тело, нравственность — здоровое поведение, ум — здравые суждения. А что нужно для здоровья? Естественность. Чистый воздух, чистая, вода, простая сытная пища, естественный труд на чистом воздухе. И не нужны нам фабрики, загрязняющие легкие ядовитой копотью, а желудок — анилиновыми красками. Астрелла достаточно просторна, чтобы прокормить всех естественными продуктами. Нужно только не лениться, спину гнуть, пота не бояться. Да здравствует простая жизнь, простая пища, простые радости!

Упрощение стало главным лозунгом при Хитте, целью, достижением, личной заслугой. Труд физический, труд с напряжением мускулов, считался почетным, труд умственный — блажью, работенкой для ленивых и слабосильных. О закрытии фабрики, разрушении машин, ликвидации лаборатории сообщали как о победе. Утонченное называли извращенным, рассуждения — пустословием, чтение — потерей времени, сибаритством. И поэты воспевали опрощение простыми словами. Гирдл-Простак был самым известным. Приведу несколько его сонетов в прозаическом переводе. Рифмовать не берусь, хотя и рифмы в школе Простаков были простые, четкие и привычные, такие как «день — тень», «кровь — любовь».

Итак, стихи.

«В лаборатории, затхло-прокисшей, заплесневелой, как могила, в запаянных колбах, наполненных удушливым дымом, ветхий старец слезящимися глазами старается рассмотреть зарождение жизни.

А жизнь рождается не в колбе, она рождается в поле, когда солнце припекает, а свежий ветер обдувает чернозем, когда говорливые ручейки омывают комья почвы. Открой глаза пошире. В крыльях бабочки ты увидишь блики солнца, в воркованьи горлицы говор ручейка. Посмотри старец на свою внучку, посмотри мужчина на жену хлопотунью. Разве ты не замечаешь в ней стремительность ветра, резвость ручья, жар солнца в румянце.

А подслеповатый мудрец что-то ищет в мутной колбе».

И еще один стих!

«Сладка вода для того, кто гнул спину над плугом. Отдых сладок тому, кто потрудился на славу. Вот старик сидит на завалинке, вокруг галдят внучата. Галдят, а он дремлет, подставив солнцу морщинистые веки. На лице покой и довольство. Заслужил, потрудился. Звенит многочисленное потомство. Жизнь прожита не даром».

Гирдлу выпало счастье быть знаменитым и популярным при жизни. Его стихи декламировали, пели и цитировали. Его чтили, как пророка, и любили гораздо больше. Пророк куда-то тянет, ведет за собой, а Гирдл сам шел за почитателями, выражал их точку зрения: «Сапиенс живет для будущего, а будущее — это дети».

Результат нетрудно угадать. Прирост населения на Астрелле был завидный. Число жителей удваивалось в каждом поколении, за сто лет увеличилось в 16 раз, через полтора века — в 64 раза и перевалило за триста тысяч.

Астрелла, однако, не резиновая. Это маленькое небесное тело, астероид, и поверхность его по площади не больше Парижа. В свое время для трех тысяч талантов хватало пустырей. Триста тысяч едоков с трудом находили площадки для новых пашен.

И если презирается, третируется неопрятная, дурно пахнущая техника, стало быть, нет ни тракторов, ни бульдозеров, выравнивающих неудобные земли, камни выковыривают ломом, грунт носят на носилках. И нет никаких надежд на просторные новые земли.

Если наука, в частности химия, считается подозрительной блажью подслеповатых чудаков, стало