раздражающее.
Джоан. Хэлло, Кей! Не думала, что тебе удастся приехать — ты ведь теперь почти совсем не бываешь в Ньюлингхеме, правда? И я должна сказать, что понимаю тебя. (Умолкает, заметив отвратительную сумочку.) О, что это за…
Кей (поспешно). Мило, не правда ли? Алан только что подарил мне ее. Как дети?
Джоан. С Ричардом все в порядке, но доктор советует Энн вырезать гланды, хотя он и не говорит, кто заплатит за операцию. Это ему совсем не приходит в голову. Они были так рады подаркам, которые ты прислала к рождеству, Кей, — я просто не знаю, что бы они без них делали, хотя я и постаралась изо всех сил.
Кей. Я уверена в этом, Джоан.
Джоан. Алан тоже был очень добр к ним. Правда ведь, Алан? Хотя, конечно, это не может заменить им отца. (Умолкает и с жалким видом смотрит на Кей.) Знаешь ли, я не вижу Робина по целым месяцам. Некоторые говорят, что я должна развестись с ним, но… я, право, не знаю… (С внезапным порывом горя.) Правда ну разве это не ужасно? О, Кей! (Вдруг хихикает.) Как смешно это звучит: «О, Кей»!
Кей (устало). Я давно перестала обращать внимание.
Джоан. Ричард постоянно говорит «о'кэй», он слышал это в кино, и, конечно, Энн копирует его. (Умолкает и с тревогой глядит на обоих.) Как вы думаете, это хорошо, что я пришла сюда сегодня? Хейзел сказала мне, что у вас что-то вроде семейного совета, и она думала, что мне следует быть здесь, и я тоже так думаю. Но бабушка Конвей не приглашала меня…
Кей (разражаясь смехом). Джоан, ты, надеюсь, не называешь маму «бабушкой Конвей»?
Джоан. Видишь ли, я так привыкла к этому, с детьми…
Кей. Она, наверно, терпеть этого не может.
Алан (извиняющимся тоном, Джоан). Знаешь, я думаю, Кей права.
Джоан. Я постараюсь запомнить. Она наверху?
Алан. Да. Мэдж тоже здесь.
Джоан (подбадривая себя). Пожалуй, я схожу наверх и спрошу ее… следует ли мне оставаться. А то буду чувствовать себя ужасно глупо.
Кей. Да, сходи! И скажи ей, что мы думаем, что тебе нужно тут быть… если ты хочешь…
Джоан. Да нет, не в том дело… Но… видишь ли… если это насчет денег… мне надо ведь тоже знать, правда? В конце концов, я жена Робина, а Ричард и Энн — его дети…
Алан (с симпатией). Да, Джоан, скажи это маме, если она будет возражать. Но она не будет.
Джоан несколько секунд смотрит на них с сомнением, затем уходит. Они провожают ее взглядом, потом смотрят друг на друга.
Кей (слегка понизив голос). Я думаю, с Робином дело безнадежное… Но что поделать, Джоан — такая дурочка…
Алан. Да, но то, как Робин с ней обращался, заставило ее почувствовать себя гораздо глупее, чем она есть на самом деле. Видишь ли, Кей, это отняло у нее всякую уверенность в себе. А так она могла бы быть совсем не плохой.
Кей. Тебе когда-то нравилась Джоан, правда?
Алан (глядит на нее, затем медленно улыбается). Ты помнишь, когда она и Робин сказали нам, что они помолвлены? Я был в нее влюблен тогда. Это был единственный раз, что я вообще влюбился. И помню… как внезапно я возненавидел Робина… да, по-настоящему возненавидел его. Вся эта любовь и ненависть скоро прошли, конечно, — все это были глупости. Но я хорошо это помню.
Кей. А что, если бы на месте Робина был ты?
Алан (поспешно). О нет, из этого ничего бы не вышло! Решительно ничего. Совсем неподходящее дело.
Кей смеется, ее трогает и забавляет его ужас холостяка. Входит Мэдж. Она очень непохожа на девушку из первого действия. У нее коротко подстриженные волосы с проседью, носит очки и строгое, хотя и изящное платье. Тон ее сух и четок, но под уверенными манерами учительницы чувствуется невротичка.
Мэдж (решительным тоном, деловито расхаживая по комнате, отыскивая конверт и наполняя чернилами свою авторучку). Я только что сказала матери, что, если бы я случайно не оказалась сегодня здесь поблизости — ты знаешь, Кей, я подала заявление на должность начальницы в Бордертоне и сегодня днем ездила туда для переговоров, — ничто не заставило бы меня прийти сюда.
Кей. Ну, я не знаю, зачем тебе понадобилось говорить ей это, Мэдж. Ты здесь — и в этом все дело.
Мэдж. Нет, не в этом. Я хочу дать ей понять совершенно ясно, что для меня все эти семейные дрязги, финансовые и иные, больше не представляют решительно никакого интереса. А также что я не сочла бы нужным отпрашиваться на целый день с работы в Коллингфилде только затем, чтобы присутствовать на одном из этих нелепых, истерических собраний.
Кей. Ты говоришь так, будто тебя каждый месяц заставляли на них присутствовать.
Мэдж. Нет, не заставляли. Но вспомни, пожалуйста, Кей, что мне пришлось выдержать гораздо больше этих глупейших препирательств, чем тебе. Мать и Джеральд Торнтон, по-видимому, воображают, что время лондонской журналистки гораздо более драгоценно, чем время старшей преподавательницы большой женской гимназии. Почему — не могу себе представить. Но в результате меня очень часто заставляли бывать здесь, а тебя — нет.
Кей (с оттенком усталости). Ну, хорошо. Но раз мы обе здесь, постараемся провести время получше.
Алан. Да, разумеется.
Мэдж. Джоан здесь. Я надеюсь, что Робин не вздумает тоже появиться. Тебе, кажется, не пришлось еще испытать этого, Кей. Я однажды была свидетельницей их неожиданной встречи здесь: Робин — полупьяный, готовый всех оскорбить, Джоан — в слезах, недовольная. Оба они во всех деталях обсуждали самые неприятные подробности своей частной жизни… Нет, это не такой опыт, который я хотела бы повторить.
Кей (улыбаясь, но, по существу, серьезно). Я не могу порицать тебя, Мэдж. Но будь, ради бога, сегодня человечной! Ты сейчас не выступаешь перед общим собранием в Коллингфилде. Вот твой милый брат Алан. Я — твоя милая сестра Кей. Мы знаем о тебе все…
Мэдж. Вот в этом как раз вы ошибаетесь! Вы почти ничего обо мне не знаете, вы все. Жизнь, которой вы не видите — называйте ее общим собранием в Коллингфилде, если это вас забавляет, — это моя настоящая жизнь. Она представляет подлинную меня, какова я сейчас, а то, что помните вы с Аланом и мать — и уж поверь, что мать не забыла ни одной смешной или нелепой мелочи, — все это давно не имеет ни малейшего значения.
Кей. Мне не хотелось бы думать так, Мэдж.
Алан (робко, серьезно). И это ведь неправда. В самом деле неправда. Потому что… (Колеблется и теряется.)
Мэдж. Я слышала, как ты излагал свои необыкновенные взгляды, Алан, последний раз, что я была здесь. Я даже обсуждала их с Херриксон — это наша старшая математичка, блестящая женщина, — и она разбила их самым основательным образом.
Кей (желая его подбодрить). Расскажи мне об этом, Алан, потом, если будет время. Мы не дадим себя попирать всяким мисс Как-их-там-зовут. И нам не важно, что они такие блестящие. Правда ведь, Алан?
Алан усмехается и потирает руки.
Мэдж (сознательно меняет тему разговора). Я надеюсь, ты занимаешься еще чем-нибудь другим, Кей, кроме этой дешевой журналистики? Начала ты писать новую книгу?
Кей. Нет.
Мэдж. Очень жаль, не правда ли?
Кей (после паузы, пристально глядя на нее). Как обстоят твои дела, Мэдж? Строишь ли ты Новый Иерусалим в нашей старой Англии?
Мэдж. Возможно, и нет. Но я стараюсь вложить некоторое знание истории и немного разумения в головы ста пятидесяти девочек из мелкобуржуазных семей. Это тяжелый и полезный труд. Во всяком случае,
