— Готово!
В том, что он не промахнулся, стрелок был уверен. Он даже успел увидеть разрыв в капюшоне плащ- палатки, прежде чем цель от отдачи ушла из поля зрения. Но человек в лодке оставался сидеть неподвижно, перед ним на зыби покачивался ярко-красный поплавок.
И тут неудавшийся убийца услышал за спиной негромкое покашливание, в котором ему почувствовалась издевка. Он еще не понял, что его провели в очередной раз, подумал, что это издевается напарник. Но когда обернулся, то увидел Забродова с нацеленным на него пистолетом в руках. Напарник лежал на песке в неестественной позе, шея у него была сломана, и он не издавал ни звука.
Охранник попытался использовать последний шанс, резко разворачиваясь вместе с винтовкой, но Забродов правой рукой перехватил ствол, вырвал винтовку и прикладом ударил его в лицо, размозжив нос. При этом он ни на секунду не отводил в сторону пистолет.
— Не знаю, кто тебя учил, — произнес Илларион, втыкая ствол винтовки в пах бандиту, — стрелять ты немного умеешь, а вот думать — нет. Для снайпера думать важнее, чем хорошо стрелять. Я бы на твоем месте стрелял дважды, и целился бы не в голову, а между лопаток, в позвоночник. А второй выстрел — в лодку. И тогда бы ты был уверен в себе, с простреленным позвоночником никто не выплывет.
Забродов понимал: вид мертвого напарника действует на снайпера убедительнее любых слов, но надо дать время осознать ситуацию, понять ее полную безвыходность. Левой рукой Забродов сунул пистолет в карман куртки, перехватил винтовку и чуть отвел ствол.
— Я тебе сначала выстрелю в левое яйцо, потом в правое. Буду стрелять не глядя, но можешь быть уверен, не промахнусь.
— Я скажу, кто меня послал.
— Я это и без тебя знаю. Что ты мне еще можешь предложить?
— Все что хочешь, все отдам!
— У тебя ни хрена нет, кроме жизни. Была еще винтовка, но она уже и так моя. А жизнь твоя, приятель, в моих руках и не стоит ровным счетом ничего, как и его жизнь, — он указал кивком головы на мертвеца. — Сколько тебе пообещали?
— Это работа. У меня такая работа…
— Хреновая у тебя работа. Если бы шла война, я бы твою работу понял, даже нашел бы оправдание. А здесь, на берегу озера, в Подмосковье, человек с ружьем и не охотник — это бандит. Бандитов надо уничтожать. Надеюсь, ты со мной согласен?
Ситуация у охранника была безвыходная: скажи «да» — пристрелит, скажи «нет» — тоже может нажать на курок.
— Я кое-что знаю, я тебе все расскажу, только отпусти! — охранник, наконец, осмелел, чтобы сесть и, приложив руку к разбитому носу, с ужасом посмотрел на собственную кровь. — Можно платок достать? — спросил он, понимая, что его движение может быть истолковано не правильно.
— Доставай.
Охранник от испуга даже не мог вспомнить, где лежит носовой платок, принялся выкладывать из карманов все, что имел. На песке оказались ключи от машины, документы, мобильный телефон.
Наконец, нашелся и носовой платок. Он скоро набряк кровью.
— Теперь скажи, только честно, когда тебя хватятся?
Вопрос был не из приятных, но и выбора не оставалось.
— Я должен смениться в восемь вечера.
— Где?
— В загородном доме, в семидесяти километрах от Москвы.
— Какого черта Галкин так далеко забросил свою охрану?
— Он сынка сторожит, чтобы тот глупостей не натворил, боится его без надзора оставить, держит взаперти, чтобы до него журналисты не добрались, пока скандал не уляжется. Тебя повсюду ищут, — принялся торопливо говорить охранник, — твой телефон прослушивается, друзей твоих знают, следят за тобой.
— Я это успел заметить. Где ты машину оставил? — спросил Забродов.
Охранник неуверенно показал рукой на кусты.
— Пошел! — Забродов ткнул его стволом винтовки. Охранник даже не пытался убегать, он покорно выполнял все, что говорил ему Забродов.
Охранник показал на карте точное место, где расположен дом, и как мог, описал его. Так же сказал, сколько человек его охраняет, как вооружены.
— Волоки сюда своего дружка, — с бесстрастным выражением лица Забродов обратился к охраннику. Тот боялся сдвинуться с места.
— Ты не понял, что я тебе сказал?
Вскоре охранник уже затащил мертвеца в машину. Когда заталкивал его в задний отсек, то и дело оборачивался, боясь, что ему выстрелят в спину.
— Я все сделал, что ты просил, — охранник с отчаянием смотрел на Забродова.
— Рука у меня не поднимается тебя убивать, — честно признался Забродов, не могу стрелять в безоружного, тем более, в спину. Лицом встречать смерть ты не умеешь — сразу убегать бросишься.
Охранник молчал, опустив голову. Логику этого человека он постигал с трудом.
— Но и в живых тебя оставлять не резон. Зверь, если он уже попробовал человечины, жить не должен. Он не остановится и сожрет еще кого-нибудь. Садись, — он толкнул неудавшегося убийцу в плечо, тот забрался на переднее сиденье «уазика».
Илларион снял с пояса охранника наручники и приковал его к приборной панели за металлический поручень.
— По-моему, все сделано? — с широкой улыбкой обратился он к охраннику. Тот трясся от страха. — Ах, да, — Забродов хлопнул себя ладонью по лбу, — ты же забыл доложить, что задание выполнил и убил меня. Всякое дело нужно доводить до конца.
Он сунул в руки неудавшемуся снайперу телефон и смотрел, как тот набирает номер. Охранник согнулся в три погибели, чтобы приложить ухо к трубке.
— Антон Петрович, это я, все сделано в лучшем виде.
— Конечно, старались, — охранник, не отрываясь, смотрел на Забродова.
Тот беззвучно произнес:
— Конец связи.
— Все, едем.
Охранник еще немного подержал трубку, ожидая распоряжений начальства, но в трубке раздались короткие гудки.
— Это был твой последний шанс предупредить Антона Петровича, но ты его слабо любишь.
— Что ты собрался делать? — бледными губами спросил охранник.
Илларион не ответил, завел автомобиль и поставил на пониженную передачу.
— Машина у вас хоть и новая, но грязная, сполоснуть ее надо.
«Уазик» развернулся на топком берегу и покатил быстрее, когда выехал на песчаный берег. Когда до воды оставалось метров пять, Забродов соскочил на землю. Машина продолжала ехать. Охранник, наконец, поняв, что его надет, закричал. Это был истошный вопль человека, уже не верящего в спасение.
— Пока, — Забродов взмахнул рукой.
Машина, проехав метров двадцать по песчаной отмели, нырнула носом. Эти берега, на которых рыбачил не один раз, Илларион знал отлично. После отмели резко начиналась глубина. Машина исчезла почти мгновенно. Забродов подождал, пока успокоится вода и, закурив, не спеша пошел по берегу, держа на плече снайперскую винтовку.
Он вытащил лодку, простреленное чучело, сложил удочку. Ее он складывал так бережно, как снайпер винтовку.
Через десять минут темно-зеленый «лэндровер», натужно ревя двигателем, взбирался на крутую насыпь шоссе. Илларион был спокоен, он уже знал, что будет делать дальше. Лицо его совсем не напоминало лицо человека, только что отправившего на тот свет двух убийц. Мобильный телефон тихо подпрыгивал на сиденье.
