передачу, или же, в худшем случае, если не видел ничего другого, то тут же отбрасывал мяч другому игроку.
Много денег я не заработал, но не потому, что играл недостаточно хорошо, а потому, что клуб, в котором я состоял, был не богатым, а так, средним по финансам. Я знал, что если мне действительно нужна большая зарплата, то мне необходимо переходить в богатый клуб, и желательно побыстрее. С футбольной и околофутбольной обстановкой я уже освоился, привык к болельщикам на трибунах, к их крикам и шуму, привык к назойливому вниманию репортеров. Я понимал их интерес ко мне – удачная игра плюс героическое прошлое создали ко мне определенный интерес. Из-за этого же интереса мне время от времени приходилось давать интервью прессе; я не стремился к популярности, однако мне приходилось отвечать на разные вопросы, в большинстве своем несерьезные. В процессе общения с корреспондентами я старался соблюдать меру: слишком много говорить – глупо, а недостаточно – тем более; недоговаривая какие-либо мелочи, даешь повод окружающим выдумывать, а выдумки обычно носят оттенок глупости и сенсационности, что нежелательно.
Все это однако, не мешало игрокам противника регулярно стараться бить меня по ногам, иногда в пределах правил, а иногда – за пределами, и тогда судья обычно становился на сторону потерпевшего, то есть на мою, но от этого боль в ноге не становилась слабее. Сам я старался правил не нарушать, что при моей технике мне практически всегда удавалось сделать. Все же следует отметить, что по ногам мне попадали довольно-таки редко, ибо я тщательно следил за возможными проявлениями грубости со стороны противника, но все же иногда мне доставалось.
Однажды, в самом начале игры, меня грубо сбили, причинив сильную боль ногам. Судья, кончено же отреагировал на это, но я получил только моральное удовлетворение – боль была настолько сильная, что я не на шутку разозлился. С течением времени она поутихла, однако злость осталась. Прошло всего четверть часа с начала матча и, судя по игре, соперник нам попался слабый, так что мы вполне могли выиграть. Я решил сыграть так сильно, как только мог; на этот поступок меня подвигли следующие причины: моя злость, слабость противника, неудовлетворенность заработной платой и наличие оставшегося большого промежутка игрового времени.
Раньше я ни разу не забивал больше пяти-шести голов за матч, теперь же я был готов на гораздо большее. Я сказал нескольким игрокам, чтобы они играли на меня, что я готов играть очень мощно, что игра у меня пойдет и что я уверен в своих силах. Мы атаковали, и я стал забивать. Я все время подстегивал своих партнеров, побуждая их идти вперед, не останавливаясь на достигнутом, ведь те голы, которые я уже забил, – этого мне было слишком мало. После пятого гола в первой половине игры соперник перестал интересоваться игрой, он стал лишь обороняться, но обороняться недостаточно собранно, ведь победа была не достижима, а разгромный счет уже был. Для меня главное – чтобы на достигнутом не остановились игроки моей команды, чтобы они не перестали идти вперед и давать мне передачи. Я принуждал своих партнеров атаковать весь остаток первой половины игры, особенно после шестого забитого мной гола.
В перерыве мой боевой порыв поддержал тренер, и всю вторую половину игры у меня не было повода упрекнуть команду в отсутствии старательности. Я забивал мячи на любой вкус, со всех позиций и даже трижды головой (чего ни раньше, ни позже не делал, и не стремился делать). Мы выиграли с невероятным счетом – лично я один забил больше двадцати голов, а мои партнеры забили еще два.
После такой великолепной игры мной, как игроком, стали интересоваться несколько сильных и очень богатых футбольных клубов. Как мне сказал в частной беседе один представитель такого клуба: 'Игрок ты не плохой, но тебе будут платить столь громадные деньги еще и благодаря твоей репутации'. Действительно, она у меня была достаточно своеобразная, да и биография – хоть куда!
В последующих матчах меня показывали на экране больше, чем всех остальных игроков вместе взятых. Многие зрители, которые раньше почти не интересовались футболом, стали смотреть игры с моим участием. Я был доволен сложившейся ситуацией, поэтому с удовольствием подписал новый контракт с богатым клубом.
Добившись большого постоянного дохода, я наконец-таки получил возможность всерьез заняться благотворительностью: я дарил деньги на лекарства, на помощь ветеранам войны, на строительство памятников и реставрацию культурных ценностей прошлых эпох, на научные исследования; давал средства зоопаркам, заповедникам и на различные природоохранные мероприятия, а главное – я помогал золотом быстро, непредсказуемо и всегда крупными суммами: вдвойне дает тот, кто дает быстро*, мелкая сумма – это несерьезная помощь, а непредсказуемость – это все-таки одна из черт моего характера!
*Сенека.
В моем новом клубе собрались игроки мирового класса, – настоящие мастера своего дела; среди них я нашел много отличных людей. С этого времени с деньгами у меня не было проблем, однако в новом клубе у меня оставалась все та же проблема, что и в старом – забив гол, я никогда не радовался, не прыгал и не танцевал на поле. Мне все говорили, что надо радоваться, что зритель пришел порадоваться вместе с командой забитым мячам, а ты, забив гол, идешь спокойно, как будто ничего и не произошло.
Но на эти мелочи я не обращал особого внимания – теперь, когда у меня появилось достаточно денег, я, наконец, купил себе большой дом. Кроме того, мне хотелось завести себе какое-нибудь домашнее животное. Я хорошо помнил тот свой сон, когда мне приснилось, будто бы я был тигром, поэтому я и решил обзавестись именно им – большим полосатым красавцем. Амурский мне не подходил – у нас здесь климат гораздо теплее, чем у него на родине, поэтому летом ему будет очень жарко – у него такая длинная шерсть, с которой у меня будет очень много хлопот: она будет оставаться по всему дому, на всех диванах и коврах. В этом плане индийский тигр мне подходил гораздо больше: он привычен к теплому климату, да и шерсть у него гораздо короче.
Но живого тигра в ближайшем магазине не купишь, а брать животное из зоопарка я не хотел – у такого зверя нет ни решительности, ни ума. Именно тогда я подумал, что потом, в будущем, когда хищник привыкнет ко мне, с ним можно будет погулять по Земле, переместившись в то время, когда людей совсем мало, например, в каменный век, чуть раньше или же чуть позже.
Мне нужен был дикий индийский тигр – и я его достал. Оказывается, поймать животное – это мелочь, а главное – это получить разрешение властей. Конечно, без угроз не обошлось – ответственные работники просто не имели права ловить редкого зверя ради прихоти какого-то фантазера, но индийские власти в добровольно-принудительном порядке пошли мне на встречу и поймали крупного здорового самца. Затем, во время карантина пришлось провести ветеринарное обследование, которое здорово потрепало нервы моему тигру; потом была транспортировка, нездоровый интерес со стороны средств массовой информации и законный интерес ко мне и к животному со стороны контролирующих и проверяющих органов. Мне опять пришлось аккуратно повлиять на психику определенных людей, как и в Индии, чтобы достичь нужного мне положительного результата. О деньгах я вообще не говорю – зверь стоил не просто очень дорого, а совсем очень дорого.
Когда клетку с кошкой, наконец-таки, привезли ко мне домой, то на улице уже стояла толпа зевак и корреспондентов. Зверь находился в усыпленном состоянии, он лежал на дне клетки, полосатый и огромный, безучастный ко всему происходящему. Грузовик опустился на лужайку перед домом, его днище раскрылось, и машина поднялась вверх, оставив на траве клетку. Я решил, что она слишком мала для такого большого животного, и зверю в ней явно должно быть тесно. 'Пусть проснется, а затем я его буду дрессировать', – подумал я и ушел к себе в дом.
На закате я снова подошел к клетке – небо розовело в разрывах между высокими деревьями и голубовато-серое лежало над головой, – а тем временем, мой тигр уже очнулся от снотворного и ходил по клетке. Ему было трудно разворачиваться, низкий потолок едва не касался его ушей – транспортная клетка предназначена для перевозки, а не для содержания в неволе.
Я подошел к прутьям, и мы с тигром посмотрели друг на друга. Зверь фыркнул – я почувствовал мощь и силу скрывающуюся в этом безобидном звуке и засмеялся – мне понравился красивый зверь, такой сильный и уверенный в себе. Нет, дикого зверя не спутаешь с рожденным в неволе – я видел перед собой свирепого хозяина джунглей, жестокого и кровожадного, а там, в глубине его глаз затаилась грусть и тоска по воле: рожденный в лесах, он сидел в клетке, как в тюрьме, не зная ни за что, ни сколько ему здесь сидеть.
Я посмотрел животному прямо в мозг, разобрался в нем и начал дрессировку. Первым делом, животное должно понять, что я его хозяин и что от меня зависит и его жизнь, и его смерть; а также, что я справедливый хозяин, не желающий ни мучений, ни страданий своему животному, а желающий одного лишь
