травы. Стояла какая-то особая прохлада – под лучами раннего солнца воздух был прозрачен и насыщен невидимыми каплями влаги.
Алекс пошла по тропинке, в сторону от дома, и по правой развилке свернула к озеру. В дымке тумана на воде бетонный остров казался лишь легкой тенью. Средневековый водоем. Алекс поежилась, уловив запах гниения. Рядом с озером не было слышно даже пения птиц. Остановившись, она присмотрелась к узкой тропке, заросшей ежевикой. Осторожно, чтобы не уколоться, отвела стебель, но не удержала его.
Кто-то вырвал у нее из рук растение и вернул на место.
Замерев, Алекс не отводила от него взгляд. Потом осторожно огляделась по сторонам и посмотрела вниз; она чувствовала, кто-то стоит за ней, и с бьющимся сердцем резко повернулась. Никого. Алекс настороженно потянулась к другому стеблю, но не удержала и его.
Кто-то тут основательно потрудился. И тропа, и сухая подгнившая дубовая дверь, вделанная в бетон, – все было тщательно замаскировано.
Алекс повернула ручку и толкнула дверь, но она была заперта. И у нее снова появилось ощущение, что за спиной кто-то есть; не в силах сдержать дрожь, она резко повернулась. Никого. Алекс долго стояла, прислушиваясь. До нее доносился лишь рокот трактора и отдаленное блеяние овец.
Она выровняла заросли ежевики перед дверью и посмотрела на часы. Девять пятнадцать. Рано, даже слишком рано. Повернувшись, Алекс снова уставилась на озеро, а потом медленно и неохотно побрела назад к дому.
Дэвид сидел за кухонным столом с изжеванной сигаретой во рту, в окружении бумаг, которыми обложился с самого утра.
– Тебе уже звонили?
Он покачал головой:
– Думаю, еще рано.
Кивнув, Алекс прошла в гостиную и села. Тут было темно и тихо.
Оставь все как есть, говорил ей инстинкт, оставь все как есть, забудь, уходи, возвращайся под крыло викария. И все расскажи ему.
«Если там есть протечка и один из отсеков заполнен водой, ты утонешь, стоит только открыть дверь».
«Не разрешайте ему, миссис Хайтауэр».
«Мама».
«Да не слушай ты этого маленького ублюдка».
«4 мая».
«4 мая».
Сегодня.
Алекс беспокойно встала и подошла к холодному камину, сняла с полки фотографию Фабиана на трехколесном велосипеде. Маленькие невинные глазки, пухлая веселая мордочка. Вглядеться в них можно было, только если поднести фотографию очень близко к лицу. Она медленно вернула ее на прежнее место.
4 мая.
Сегодня.
«Сегодня, мама».
«Не позволяйте ему, миссис Хайтауэр».
Кэрри.
«Сегодня они отпустят меня, мама».
Она встала и прошла на кухню. Дэвид улыбнулся ей.
– Мы можем сходить в какой-нибудь паб и неплохо там перекусить.
– Неплохо перекусить? – рассеянно повторила она.
– Ленч в пабе! Хороший ленч в пабе. Мы уже несколько лет не позволяли себе это.
– Правда?
Алекс почувствовала, что он внимательно смотрит на нее.
– Алекс? С тобой все в порядке?
Она тупо посмотрела на него. Слова Дэвида стучали в ушах.
«В порядке? В порядке? В порядке?..»
Она почувствовала, что падает, и ухватилась за стену, но та ушла от нее. Алекс услышала скрип стула, и надежная рука поддержала ее.
– Садись… дись… дись…
Она услышала слабый скрип деревянного стула, увидела, как стены уплыли куда-то в сторону и потолок стал опускаться ей на голову, резко, неожиданно. Затем вся комната наклонилась, пол круто взлетел вверх и сильно ударил ее по плечу.
Дэвид стоял над ней на коленях. Она слышала его далекий голос:
– Я вызову врача… врача… врача…
Алекс помотала головой, и потолок закачался, словно привязанный к голове. Она чувствовала затылком жесткие деревянные половицы.
– Нет, – сказала она. – Все отлично. В самом деле, все будет отлично.
Она смотрела ему в лицо, прямо в завитушки его бороды.
– Со мной все в порядке. – Алекс поднялась, нетвердо держась на ногах, и огляделась. Стены заняли прежнее положение. Она присела на стул. – Должно быть, сказалось напряжение…
– Ты должна взять отпуск. Мы можем куда-нибудь поехать… поселимся в отдельных комнатах…
Алекс грустно улыбнулась:
– Хотела бы я, чтобы это было так просто.
Зазвонил телефон. Дэвид посмотрел на аппарат – телефон продолжал звонить.
– Что-то не хочется снимать трубку, – сказал он Алекс с улыбкой.
Бросив несколько коротких вежливых слов, Дэвид повесил трубку и уставился на нее.
– Не тот, кого я ждал. – Он взглянул на часы.
– Я лучше схожу в виноградник, – сказал Дэвид, – посмотрю, все ли там в порядке.
И в амбар с его цистернами, странными машинами и винными запахами. Там его рай, поняла она. Он даже на несколько часов не может пережить разлуку с ними.
– В случае чего я крикну, – заверила его Алекс.
– Батлер. Так его зовут. Джеффи Батлер.
– Отлично, – сказала она.
Алекс посмотрела, как он шагает по двору, выбралась в прихожую и встала на ящик для обуви. Потянувшись, достала с верхней полки фонарик с обтянутым резиной корпусом и, щелкнув кнопкой, посветила себе в лицо – в глаза ударил яркий луч. Потом она выключила фонарик и сунула его на прежнее место.
Прошло больше двух часов, пока позвонил Джеффи Батлер. Четверть пятого. Два часа, в течение которых она смотрела на ключ, на фонарик на полке, два часа ожидания, с которым медленно уходил день. 4 мая.
– Звонит Джеффи Батлер! – наконец крикнула она и бегом пустилась обратно через двор, испугавшись, что Джеффи Батлер может передумать и повесить трубку. – Он сейчас подойдет, мистер Батлер, – сказала она, не сводя глаз с ключа, который был у нее почти в руках.
О господи, да побыстрее же. Но нет, он стал копаться в своих бумагах, делать заметки, что-то писать. Конечно, можно взять ключ и уйти, пока он занят разговором. А если он заметит его исчезновение? Слишком большой риск.
