смогут догнать стражников.
Утром Огонек очень сердился на то, что отправляются они все-таки утром, а не ночью, но вслух ворчать не решался – боялся, что Риддин его прогонит.
– Успокойся. Все равно мы не сможем догнать стражу и отбить у них Чиа в пути. Зато, приехав в столицу, я могу добиться аудиенции у Императора и попросить о милости.
– Так тебя и примет Император, – усмехнулся Огонек.
– У меня много связей, – уклончиво сказал Риддин. – Примет.
Теперь-то, видя повозку с добром, стража на выходных воротах стребовала с аднца плату за выход. Не споря, Риддин заплатил, он ведь и в самом деле уезжал. Навсегда, нет ли, но скоро возвращаться не собирался.
Поехали они по той самой дороге, по которой уходил когда-то из города Мэйо, на которой он встретился с Багалом. Только теперь дорога мальчику не казалась ни страшной, ни унылой, хоть его и мучило беспокойство за Чиа. Ничего! Он ее спасет! Непременно спасет! И они опять будут вместе. Но если Чиа вернется… Тогда она заберет его у Риддина. А Мэйо Риддин понравился. Он добрый и столько всего знает! Да и с ним ничуточки не страшно, почти как с Чиа. А вот хорошо было бы, если бы они с Чиа поженились! Вот было бы здорово. Тогда он мог бы остаться при них обоих, получилась бы почти настоящая семья. Но если получится семья, зачем им тогда Мэйо? У них будут свои дети. Что же он такой уродился, что никому не нужен?! Мальчик расстроился и чуть не заплакал.
– Эй! Ты что нос повесил? – обернулся Риддин, сидевший на козлах, словно почувствовав, что Мэйо собирается глаза на мокрое место поставить. На самом деле, аднцу стало подозрительно, что же так долго молчит их маленький спутник. – Ну-ка сосчитай, сколько шишек на той еловой лапе?
И Мэйо принялся усердно считать.
Путешествовать в повозке не то же самое, что пешком. Ноги не устают, зато замерзаешь так, что все деревенеет. Огонек часто спрыгивал с повозки и бежал рядом, потом и Мэйо стащил наземь, заставив размяться. Риддин придержал конька, пока так и безымянного, чтобы мальчишки не отстали.
– Мэйо, – аднец и сам спрыгнул с козел, чувствуя, что холод вплотную подобрался к его ногам. – А придумай-ка ты нашему коню имя, а то непорядок. Как можно жить без имени.
Монах их догнал после полудня. Огонек первый заметил всадника, указав на него Риддину.
Через несколько мгновений горячая караковая[18] кобылка лучших тил-мерских кровей уже танцевала рядом с их повозкой.
– Небедно живут монахи, – усмехнулся Риддин. У него денег на такую красавицу не набиралось в самые лучшие времена.
– Особенно когда заботятся о своем богатстве сами. Пламя выращена на пастбищах монастыря. Мы должны быстро передвигаться.
– Почти твоя тезка, – толкнул огонька в бок Мэйо. – Тогда наш будет зваться Уголек, – закончил мальчик долгие размышления.
Риддин оглянулся на мальчика.
– Но ведь наш конь не черный. Почему Уголек?
– Так не погас еще.
Нас заперли в комнате с дверью обитой хладным железом. Это, действительно, была комната, а не камера. В ней имелись две деревянные кровати с соломенными тюфяками, на полу лежали циновки, у стены стоял стол. Кто-то здесь совсем недавно жил, и не узник, не заботящийся ни о чем: на столешнице свежие капли застывшего воска и следы чернил, в тюфяках свежая солома, лампы на стенах со свежим, но уже наполовину выгоревшим маслом, пол чистый – комната была даже уютной.
Тайри присела на кровать.
– Интересно, получат ли наши ловцы награду?
– Тебе не все равно?
– Любопытно же!
– Любопытство кошку сгубило.
– Обещаю – тебе мое любопытство вреда не причинит.
Еще некоторое время мы несли всякую ерунду, подтрунивая друг над другом, каждое мгновение ожидая, что дверь откроется, и войдет наш настоящий пленитель. Но мгновение текло за мгновением – никто не являлся. Постепенно мы успокоились, обследовали наше новое жилье, не имеющее никаких других выходов, кроме того, через который нас затолкали внутрь.
– Интересно, а естественные надобности нам опять под себя справлять? – поинтересовалась у потолка Тайри. Будто ей мог кто-нибудь ответить.
Однако до естественных надобностей дело не дошло – дверь заскрипела, приоткрылась, и внутрь в привычном порядке вошли стрелки и доспешники. Стража в хладном железе окружила нас, а люди с самострелами выстроились вдоль стен.
– Опять нас куда-то поведут, – предположила Тайри.
Она ошиблась – в комнату вошел высокий человек могучего телосложения. Мне сразу вспомнился мой знакомый аднец, хотя тот, пожалуй, покрупнее будет и помощнее. Только вот у Риддина не такое надменное выражение лица. Вошедший же был сама надменность, гордыня и самодовольство. Человек с таким лицом, даже если он карлик, смотрится гораздо крупнее, чем есть на самом деле.
А ведь я, кажется, его знаю. Это господин Ширан Кхэнш, военный министр Империи. Его род насчитывает более пятнадцати поколений шакья, то есть его предки были потомственными воинами еще до становления Империи. И что этому воину до мозга костей могло понадобиться от двух бедных оборотней?
Ширан остановился у стола, окинул нас небрежным взглядом, и куда ярче глаз блеснула золотая пряжка[19] на воинском поясе.
Помимо воли мы с Имшэр вытянулись перед мастером, оправили одежду, свои пояса шакья: я с зеленой пряжкой танцовщицы с мечом, а подруга с белой, воинской. В роду Тайри никогда не было шайньяр, но их женщины наряду с мужчинами обучались воинскому искусству, и Тайри единственные, кому это дозволялось.
– Госпожа Каеш, госпожа Тайри, – приветствовал нас коротким кивком военный министр после недолгого молчания и рассматривания.
– Господин Кхэнш, чему обязаны?
Мужчина сделал знак стражам, и в комнату внесли три стула.
– Присаживайтесь, – величественно повел он рукой, указывая на пустые сидения. – Нам предстоит долгий разговор.
– Нам? – нешуточно удивилась Тайри.
– Насколько я знаю, нас обвиняют в разбое. А, значит, нами должен заниматься старший страж Империи, но никак не военный министр.
Ширан покивал, отчего его иссиня-черные волнистые волосы, падающие на плечи, заискрились в свете ламп. Красивый мужчина, все невесты Империи им грезили.
– Да, госпожа Тайри, это так. Но господин Калсан сам попросил меня помочь. У него сейчас слишком много забот.
– Какие же заботы у господина старшего стража? И почему он не может перепоручить нас, скажем, кому-то из своих помощников? Зачем вмешивать в это дело военных?
– О, госпожа Тайри. Вы и ваша подруга слишком важны для государства, чтобы доверить вас простому помощнику. У господина Калсана в самом деле много дел. Столица сейчас кипит, как котел, забытый над огнем. А тут еще Император торопит с расследованием убийства главы клана Тайри.
Золотистая кожа Имшэр стала по цвету как небеленое полотно.
– Госпожа Тайри! Вы еще не знаете?! Извините, что сразу не сообщил. Сочувствую вашему горю.
– Могу я увидеть отца и отдать ему последние почести? – голос Имшэр до ужаса ровен.
– Боюсь, что нет. Вам придется остаться в заключении, пока все не разрешится.
– Вы не можете мне этого запретить! – дубовые доски, из которых сколочен стол, раскрошились как труха, под пальцами Тайри.
– Но и разрешить не могу. Вы здесь по воле Императора.
