Я резко увернулась, почти у самой стены, а вот стена от разъяренного Тайрана увернуться не смогла. Послышались дикий скрип и треск. Сперва я испугалась, решив, что Тайри сломала себе шею, а потом стена начала проваливаться куда-то наружу. Одним из камней полуоглушенного оборотня стукнуло по голове, и он выпал в образовавшуюся дыру, теряя сознание и преображаясь в человека.
Глава 8
На удивление легко им удалось найти недорогой гостиный дом со свободными комнатами. Как оказалось, в столице царили смутные настроения, и гости, еще недавно переполнявшие гостиные дома во время императорских скачек, спешно разъезжались.
Риддин попытался выяснить у хозяина, что же случилось, но коренастый мужчина, из-за чересчур смуглой кожи в нем можно было заподозрить примесь ситранской крови, только замахал руками, не желая говорить на опасные темы.
Их четвертый спутник, никак не проявлявший себя дорогой, перед въездом в столицу переоделся в более повседневную одежду и спрятал свой приметный прямой меч в мешок, как следует замотав торчащую рукоять тряпками. Теперь даже заподозрить в этом коконе меч было сложно, мало ли что везет путешественник. Называть себя монах попросил Сура. Риддин сразу понял, что это не имя. «Сура» переводилось с древневиларского как «пятый». В чем был пятым монах, он не объяснил, а может, сам не знал значения прозвища.
Как только они поселились в гостином доме, Сура положил вещи в своей комнате и куда-то ушел, прихватив только сверток с мечом. Риддина это обеспокоило, но не слишком, его сейчас больше занимали другие мысли. Он уверенно заявил Огоньку, что добьется аудиенции у Императора, но на самом деле такой уверенности не испытывал. Слишком многое зависело от случайностей, но сдаваться потомок западных варваров не собирался, поэтому, велев Огоньку и Мэйо никуда не выходить из дома, Риддин приоделся и отправился к дому посла Адна.
Столичные улицы, не такие просторные, как в Кумшу, но какие-то гораздо более уютные и чистые, так и стелились под ноги. Риддин не часто бывал в столице Вилары, но она успела ему полюбиться. Старинные дома с фасадами украшенными лепниной и четырехскатными крышами. Деревья, заботливо окруженные ажурными затейливыми коваными заборчиками. Мостовые, по некоторым из которых тянулись узоры из разноцветного камня. Неожиданно выпрыгивающие из мешанины домов небольшие площади, иногда с изображением кого-нибудь из богов, выточенным из камня или дерева. У ворот это Шарга, бог торговли и удачных путешествий, а иногда и резные фигурки, грубо изображающие собаку, – дань Псу Дорог. Ближе к центру, к домам знатных родов и императорскому замку, чаще встречались наиболее почитаемые у виларцев Ааншу, богиня земли, и Иртшат, бог солнца, или как его еще здесь называли, бог дневного неба. В центре же их храмы – роскошный с вызолоченной крышей и лазурными стенами, Иртшата и подземный – Ааншу. А вон в стороне виднеется безликое светло-серое здание, больше похожее на короб, – оно не пустует только тогда, когда кого-то хоронят, – храм Маргш, богини смерти.
Риддин миновал храмы, площадь перед императорским замком и направился туда, где, как он помнил, располагался дом посла.
В чреде богатых домов этот казался почти близнецом, построен по-виларски, так же украшен, но отчего-то сразу чувствовалось, что здесь живет чужеземец. Риддин вошел в небольшой садик, окружавший строение, и вежливо обратился к двум невозмутимым стражам у двери.
– Я хотел бы видеть господина посла.
Стражи, по виду соотечественники Риддина, одинаково усмехнулись.
– Посла он видеть хочет, – родная речь, которую Риддин не слышал уже много лет, звучала непривычно и странно. – Много тут всяких бродяг ходит.
Аднца эти нападки не смутили.
– Передайте ему, что его хочет видеть Дэргей Риддин.
Стражи еще посмеялись, а потом один из них отправился в дом, чтобы почти тут же выскочить и низко склониться перед Риддином.
– Проходите, прошу вас. Господин посол ждет.
Обычно в богатых домах гостей встречают слуги и препровождают к хозяину, сейчас же посол вышел сам. Замер на миг, вглядываясь в лицо пришедшего, потом склонился не менее низко, чем страж.
– Ваше высочество, наконец-то вы нашлись! Ваш брат будет безмерно рад!
Сначала миновал полдень, потом паутина сумерек окутала улицы. Ни Риддин, ни Сура не возвращались.
Огонек стоял у окна, разглядывая прохожих, он беспокоился, но старался не подавать виду, Мэйо и так как на иголках сидит.
Слуга принес обед, потом забрал поднос и пустую посуду.
Скучно. Тревожно. Пасмурно.
– Мэйо, пойдем прогуляемся.
– Риддин велел никуда не выходить, он ругаться будет, – возразил мальчик.
– А мы недалеко. Пройдемся по улице перед гостиным домом. Развеемся чуть-чуть.
Мэйо недолго колебался между послушанием и скукой.
– Хорошо, пошли.
Они предупредили хозяина гостиницы и окунулись в сутолоку столичной улицы. Впрочем, по сравнению с Кумшу, улицы были почти пустынными.
Огонек огляделся, отсюда, снаружи, улица уже не казалось такой интересной.
– Ну что? – потеребил его за рукав Мэйо. – Что будем делать?
– А пойдем посмотрим, что это там продают.
Лавчонка, в которую то и дело входили люди, находилась на другой стороне, обратно покупатели выходили с небольшими разноцветными свертками.
– Пойдем! – обрадовался мальчик.
Фонарщик, прислонив лестницу к столбу, зажигал фонари, люди шли по своим делам, все было тихо и спокойно. Но не успели Огонек с Мэйо пройти и половину пути, как из-за угла дома вылетел всадник на разгоряченном коне. Не успей оборотень отскочить, схватив Мэйо в охапку, лошадь их бы стоптала.
– Недоумок! – сгоряча бросил вслед всаднику Огонек, тот вдруг резко остановил коня, развернул.
– Что? Что ты сказал?!
Мэйо вздрогнул и прижался к Огоньку, разглядев лицо их обидчика – серая кожа, волосы, торчащие дыбом, и ярко-желтые глаза.
– Что слышал! – зло бросил Кау Ши. – Не умеешь ездить – верхом не садись!
Всадник легко спрыгнул с лошади, он был лишь немногим старше Огонька, но одет не в пример богаче.
– Сейчас ты ответишь за свои слова, ничтожный!
Вокруг начал собираться народ. Кто-то подзуживал обидчивого юнца, кто-то звал стражу.
Желтоглазый выхватил меч, Огонек отступил, заслоняя собой Мэйо, он был не вооружен. Юноша растерялся, такого он не ожидал. Можно было преобразиться и отлупить этого самоуверенного богатейчика. Но как воспримут это люди, не забьют ли они камнями появившееся вдруг из ниоткуда чудовище?
Разрешила все подоспевшая стража. Растолкав людей, они прошли к центру столпотворения.
– Что здесь происходит? – спросил рослый стражник в доспехах императорских цветов.
– Я Ришайд Балоог, – желтоглазый несколько успокоился. – Это ничтожество меня оскорбило!
Страж кивнул, обратившись к мальчишкам:
– Это и в самом деле так? Ты сказал оскорбительные слова человеку высокого рода?
– Он чуть не затоптал нас! – возмутился Огонек.
Устало вздохнув, страж сделал знак остальным.
– По закону, оскорбившего человека знатного рода ждет двадцать плетей. Взять его.
Он знал, что выдать себя, сказать, что он не менее знатного рода – навредить Чиа, ведь не зря же она отослала его братьев в отдаленный уголок Империи. Никто ничего не должен знать. А плети… Все быстро заживет. Огонек стиснул зубы, позволив себя схватить.
Мэйо сначала растерялся, а потом сообразил, что происходит.
– Стойте! Стойте! – кинулся он к стражникам. – Оставьте его! Он тоже знатного рода!
