– Не ждали? – ухмыляясь, спросил Кочерга. – А мы вот решили зайти, проведать нашего стукача. Это ведь ты заложил нас лейтенанту!
– С удовольствием этого бы не делал, если бы закон разрешал надирать уши…
Грохот выстрела оборвал его слова. Сила удара, пришедшегося в левую часть груди, бросила тело Хомича на подлокотник кресла, и он остался так полулежать в нем, свесив левую руку на пол.
– А ты бы не придерживался закона, – хохотнул Кочерга и ради смеха выстрелил в телевизор, потом дал задний ход и выехал во двор, где его ждал Болт.
– Сегодня будет веселый вечер! – прокричал Кочерга ему.
– И куда едем веселиться?
– Туда, где можно найти нашего нового знакомого!
Часть двери в контору нотариуса – та, где находился замок, – с треском вылетела прочь и мелкими щепками врезалась в противоположную стену. Изуродованная дверь распахнулась от удара ноги, и в облаке дыма на пороге возникла человеческая фигура с ружьем в руках. Ващук, не раздумывая, выстрелил и прыгнул за дверь туалета.
Он успел заметить, как пошатнулась после выстрела фигура, как из дула ружья вырвался огненный сноп, и вслед за этим прогрохотал выстрел. Что-то обожгло его бок и, упав на кафельный пол, он застонал от боли, жгучей волной прокатившейся по всему телу. Сквозь шум, заполнивший его голову, он всё же расслышал, как кто-то выругался в коридоре. Значит, налетчик жив и тоже всего лишь ранен.
Ващук огляделся вокруг и в двух шагах слева от себя увидел небольшую дверь. Осторожно поднял защелку и заглянул внутрь. Крохотная коморка, где стояли несколько швабр, ведер и веников, а большую часть занимал агрегат для натирки полов. Однако Ващук понял, что вполне может уместиться здесь.
– Эй, лейтенант! – донесся из коридора чей-то знакомый голос. – Давайте поиграем в кошки-мышки! Раз, два, три, четыре, пять – я иду искать!
Вслед за этим раздались громкие приближающиеся шаги.
Стараясь соблюдать тишину, лейтенант протиснулся в коморку. Одна из швабр пошатнулась и начала падать, но он успел придержать ее рукой, однако чуть не застонал от боли. Левый бок горел, а резкое движение разнесло этот огонь по всему телу. Закусив губу, он развернулся в узком пространстве и сел на агрегат, колени его при этом уперлись в дверь. В узкую щель он мог видеть кусочек пространства примерно в метре от открытой двери в коридор.
С полминуты ничего не происходило. Видимо, имевший смутно знакомый голос налетчик тоже прислушивался, а, возможно, и осторожно заглядывал в дверь. Но потом он выкинул номер, которого Ващук никак не ожидал.
Он прыгнул в дверь и грохнулся на пол. Лейтенант успел заметить двуствольное охотничье ружье и длинный осенний плащ с багровым пятном на плече.
– Эй, лейтенант! Вы в одной из кабинок! Небось, неудобно сидеть, задрав ноги до ушей?
Ващук узнал этот голос, принадлежащий Дмитрию Редковичу. Как он сразу не догадался?!
Редкович лежал на полу, лейтенант видел его ноги. Дмитрий, видимо, решил, что его противник спрятался в одной из кабинок, приподняв свои ноги, чтобы их не было видно в небольшой просвет между полом и дверкой кабинки.
– Лейтенант, я прав?
– Нет! – Ващук распахнул дверцу коморки.
– Ой! – вырвалось у Редкочива, когда, повернув голову, он увидел в трех шагах от себя направленный на него пистолет лейтенанта.
Глава 30
Изредка морщась от боли, Андрей вел свою машину, где, кроме него, сидели Ольга и Игорь. За ними в помятой милицейской машине ехали Василий и Павел.
Сидящий на заднем сиденье «вольво» Игорь снова боролся с собой. Бегущая навстречу полоса дороги снова пыталась забросить его в прошлое, в тот страшный день, однако он боялся закрыть глаза, так как прекрасно помнил, к чему это привело в прошлый раз. Он действительно был благодарен Андрею за то, что тот выстрелил в него, и сделал это очень аккуратно. Рана на плече была поверхностной, кровь уже остановилась, и боль чувствовалась лишь при резких движениях.
Игорь глядел то в боковое окно, то себе под ноги, избегая смотреть вперед или на спидометр, где стрелка наверняка перешагнула за 100 км/ч. Он облегченно вздохнул, когда они влетели на холм, с которого открывался вид на Узинск.
«Всё точно так же, как и вчера, – подумал Андрей. – Вчера…»
Это был всего лишь его второй вечер в Узинске, а ему казалось, что он здесь, по крайней мере, год. Год полный опасностей, страха, неизвестности, а вся прошлая жизнь со всеми ее радостями и печалями – какой-то чудесный сказочный сон. В эти два неполных дня на него нападали, сам он целился и стрелял в людей и не только в людей. Он оказался в самом центре переделки почище тех, в которые попадали герои его книг и фильмов, но там почти всё было вымыслом, игрой его воображения.
От прошлой жизни его отделяло серое марево за Лесным тоннелем, наверняка окружившее весь город…
Подъехав к «Придорожному заведению», Андрей остановил свой «вольво». Рядом притормозил милицейский автомобиль и, высунувшись из окна, Василий сказал:
– Я отвезу Павла к врачу… Игорь, поедешь с нами?
– Нет, спасибо. Всего лишь царапина…
– Смотри, – бросил Василий, и милицейская машина тронулась с места.
Кряхтя, Андрей выбрался из «вольво».
– Ты как? – спросила Ольга.
– Всего лишь царапины, – передразнил он Игоря, и они втроем вошли в кафе, на двери которого висела табличка: «Закрыто».
Зал был, конечно же, пуст, из кухни не доносилось никаких звуков.
– Наверное, он уже пошел домой, – сказала Ольга, имея в виду своего отца. – Странно только, что не закрыл дверь…
– Действительно странно!
Ольга вздрогнула от неожиданности, так как голос этот принадлежал резко поднявшемуся из-за стойки Кочерге. В руках он держал направленный на вошедших обрез. В дверях кухни появился ухмыляющийся Болт с длинноствольным охотничьим ружьем в руках и здоровенным кинжалом на поясе.
– Веселье начинается! – сказал он.
– Не вздумай выкинуть что-то! – предупредил Ващук, держа лежащего Редковича на прицеле.
– А я арестован? Если да, то я имею право на адвоката и на телефонный звонок.
– Ни то, ни другое тебе не поможет!
– Но мне всего лишь узнать, вернулась ли жена Дениса домой.
– Жена Дениса Алексеенко? – переспросил лейтенант, предчувствуя неладное.
– Я хотел извиниться, что испачкал в их доме стены.
– Псих ты ненормальный! – не выдержал Ващук. – Что ты наделал?
– Испачкал им стены! – придурковато улыбаясь, повторил тот.
Потом Редкович попытался застрелить лейтенанта, но инстинкт того сработал быстрее, и Ващук выстрелил первым. Пуля попала Редковичу в левую руку. Сразу после пистолета рявкнуло и ружье, его заряд впился в стену в дюйме от двери в кладовую.
Редкович вскочил на ноги так резво, будто вдруг понял, что лежит на муравейнике. Его окровавленная левая рука болталась плетью, в опущенной правой он держал ружье, из одного ствола которого струился дымок. Лейтенант чуть не выстрелил еще раз. На лице Редковича была написана целая гамма эмоций: и боль, и страх, и злость, и безумие.
Он выскочил за дверь, лейтенант слышал топот его ног в коридоре.
– Черт! – вырвалось у Ващука. Он мог свалить его на пути к двери, да только Редкович сейчас «временно не в себе», а вот «временно мертвым» он быть не может.
Застонав и схватившись за бок, лейтенант поднялся и, опираясь на стену, вышел в коридор. Со служебной лестницы доносились шаги спускающегося Редковича. Внезапно они замерли, и оттуда донесся
