требовательный голос:
– Стой, Дима! Брось ружье!.. Брось, говорю!
– Веселье, говоришь? – переспросил Андрей. – А вы хоть знаете, что творится в городе?
– И знать не хотим! – фыркнул Болт. – Эй, Игорь, или как там тебя, что с плечом? Порезался, когда брился?
– Вы не ответили на мой вопрос! – оборвал его хохот Андрей.
– Начинаешь грубить! – огрызнулся Болт, направляя на Андрея ружье. – Давай-ка, покажи мне свой пистолет, да смотри помедленней, чтобы я не отстрелил тебе башку, а то нервы в последнее время требуют релаксации.
Андрей медленно извлек из-за пояса пистолет, после чего плавно поднял его и направил на Болта. Глаза у того полезли на лоб:
– Что, чокнутый?!
– Нет, просто нервы требуют релаксации. Бросай своё ружье!
Было видно, что Болт испугался, он неуверенно опустил ружье, взгляд его метался между Андреем и Кочергой.
– Я ведь пристрелю тебя! – сказал последний. Его обрез был направлен Андрею в голову.
– А я успею пристрелить твоего дружка! Спроси, ему такая перспектива по душе?
Болт громко сглотнул, а Кочерга ухмыльнулся и перевел прицел на Ольгу:
– Стреляй, а я испорчу красоту твоей новой подружки!
Ни один мускул на лице Андрея не выдал того напряжения и смятения, что царили у него в душе. Мысли проносились у него в голове бешеным хороводом. Успеет ли Кочерга нажать на спуск, если он выстрелит первым? Успеет ли? Попадет ли в Ольгу?
– Не получится, – спокойно произнес Игорь, делая шаг вперед и становясь перед Ольгой прямо на линии огня.
– О, боже, да они все с ума посходили! – вырвалось у Болта, и он окончательно опустил своё ружье. – Чокнулись все!
– Не надо, Игорь! – тихо сказала Ольга, выходя из-за него.
Кочерга тут же поймал ее на мушку, но Игорь снова сделал шаг, вновь оказавшись на линии огня.
Андрей перевел пистолет на Кочергу.
– Не убью ее, так убью твоего друга! – процедил тот.
Глаза его лихорадочно блестели, щеки побелели, а обрез в руках еле заметно дрожал.
– Тебе ведь нужны не они, а я! – произнес Андрей.
– Стой, Дима! Брось ружье! – требовательно произнес Ковров. – Брось, говорю!
Он как раз был в дежурном помещении милицейского участка, когда, услышав наверху два выстрела, бросился к служебной лестнице, но не успел подняться и на одну ступеньку, как на ней появился Редкович. Он бежал вниз и даже не заметил сержанта. Окровавленная левая рука болталась плетью, правой же он сжимал двустволку.
После окрика Редкович замер на месте, со смесью удивления и непонимания глядя на появившегося вдруг и преградившего ему путь миолиционера.
– Бросай ружье! – повторил Ковров, делая пистолетом красноречивое движение.
Прихрамывая и держась за бок, Ващук подбежал к лестнице и увидел, что Редкович замер на ее середине, а внизу, целясь в него, стоит Ковров, преграждая путь к бегству.
– Оно не заряжено, – поднимая ружье, произнес Редкович, но Ковров не поверил.
Слишком уж напряженным было его движение, к тому же сержанту не понравилось выражение его лица, непонятная ухмылка, застывшая на нем, и ненормальный блеск глаз.
– Врешь! – прислоняясь к косяку двери и направляя на Редковича пистолет, сказал Ващук.
– Вы в порядке, лейтенант? – спросил Ковров, увидев красное пятно на боку у того.
– Почти.
– Эх, сорвалось! – одними губами прошептал Редкович. – Ващук услышал, что я вру. Жаль, прекрасный был бы финал. А сейчас их двое…
– Лейтенант, он что-то шепчет! – прокричал Ковров и облизал пересохшие губы.
– Бросай оружие, Дима! Или мы тебя попросту застрелим!
– Двое, а у меня только один патрон, – продолжал неслышно шептать Редкович, – хотя еще куча в кармане. Конечно же, нужно всего лишь достать один!..
Он засунул руку в карман.
Натянутые в струну нервы Коврова не выдержали. Палец сам нажал на спуск.
То же самое случилось и с Ващуком. В таких случаях достаточно одного резкого, неверного движения, чтобы палец сам нажал на спуск. А Редкович, запустив руку в карман, сделал то самое движение.
Два выстрела слились в один. Редкович даже не пошатнулся, когда пули с противоположных сторон попали в него. На секунду замерев, он рухнул как подкошенный и, ударяясь о ступени, скатился вниз.
– Проклятье! – прошептал Ковров, глядя на патроны, высыпавшиеся из кармана плаща. – Он что, хотел зарядить ружье?!
– Один ствол был заряжен, – сказал Ващук, медленно и осторожно спускаясь по лестнице. – Хотел зарядить второй, чтобы уложить нас обоих.
– Что же они могут делать с людьми?!
– Видимо, всё…
– Тебе ведь нужны не они, а я!
При этих словах Кочерга скорчил гримасу, которая, видимо, означала улыбку.
– Где мой отец? – спросила Ольга, думая, что ее вопрос отвлечет Кочергу, даст Андрею возможность выстрелить.
Впервые в жизни она всерьез и очень сильно желала человеку смерти.
– Связан на кухне, – не отрывая от Андрея взгляда, ответил тот. – Крутой у тебя папаша!
– Послушай, – сказал Андрей, делая шаг вперед и немного в сторону, – если ты имеешь на меня зуб, а ты его имеешь, почему бы нам не выяснить всё до конца…
Еще полшага, немного вперед и в сторону.
– …почему не выйти на улицу и не устроить солидный настоящий поединок…
Полшага в сторону. И говорить, говорить!
– …дуэль. Ты с обрезом, я с пистолетом. Один на один.
Продолжая говорить, Андрей сделал последний шаг и оказался на линии огня, за ним стояли Игорь и Ольга. Теперь все они оказались напротив обреза, но Андрей был первым.
Ольга поняла это. Сначала Игорь закрыл ее, теперь Андрей закрыл их обоих.
У Андрея всё пересохло в горле, он сам удивлялся, как слова еще слетают с его языка, а не прилипают к нему. Чертовски страшно, оказывается, стоять под направленным тебе в голову дулом, даже если в твоих руках есть оружие.
Но надо решаться!
– Так что, ты согласен?
Сейчас Кочерга думает, сомневается, а в прицеле как раз его голова.
Андрей тоже сомневался, а, возможно, даже просто боялся, что тот успеет всё-таки выстрелить в ответ.
«Но в прицеле его голова, – думал Андрей, удивляясь своей жестокой хладнокровности. – Несколько выстрелов подряд, тело Кочерги отбросит назад, от головы ничего не останется…»
– Так что? – переспросил он, чувствуя, как капля пота скатилась по спине под тенниской.
«Как только он заговорит, – решил про себя Андрей, – я стреляю!»
Нервы его натянулись в струну. Указательный палец побелел на спусковом крючке.
Глава 31
Стёпа Судаков по прозвищу «Последний» раскинулся в огромном кожаном кресле, вытянув ноги и закрыв глаза. Вот уже в течении нескольких минут с губ его не сходила улыбка. Иногда он просто улыбался, как делает это человек, смотрящий какой-то забавный фильм; иногда – негромко посмеивался, будто в этом фильме происходило что-то особенно смешное; а иногда даже комментировал происходящее: «Вот это уже
