— Не ходи один, не ходи, Сергей! — вступилась Катя. — Нельзя по тайге одному ходить!
— Да ведь я не спорю… — Сережа вздохнул. — Только вот оленя не поймали. Он там, на берегу остался.
— Да он ушел давно! — возразила Светлана. — Будет он тебя ждать! И вообще ты, Сергей, помешался со своим Богатырем. По всей тайге, что ли, теперь за ним бегать? Тут и так туфли совсем соскакивают!..
И снова Толя Серебряков, отважный вожак, повел свой отряд. Ребята шли гуськом. В тайге ходить рядом трудно, а порой и невозможно — так густо и высоко растет трава, так, сплетаясь ветвями, тесно стоят кусты и деревья.
14
Идти становилось все труднее. То и дело преграждали путь старые корни, жестко перекрутившиеся на земле. Ложилось на пути упавшее дерево, давно заросшее мхом и насквозь прогнившее, — надо обходить его или перелезать, но наступать на него нельзя — провалишься в сердцевинную труху. Вставали на пути старые елки с низко опущенными ветвями, на которых, словно седые бороды, висели длинные белесые лишайники — надо или подлезать под эти ветки, или далеко обходить их.
Давно прошли и базальтовую вершину и три кривых дубка. Толя осмотрел базальты, но что-то никакой стрелки не нашел.
Все меньше солнца проникало в лес, смыкались кроны над головами, тесней обступал подлесок. Огромные пихты, кедры, березы, тополи переплелись вверху ветвями, загородив небо. Среди их высоких, стройных стволов все гуще теснились черемуха, сирень, орешник. Дикий виноград опутывал их ветки, завиваясь красивыми гирляндами. То здесь, то там в сыром и теплом зеленом сумраке висели, как толстые змеи, лианы актинидии аргуты.
Вскоре подступил и подлесок. Это как бы третий ярус леса, самый низкорослый и самый опасный для путника. Начались заросли ежевики, дикой малины, шиповника. Аралия — чертово дерево, — вся унизанная колючками, топорщила свои узорные ветки, будто стараясь побольше занять места на земле. И все это было заплетено цепкими лианами актинидий и лимонника… Идти стало невозможно. Тайга захватила в плен путников и закрыла все выходы: это было бестропье.
Понятие о тропе бывает разное. Иногда тропа — это ясно протоптанная дорожка, которую никак невозможно потерять. Она вьется через поля, луга, леса и перелески, она ведет к броду на реке и выбегает на тот берег, все такая же ясная и отчетливая.
В тайге тоже бывают натоптанные тропы. Бывают же и такие, на которых трава по пояс или папоротники до плеч. А бывают и вовсе как щели. В зеленом непроходимом массиве леса, сплошь заросшие травой и заметные лишь опытному глазу охотника, биолога или ботаника, бродящего в тайге по своим делам. Но если есть такая тропа под ногами, ничего не страшно. И очень страшно человеку попасть в такие чащобы, где нет никакой тропы.
Ребята сначала отводили руками колючие, преграждающие путь ветки. Обходили, проползали под тяжелыми сучьями. Это мучило, утомляло, раздражало. Но они все-таки шли. Они шли молча, их понемногу начинало охватывать отчаяние.
Вскоре лианы, крепкие, как ремни, совсем заплели путь. Сначала ребята пытались рвать их руками, но скоро ладони стали очень болеть, и силы не хватало выпутываться из этих зеленых сетей.
— Доставай ножи! — сказал Сережа. Антон тряхнул ранец и достал из него столовый нож.
— А вилки нету? — спросил Толя.
— Молчи! — вдруг закричала на него Светлана. — Смеешься только! А ты и такого не взял! Мальчишка тоже, таежник!
— Он, эта… — возразил ей Антон. — Ну, может, забыл ножик взять… мало ли… Чего это ты?
— Ага! — Светлана, измученная до потери всех своих небольших сил, негодовала. — Ножик забыл, спички забыл, костер окопать забыл!.. Таежник — за отцовской спиной!
— Покричи, покричи! — сказал Толя. — Оставим вот здесь — тогда и покричишь.
— «Оставим»! — передразнила его Светлана. — Сам-то выйди сначала! Где он, твой лесозавод? Ну где? Ты же все тропы знаешь!
Сережа и Антон резали лианы, пробивали проход. Катя ломала ветки своими маленькими крепкими руками. Толя помогал им. Но он уже не был впереди. Что же делать впереди, если у Сережи в руках острый нож, а у него нет ничего?
Ребята, то один, то другой, все чаще падали, поскользнувшись на сырой траве или запутавшись в изогнутых корнях. Падая, хватались то за колючую ветку малины, то за еще более колючую аралию и потом долго вынимали друг у друга занозы из ладоней. А тут еще надоедали клещи, которые ползли на них с кустов, с высокой травы. Все время надо было или давить, или стряхивать их с себя.
Сережа устал пробиваться сквозь это страшное, душное, полное неистового цветения бестропье; остановился, снял кепку и вытер ею вспотевшее и осунувшееся лицо.
— Если бы хоть мы знали, куда идем, — сказал он, — а так что же? Вроде никакого толку!
— Да я знаю! — нетерпеливо оборвал его Толя. — Я же знаю! Вот так против солнца, напрямки! Я же знаю! Мы же вышли тогда с отцом на лесозавод!
— Знаешь ты, как же! — закричала Светлана со слезами. — Ничего ты не знаешь! Просто завел — и все! И все мы тут останемся и помрем!
И легла на землю.
— Светлана, вставай! Что ты? — испугалась Катя. — Вставай же!
— Не встану, не встану! У меня ноги не идут больше!
— Значит, как… эта… Так и будешь лежать? — удивился Антон.
— Да! Да! — уже плакала Светлана. — Так и буду лежать! Умру здесь — и все!
— Ходи тут с девчонками! — проворчал Толя и отвернулся. — Дайте мне ножик, я пойду вперед.
Но Сережа не дал ему ножа.
— Какой толк? — повторил он. — Еще десять шагов или двадцать, а там что?
— Да ведь Тольян же… — начал было Антон, — он же на лесозавод…
— Откуда тут лесозавод? Совсем непохоже… — тихо сказала Катя, и Толя почувствовал на себе ее долгий, странный, задумчивый взгляд.
Сережа, ни слова не говоря, сбросил с себя пиджачок, кепку, снял сапоги.
— Стойте тут, — сказал он.
Отойдя в сторону, он поднялся по каменной гряде и полез на высокую липу. Сережа лез все выше и выше… Вот уже достиг кроны, растянулся на большом суку и покачивается на нем под верховым ветром.
Ребята следили за ним, не отрывая глаз. Светлана села и, вытерев слезы, со страхом глядела, как покачивается вместе с веткой Сережа.
— Если Сергей упадет, я тебя убью! — сверкнув глазами, сказала она Толе.
Толя пожал плечами: что можно ответить этой глупой девчонке? К тому же он так устал, что и отвечать не хотелось.
Но Сережа не упал, только, слезая, ободрался немножко о жесткую кору.
— Река направо, — сказал он, надевая сапоги и неизменный испытанный свой пиджачок, — к реке пробиваться надо. Кабы сразу к реке пошли, лучше было бы. Сейчас речки мелкие, а русла широкие. Так бы прямо по краешку…
— Пошли к реке! — Светлана встала. — Выкупаемся, напьемся. Только бы выдраться отсюда!
— Выдеремся! — ободрил ее Сережа.
— В бой с тайгой! — крикнул, размахивая ножом, Антон. — Пробивайся, ура!
— Не понимаешь… — начал было Толя. — Это же в другую сторону!
Но Сережа повернул вправо. Антон последовал за ним. И как-то так случилось, что у Толи даже и не спросили — пошли, и все. И Толя молча шел сзади всех, по уже проложенной ребятами дороге. Он только
