— Да конечно, — и он подал ей листы бумаги.
Она быстро прочла и, сняв очки, о чем-то задумалась.
— А вам не кажется, что во всем этом есть какая-то нестыковка?
— Нестыковка? Что вы имеете в виду?
— Простите, вы вообще кем работаете?
— Инспектором, а что?
— Нет, это я так, просто спросила. Смотрите сами. Во-первых, газовая атака. Весьма сомнительная гипотеза.
— Что значит гипотеза? Нам же ясно сказали, что бандиты провели газовую атаку, чтобы выиграть время и успеть уйти как можно дальше.
— Павел Юрьевич, легенды иногда бывают необходимы, только в данном конкретном случае, я не понимаю для чего.
— А при чем здесь легенды?
— При том. Посудите сами. Мы пробыли на объекте около двух часов и только потом неожиданно отравились каким-то газом. Каким? Вам кто-нибудь сказал, что это был за газ? Нет. Анализ крови, который я произвела у себя, показывает, что никаких следов отравления газом нет. Стало быть, нас умышленно ввели в заблуждение. Далее, зачем у всей нашей группы, подчеркиваю, только у нашей, была взята кровь, которую мы привезли в институт?
— Для анализов, наверное, — прикидываясь шлангом, ответил Павел.
— По четыреста кубиков для анализов. Вы что смеетесь. Это стандартная норма донорского забора крови, я-то об этом лучше осведомлена, чем вы.
— Хорошо, я согласен с вашими доводами, только что все это означает?
— Как что, вы совсем наивный человек или просто прикидываетесь? Нас умышленно вводят в заблуждение, пытаясь скрыть какие-то очень важные факты. Я одного понять не могу, для чего? Мы не рядовые граждане, которых можно кормить дезой. Вы ладно еще, рядовой сотрудник милиции, а я работаю все же в федеральной службе безопасности.
Павел слегка поморщился, но Савельева успела заметить это, и потому поправилась:
— Не обижайтесь, я вовсе не хотела обидеть вас тем, что указала на различие наших ведомств, но сам факт.
— Возможно, только я думаю, что раз это нужно, значит, так поступают, сообразно обстоятельствам.
— А что вы сами по этому поводу думаете?
— Я, не знаю.
— Знаете, Павел Юрьевич, вы хотите казаться простачком, но у вас это не очень хорошо получается.
— Это вы, в каком смысле?
— В том самом.
— Я могу вам ответить на этот вопрос просто, без всяких недомолвок. То, что знаю я, связано с обязательствами сохранности информации, и я как сотрудник милиции, обязан подчиняться правилам, которые установлены. Думаю, что вы поступили бы точно так же, если оказались бы на моем месте.
— Значит, я была права. Постойте, а как же отчет? Выходит, он никому не нужен? И более того, вы указали в нем факты, которые не соответствуют действительности, но зачем?
— Не знаю, нам сказали написать, мы написали, а на остальные вопросы я отвечу тогда, когда меня об этом спросят и при этом разрешат разглашать доверенную мне информацию.
— Ерунда какая-то, причем полная ерунда и бессмыслица, — злясь на Павла, и на всех кто устроил весь этот цирк, произнесла Савельева, и бросила рапорт на стол.
— Как только приедет полковник, я выскажу ему по этому поводу свое мнение. Я не девчонка, а эксперт, и имею право знать, что там произошло, пока я была в отключке.
— Вряд ли он вам что-то скажет, — хмуро произнес Павел.
— Скажет, вот увидите, — чуть ли не выкрикнула она.
— Погиб полковник Сабресов, и все кто с нами летел и большая часть команды, приехавшая в зону.
— Как это, погиб? — дрогнувшим голосом произнесла она.
— Они ведь направились в зону, которая подверглась ядерному удару. Посчитали, что они все заражены, поэтому мы с вами только вдвоем остались.
— Вдвоем? — её глаза округлились. В них наблюдался ужас и бессилие что-то предпринять, настолько потрясла её эта информация, — Кто вам об этом сказал?
— Подполковник Удинцов, я его только что, выходя в коридор, встретил.
— Боже мой. Все погибли, а мы…, - она тяжело опустилась на стул и, проведя рукой по лицу, произнесла, — Они спасли нам жизнь.
— Похоже, что да.
— Я понимаю, что вы связаны обязательством молчать, и все же, если можно, скажите, мы действительно были подвергнуты газовой атаке?
— Не было никакой газовой атаки.
— Выходит? — на её лицо читалось то, что она не успела сказать, так как мысль, которая ей пришла в голову, была просто невероятной. Она смотрела на Павла, раздумывая произнести или нет, её вслух. Наконец, она не выдержала и спросила:
— Мы заразились вирусом гриппа? Но тогда, как мы так быстро вылечились?
— Ольга Николаевна, я вам решительно ничего не могу по этому поводу ответить, кроме того, что уже сказал. Поговорите со своим руководством, возможно, они сочтут возможным вас проинформировать по данному вопросу, а меня увольте.
— Хорошо, простите, и все же…
— Извините, но я не имею права.
— Ладно, я все равно докопаюсь до истины.
— Думаю, что рано или поздно, вы сами все узнаете, а пока пойдемте, узнаем чем нам заниматься, а то нас бросили на произвол судьбы и словно позабыли.
Однако в этот момент, словно услышав слова Павла, дверь распахнулась, и вошли двое мужчин. Одного Павел узнал, с ним шел подполковник, когда он встретил его в коридоре, а вторым был мужчина лет тридцати, тридцати пяти. Под голубоватым полупрозрачным халатом просвечивал костюм и Павел наметанным взглядом, сразу определил, что это не медик, а скорее сотрудник ФСБ.
— Павел Юрьевич? — обратился к нему, он.
— Да.
— А вы, Ольга Николаевна? — совершенно верно.
— Меня зовут Рыбин Антон Георгиевич, я сотрудник службы внешней разведки, мне и профессору, надо с вами побеседовать.
Тот, которого назвали профессор, протянул руку и представился, — Гурий Яковлевич Камшицкий.
— Пройдем или прямо здесь? — неожиданно резко произнесла Савельева.
Антон Георгиевич внимательно посмотрел на неё и, улыбнувшись, произнес:
— Я догадываюсь столь резкому тону с вашей стороны, и, по всей видимости, Павел Юрьевич отчасти тому причина. Вы ведь эксперт, и поэтому у вас не без основания возникли вопросы, на которые не можете найти ответы, а Лебедев темнит, и правильно делает, поскольку связан подпиской о секретности, полученной им информации. Я угадал?
— Знаете, давайте прямо. Или вы говорите мне всю правду, или беседуйте с Лебедевым, а меня увольте. Я не девчонка, чтобы играть в таинственность. Моя специальность, экспертные работы в области инфекционных заболеваний, методы борьбы с ними и защита населения в условиях опасности, а так же при использовании их в качестве бактериологического оружия. Это вам о чем-нибудь говорит?
— Безусловно. Я знаком с тем, чем вы занимаетесь, и поверьте, мне понятна ваша импульсивность, но дело касается безопасности страны, а возможно и мира, а мы имеем дело с тем, о чем вчера еще, точнее
