— Я боялся. Не хотел быть свидетелем. Ведь это, наверное, были бандиты, а они станут мстить!
Тут не выдержал Рябчиков. Выпалил напрямик:
— Ну, и трус же ты, Кедровский! Друга предал, позорно бежал. Чуть было следствие в тупик не завел... Неужели до тебя не доходило, что в данной ситуации сам за убийцу можешь сойти?
— Нет-нет! Ничего не вышло бы. Я в драке не участвовал, к женщине не подходил. Моих следов там не было, ничего не было. Я не дурак, я знаю, как себя вести. Курбан сам во всем виноват, а я ни при чем. Он — сам по себе, а я — сам!
Капитан знаком руки остановил лейтенанта, собиравшегося что-то сказать в ответ на подленькую тираду Кедровского. И Вася сдержался, заметно побледнев от волнения и гнева.
Когда допрос был окончен, Сенявский поднялся из-за стола. Кедровский, освоившись, приободрился и на смену трусости призвал свою природную наглость:
— Меня привезли сюда на машине, я требую, чтобы так же отправили домой. Я много часов просидел в камере. Я перенервничал, не спал всю ночь и сейчас очень плохо чувствую себя.
Кедровский ни словом не обмолвился о своей подруге Маше Никифоровой. Здесь ли она, в райотделе или уже дома? Кедровского не интересовал никто другой. Он знал только себя, и о себе заботился.
Сенявский поджал нижнюю губу, глубоко затянулся папиросой, что было признаком внутреннего волнения, Связанного с гневной вспышкой.
— Василий Ильич, организуй! — бросил он резко. Нахмурившись, пронзил насквозь холодным взглядом не человека, а типа, сидевшего напротив, мокрого слизняка, себялюбца и труса! «С таким, как ты, я бы в разведку не пошел!» — вспомнилась ему крылатая фраза, родившаяся в трудные военные годы, проверенная на боевой службе, и он чуть было не произнес ее вслух. Но тут на смену пришла другая поговорка: «Горбатого могила исправит»... Капитан, прогнав эти навязчивые ассоциации, углубился в дело, еще и еще раз проверяя факты, продумывая шаг за шагом все детали розыска, намеченного на сегодня.
Как только Бахрам Ризаев назвал женщину в красном платье, Сенявский немедленно подключил к поиску оперативные группы. Были оповещены все участковые уполномоченные, патрули, дружинники, заступившие в этот день на дежурство. Петр Петрович сообщил дежурному по городу приметы соучастницы преступления. В розыске приняли участие все другие райотделы милиции. Началась кропотливая и трудная работа.
Сенявский сидел, подперев ладонями подбородок и с минуту молча смотрел на вернувшегося в кабинет Рябчикова. Потом, словно очнувшись, спросил:
— Отправил?
— Отправил... — лейтенант поморщился точно от зубной боли, и враз вспыхнув, выпалил:
— Ну, что вы скажете, Петр Петрович, и откуда такие люди берутся? Ни совести, ни чести у них; просто удивительно, как человек, получивший воспитание в нашей школе, живущий в нашем обществе, мог стать вот таким... — он не нашел слова.
Капитан улыбнулся:
— Горячиться не следует, Вася. Не впервые нам с тобой придется с «мусором» встречаться. И хоть этот Кедровский ничего противозаконного, а тем более преступного не совершил, вина его в гибели Курбана Алиева немалая. Он приучил парня пить, дебоширить. Сам в стороне остался, потому что хитер и труслив, а друга загубил, предал. Я уверен, у него даже душа не болит, он, кроме страха за собственную персону, ни на какие другие чувства не способен. А вина его повторяю еще раз, великая.
— Вот пусть и ответит за то, что человека сбил с пути истинного, до гибели довел! — еще не остыв, горячо воскликнул лейтенант. — Перед товарищеским судом ответит, перед коллективом. Как только дело закончим, поедем в ремонтно-строительное управление, обратимся в партийную и профсоюзную организации. Обязательно надо, чтобы товарищи по работе пропесочили этого Кедровского, заклеймили его гневом и презрением.
— Так и сделаем, — ответил капитан. — Садись поближе, Василий Ильич. Давай попробуем еще раз внимательно проанализировать те факты, которые у нас имеются. На трамвайной остановке, на улице Мира, напротив кинотеатра «Звезда» около одиннадцати ночи произошло убийство. Нам удалось установить с помощью свидетелей, что на Курбана Алиева напали мужчина и женщина и в процессе драки нанесли ему ножевую рану. Алиев был сильно пьян, свидетельские показания в данном случае подтверждаются актом судебно-медицинской экспертизы. Рана нанесена ножом, так называемым «пичаком». Приметы мужчин нам неизвестны, как того, который ударил Алиева, так и другого, являющегося пассивным участником драки. Известно лишь, что женщина одета в красное бархатное платье, а волосы повязаны красной лентой. Молодая, миловидная, с гладко зачесанными назад черными волосами, русская. Особых примет нет.
— Пойдем дальше. Все наше внимание сейчас сосредоточено на женщине, ее надо найти во что бы то ни стало.
— Найдем! — Вася произнес это с торопливой уверенностью и мысленно представил, как именно он первый заметит ее и арестует...
Капитан притушил блеск в своих серых глазах: видимо, по каким-то ему одному известным приметам он догадался о честолюбивых замыслах молодого офицера. Заметил:
— Оперативный работник никогда не должен забывать о том, что успех розыска зависит от совместных Усилий группы. Шерлок Холмс ловко действует лишь в рассказах Конан-Дойля, в жизни все происходит проще и вместе с тем сложнее.
Сенявский подождал с минуту. Убедившись, что смысл сказанного дошел до Рябчикова, произнес как бы в раздумье:
— А если женщина переоденется?
Вопрос был прост и закономерен. И именно поэтому он сильно взволновал Васю. Действительно, что делать, если женщина будет одета в другое платье, снимет ленту? В памяти всплыли сказанные капитаном слова: «Особых примет нет».
Капитан закурил, несколько раз глубоко затянувшись, придвинул пачку «Беломора» поближе к Васе. Тот, хотя и не курил, механически взял папиросу, чиркнул спичкой о коробок. Закашлялся от дыма, попавшего в легкие, на глазах выступили слезы. Рябчиков торопливо затушил папиросу, придавив ее пальцем в пепельнице. Сенявский, словно не заметив этого, выпустил струю дыма, поджал нижнюю губу.
— Когда я отпустил врача, который показал, где лежал раненый Алиев, то сразу же снял слепки с отпечатков следов, оставленных на испачканном в крови асфальте. Тапочки Алиева чисты, значит следы принадлежат одному из двух мужчин, вернее всего тому, кто ударил ножом Курбана. Это крупная улика. Другой отпечаток — пальцев, — удалось обнаружить на брюках убитого, на внутренней стороне пояса. Очень слабые, еле видные рисунки пальцевых подушек. Ты этого не заметил, а оперативник должен быть внимателен до предела. Учти! Правда, в данном случае улики нет, отпечатки принадлежат убитому, а не убийце.
Вася в ответ на замечание капитана залился ярким румянцем. Надо же было допустить такую оплошность в первом и очень серьезном деле. Теперь, конечно, Сенявский решит, что лейтенант Рябчиков не годится для работы в отделении уголовного розыска. Вася мысленно выругал себя. Что стоят его пятерки по криминалистике, если на практике он не смог обнаружить такой важной приметы.
Сенявский задумчиво сказал:
— Помню, когда я участвовал в первом розыске, то не заметил отпечатка большого пальца грабителя, оставленного в самом низу оконной рамы. Старший следователь обнаружил это два дня спустя, решив еще раз произвести детальный осмотр ограбленной квартиры. В управлении по картотеке он легко установил личность преступника, матерого рецидивиста. А мне за невнимание начальник отдела объявил выговор.
Петр Петрович не сделал никакого вывода из сказанного. Но и так все было ясно. Вася понял, что его ошибка прощена и даже допустима на первых порах.
— Так что же делать, если женщина переоденется? — вторично спросил Сенявский, но не Васю, а себя.
