Господень на Мне, Егоже ради помаза Мя (Ис. 61, 1). Поэтому и (Давидъ) говоритъ: Помаза Тя, Боже, Богъ Твой елеемъ радости паче причастникъ Твоихъ (Псал. 44, 28). Итакъ, разумей Помазаннаго, исповедуй Помазавшаго и поклонись храму ради Обитающаго въ немъ.
Кириллъ: Я исповедую Единаго Сына отъ двухъ — отъ Духа Святаго, и Маріи Девы: Единаго не разделяю на два.
Несторій: Какъ же ты говоришь, что Онъ не знаетъ часа, котораго не знаетъ Сынъ, кроме одного только Отца? Или какъ, зная, отрицаетъ? Или не зная, какимъ образомъ названъ Премудростію и Силою Божіею, будучи причастенъ незнанія?
Кириллъ: Не не знаетъ часа Сынъ Божій, все ведущій и имеющій въ Себе Отца, какъ сказалъ Самъ: Никтоже знаетъ Отца, токмо Сынъ (Матф. 11, 27). Зная одинъ только природу Отца, сущую прежде всего, конца–ли века не знаетъ Сынъ Божій? Да не будетъ; не знаетъ же Сынъ по благодати, а не по природе; (какъ и) мы, (будучи сынами) по благодати, не знаемъ всего и ничего не ведаемъ о томъ что относится къ концу века.
Несторій: Естественнымъ образомъ мы алчемъ и жаждемъ и спимъ, не по желанію испытывая это, но подчиняясь естественной необходимости. Итакъ, что же? Окажется, что Богъ будетъ следовать законамъ необходимости? Да не будетъ.
Кириллъ: Мы по природе алчемъ и жаждемъ и спимъ, — не по желанію, но являясь рабами естественной необходимости. Онъ же — не по необходимости, но добровольно (испытывалъ это). Ибо и пятью хлебами насытилъ пять тысячъ, и семью опять — четыре тысячи. Онъ Самъ сказалъ: Никтоже возметъ душу Мою отъ Мене, но егда хощу, полагаю ю (перифразъ — Іоан. 10, 18). Никакой человекъ не можетъ сделать этого, кроме одного только Христа.
Несторій: Ты говоришь, что пострадалъ Сынъ? Следовательно, пострадалъ и Отецъ. Если же говоришь, что Отецъ не страдалъ, то ты делаешь Сына иносущнымъ Ему.
Кириллъ: Я не называю ни Отца страждущимъ, ни Сына — нестраждущимъ; но безстрастно — Божество, такъ какъ безтелесно; страждетъ же Господь по плоти.
Несторій: Я не говорю, что Слово, ставъ плотію, не страдало; ибо Божество безстрастно. И Безстрастный выше страданій; плоть же страстна и человеческое естество смертно.
Кириллъ: И мы исповедуемъ Божество безстрастнымъ; плотію же Оно приняло страданіе; отсюда — Христу пострадавшу за ны плотію (1 Петр. 4, 1). Имя же — Христосъ — не чуждо Богу; ибо Апостоль говоритъ: отъ нихже Христосъ, Сый надъ всеми Богъ благословенъ во веки. Аминь (Рим. 9, 5).
Посланіе къ обвинявшимъ его въ своихъ письмахъ за то, что онъ, узнавъ о распространеніи нечестиваго ученія Несторіева, не умолчалъ о немъ
Вашему благочестію угодно было написать ко мне, что благоговейнейшій Несторій былъ огорченъ моимъ посланіемъ, которое я писалъ къ монахамъ, желая возвратить къ благочестію техъ изъ нихъ, которые уклоняемы были отъ него тревожною молвою. Я долженъ теперь сказать, что это огорченіе произошло не столько отъ меня, сколько отъ егоже благоговеинства. Такъ, для техъ, которые соблазнены были его поученіями, я изложилъ ученіе правой веры. А онъ допустилъ епископа Дорофея открыто сказать въ соборной церкви православныхъ: анафема тотъ, кто скажетъ, что Святая Дева есть Богородица. Услышавъ эти слова, онъ не только промолчалъ, но и принялъ его тогда же въ общеніе при совершеніи таинства литургіи. Вотъ ныне мы, по его распоряженію — не скажу, прямо имъ подвергаемся отлученію — слышимъ анафема. He помимо его образа мыслей говорилъ въ церкви и епископъ Дорофей. Такимъ образомъ не только на насъ и на другихъ епископовъ всей вселенской Церкви, еще живыхъ; но и на нашихъ отцевъ, отшедшихъ къ Богу, произнесена анафема. Такъ, что же бы удержало и насъ написать вопреки ихъ словамъ и сказать: тотъ, кто говоритъ, что Святая Марія не есть Богородица, анафема. Этого я доселе не сделалъ для того, чтобы не сказалъ кто нибудь, что на него произнесъ анафему епископъ Александріи, или египеткій соборъ. Когда же западные и восточные благоговейнейшіе епископы узнaютъ, что они все подвержены отлученію, (потому что они все говорятъ и исповедуютъ, что Святая Марія есть Богородица), тогда что они почувствуютъ? He обниметъ ли всехъ ихъ скорбь, если не за себя самихъ, то за святыхъ отцевъ, въ писаніяхъ которыхъ всегда, какъ читаемъ, Святая Дева Марія называется Богородицею. Если бы будущее не грозило большой тревогой, я послалъ бы къ вамъ много сочиненій святыхъ отцевъ, въ которыхъ можно найти, не въ одномъ, а во многихъ местахъ, слова, коими исповедуется, что Святая Дева Марія есть Богородица.
Посланіе къ Ювеналію, епископу Іересалимскому
Господину моему, возлюбленнейшему брату и сослужителю Ювеналію Кириллъ о Господе желаетъ всякаго блага.
Желалъ бы я, чтобы высокочтимый епископъ Несторій следовалъ истинной вере, идя по стезямъ мужей благочестивыхъ! И кто изъ здравомыслящихь не пожелаетъ, чтобы те, кому выпадаетъ жребій быть вождями стадъ Спасителевыхъ, были вполне известны по правоте веры? А какъ настоящія у насъ делa открылись не такими, какихъ надеялись, когда въ томъ, въ комъ мы ожидали истиннаго пастыря, нашли гонителя правой веры: то намъ надобно теперь вспомнить слова Христа, Спасителя всехъ насъ: не пріидохъ воврещи миръ на землю, нo мечь: пріидохъ бо разлучити человека на отца своего (Матф. 10, 34–35). Если для насъ брань противъ родителей не предосудительна и безъукоризненна, когда знаемъ, что подвизаемся для славы Христовой: то какъ намъ не считать своею непременною обязанностью, — въ то время, какъ оплакиваемъ потерю брата, — препоясаться мечемъ ревности по Боге и сказать всемъ, живущимъ на земле, сіи слова: аще кто есть Господень, да идетъ ко мне (Исх. 32, 26)! Въ томъ, въ другомъ изъ моихъ писемъ я убеждалъ его следовать не своимъ мненіямъ, а правой и апостольской вере, преданной святымъ церквамъ, надеясь отклонить его отъ неправоты, какая въ его сочиненіяхъ; но предлагаемое мной врачество нисколько не помогло, советъ не исполненъ. Онъ не только не захотелъ последовать ученію истины, но и прислалъ ко мне посланіе за своимъ подписомъ, въ которомъ делаетъ мне упрекъ за то, что я будто бы огорчилъ его, и при этомъ онъ прямо высказалъ, что Святую Деву нельзя называть Богородицею. А это не значитъ ли прямо сказать, что Еммануилъ, въ которомъ основаніе нашего упованія на спасеніе, не есть истинно Богъ.
Предположивъ, что можетъ склонить къ себе и римскую Церковь, онъ писалъ къ господину моему, благочестивейшему и боголюбивейшему брату и сослужителю Келестину, епископу римской Церкви, и изложилъ въ посланіяхъ свое извращенное ученіе. Онъ также прислалъ туда много истолковательныхъ сочиненій, изъ которыхъ обнаружилось, что онъ мыслитъ неправо. И онъ решительно былъ осужденъ, какъ еретикъ. Благочестивейшій и боголюбивейшій епископъ римской Церкви, Келестинъ, писалъ о немъ то, что верно узналъ о немъ, и ко мне прислалъ эти письма. Я почелъ нужнымъ переслать ихъ къ тебе и ими возбудить въ твоемъ благочестіи ревность къ святому делу, которая въ тебе сильна всегда своею внутренней силой, для того, чтобы намъ, при единодушіи и ревностномъ усердіи, препоясавъ себя поясомъ любви ко Христу, спасти людей, подвергшихся опасности, и поддержать Церковь въ ея свете. Безъ сомненія все мы, въ единомысліи между собою, определивъ для себя планъ, будемъ писать къ нему и къ народу. Если мы будомъ иметь успехъ и возвратимъ его отъ настоящаго образа его мыслей къ истине, то мы пріобрели брата (Матф. 18, 15), и спасли пастыря. А если наше намереніе останется безъуспешнымъ, то онъ самъ будетъ виновникомъ своей судьбы, и самъ отъ себя вкуситъ плодовъ делъ своихъ. Намъ также непременно надобно писать къ христолюбивому и благочестивейшему императору и ко всемъ государственнымъ сановникамъ, и советовать имъ, чтобы они человека не ставили выше благочестивой веры во Христа, но утвердили бы въ ней вселенную и избавили бы стадо его отъ злаго пастыря, въ томъ случае, когда онъ не приметъ отъ всехъ насъ вразумленій. Скажи наше благожеланіе братіямъ, находящимся при тебе. Тебя
