него на почтительном расстоянии, дабы не нарушить иллюзию некоторого одиночества, нужного ему во время этих прогулок. Эмигрантской общественности всюду мерещилась «рука большевиков». Поэтому она настояла на создании охраны «обожаемого вождя», дабы предотвратить возможные на него покушения.

Француз на территории усадьбы был один — вышеупомянутый агент Surete Generale. Всего в усадьбе жило свыше 30 человек.

Хозяйство велось бестолково, вернее, никак не велось.

Престарелый «вождь» и великая княгиня никогда никакого хозяйства не вели и даже представления о нем не имели. Денег они не считали и не умели считать. За стол ежедневно садилось на обеих половинах вместе с гостями и посетителями не менее 40–45 человек. Мясник, огородники и молочницы из соседней деревни Сантени за всю свою жизнь не видели более выгодных клиентов, чем эти свалившиеся с неба monsieur le Grand due и его окружение. Цены они назначали произвольные, зная, что в усадьбе торговаться не станут.

Содержание всей этой оравы обходилось великому князю во много десятков тысяч франков в месяц. Свободных денег у него, можно думать, не было, но зато имелись вывезенные из России уникальные фамильные драгоценности, золото и бриллианты. Один из этих прадедовских бриллиантов был реализован летом 1926 года за 4 миллиона франков у парижского ювелира бароном Вольфом, заведовавшим финансовыми делами великого князя, о чем мне сообщили в одно из моих посещений усадьбы чины охраны, живо обсуждавшие эту усадебную «новость».

О будущем в Шуаньи много не думали: на ближайшие годы хватит, а там, после «падения большевиков», все дворцы, поместья, удельные земли вновь вернутся к «законным» владельцам…

«Николаевская» эпопея длилась около четырех-пяти лет. В конце 20-х годов великий князь умер. Паломничество эмигрантских политических деятелей в Шуаньи кончилось. Но шумиха с «весенними походами» и десантами не прекратилась.

Еще при жизни великий князь дал указание, что наследником в деле «священной борьбы против большевизма» он назначает председателя РОВСа генерала А. П. Кутепова. Уныние, в которое впали николаевцы в связи со смертью «вождя», было быстро изжито. Кутепов заявил своему ближайшему окружению, что «священная борьба» будет продолжаться «до победного конца». На этой «борьбе», как и на самой личности Кутепова и возглавлявшегося им РОВСа, следует остановиться несколько подробнее.

Осенью 1921 года Кутепов, возглавлявший тогда остатки «1-го армейского корпуса русской армии», переехал из Галлиполи в Болгарию. Однако Болгария, как я уже говорил, совершенно не была склонна поддерживать политические химеры эмигрантских политиканов, принадлежавших к «верхушке» эмиграции.

Кутепова такое положение вещей явно не устраивало.

Он считал, что вооруженная борьба против Советской власти вот-вот возобновится на русской территории, и тогда настанет момент вновь развернуть в армию «1-й армейский корпус». Военную организацию ему нужно было во что бы то ни стало сохранить.

Но в Болгарии для этого не было подходящих условий. Как-никак она была чем-то вроде глухой провинции, не принимавшей никакого участия в «большой» европейской политике. А Кутепову была нужна именно эта политика и близость к лицам, решавшим судьбы Европы. К тому же в эти годы «русский Париж» окончательно сформировался как политический центр эмиграции.

Кутепов переехал в Париж. Первой его заботой было сохранить кадры разбитой белой армии, а правильнее сказать, разбитых белых армий, так как кроме армии Врангеля за границей оказались остатки других армий — Юденича, Миллера, Колчака, Каппеля, реакционного казачества. Но как это сделать? Сохранить разбросанные по многим странам кадры в виде полков, батальонов, эскадронов и батарей было, конечно, немыслимо и по причинам политическим, и по причинам бытовым. Тогда-то и родился по мысли Кутепова РОВС — Российский обще-воинский союз. Было это в 1924 году, хотя семена для его возникновения были посеяны еще в Галлиполи.

«Будущую Россию» и сам Кутепов, и подавляющее большинство офицеров разбитых белых армий мыслили как государство с «твердой властью», опирающейся не только во внешней, но и во внутренней политике на армию, а на первое время (неопределенной длительности) — как военную диктатуру.

«Спасение России» белое офицерство мыслило только как финал борьбы, в которой именно ему будет принадлежать решающая роль. Правда, в этих настроениях была очень значительная трещина: старые кадровые офицеры царской армии считали, что «соль земли» — это только они, и свысока смотрели еще со времен первой мировой войны на вышедшее из рядов интеллигенции и полуинтеллигенции офицерское пополнение с четырехмесячным сокращенным курсом военного обучения.

«Штабс-капитаны» в свою очередь считали, что гражданскую войну и все связанные с нею военные тяготы вынесли на плечах они, и только они, в то время как «старики» или отлеживались по медвежьим углам, выжидая, куда склонится чаша весов, или занимали весьма хлебные и спокойные тыловые должности.

В конце 20-х годов дело дошло до открытого конфликта. Матерый вождь реакционного казачества старый донской атаман Краснов в каком-то не то новогоднем, не то пасхальном интервью, данном репортеру одной из эмигрантских газет, выразился столь презрительно о «штабс-капитанах» и об их роли в построении «будущей России», что среди этих последних поднялась буря негодования.

В редакции эмигрантских газет посыпались гневные письма. Кто-то даже вызвал атамана на дуэль «за оскорбление мундира». Дуэли, конечно, не последовало, но Краснову пришлось выступить с извинениями и с обычными в таких случаях заявлениями, что он-де был понят неправильно, что он не хотел никого обидеть и т. д.

Кутепов решил объединить под знаменами РОВСа всех зарубежных офицеров-эмигрантов, как «стариков» царской службы, так и «молодежь» — участников первой мировой войны и гражданской войны. Двери РОВСа не были закрыты и для унтер-офицеров, вольноопределяющихся, солдат, военных чиновников, военных врачей и военных сестер милосердия. Но эти категории в зарубежье были столь малочисленны, что практически о РОВСе можно говорить лишь как об офицерской организации. Объединяло несколько разношерстный состав его членов одно — ненависть к Советской власти и вера в то, что на смену ей придет новая власть — или белая военная диктатура, или «законный» царь из дома Романовых.

О демократической республике западноевропейского типа, столь желанной для «левого» сектора эмиграции, они не хотели и слышать.

С точки зрения организационной РОВС представлял собою во все годы своего существования федерацию разнообразных воинских организаций, которые с некоторой натяжкой и условно можно было назвать первичными.

Численность каждой из них колебалась в очень широких пределах, начиная от таких, как Союз галлиполийцев (объединивший в 1920–1921 годах офицеров галлиполийского лагеря и города Галлиполи), насчитывавший 15–20 тысяч человек, и кончая Союзом ахтырских гусар (то есть бывших офицеров Ахтырского гусарского полка царской армии), числившем в своих рядах всего 17 человек.

Участие в любой организации РОВСа было добровольным. Все его члены состояли на собственном иждивении. Они признавали чинопочитание и основы воинской дисциплины царской армии: отмечали полковые праздники, устраивали банкеты, служили молебны о здравии «вождей» и панихиды по «в бозе почивающем государе императоре» и членах императорской фамилии, равно как по «вождям» Корнилове, Маркове, Алексееве, Дроздовском, Врангеле, Колчаке.

Но если масса членов РОВСа свое свободное от работ и служб время посвящала собраниям, банкетам, молебнам и панихидам, то Кутепов заботился еще и о другом. Он хорошо знал настроение и «боевой дух» своих кадров, в частности так называемой «молодежи». Эти «штабс-капитаны» томились от отсутствия в их жизни реальных форм борьбы с Советской властью. Они жаждали «подвига». В условиях зарубежья в первые годы после окончательного разгрома белых армий подвигом считалось убийство из-за угла ответственных советских представителей за границей. В этой атмосфере прозвучал выстрел бывшего офицера Дроздовской дивизии капитана Конради, убившего в Швейцарии полпреда Воровского. Эмигрант Б. Коверда стрелял в советского посла, аккредитованного в Польше. Бывший саперный офицер врангелевской армии Бородин подготовлял аналогичный «подвиг» против советского посла в Австрии,

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату