когда он выговорил:
– Мира, я… я должен кое-что сказать тебе. Клянусь, еще никому на этом свете я не рассказывал об этом… Но ты должна знать. Иначе… я не могу… не хочу, чтобы ты чувствовала только жалость.
– В чем дело, Эв? – одними губами спросила она. Сердце сжало нехорошее предчувствие, и она порывисто прижалась к его груди. Она отчетливо слышала частый стук его сердца и чувствовала, как по щекам сами собой бегут горячие слезы, пока он говорил:
– Я ушел из Города Семи Лун пятнадцать лет назад. До того времени я был учеником самого известного алхимика, младшего сына ныне здравствующего короля, Владыки Луны и Солнца. Так уж случилось, что этот тип был злостным дворцовым интриганом и больше всего на свете мечтал занять трон, но только он мастерски умел это скрывать. Лишь его отец знал правду; он не мог забыть, как двадцать лет назад Эйяттэн (так звали алхимика) ловко устранил своего старшего брата, наследника престола. Мой собственный отец, виконт Аннадайн Доннер, был, если так можно выразиться, лучшим другом Владыки, его правой рукой. Когда его убили эльфы из банды Тэмарэя, весь двор был погружен в траур на целых семь лет. Король любил меня как сына, что меня впоследствии и погубило. Мой магический дар был весьма своеобразным: неконтролируемое ясновидение и этакий «внутренний взор», позволяющий «видеть» человека даже с закрытыми глазами. Но я бредил алхимией и слышать ничего не хотел о развитии способностей. Сколько раз Владыка умолял меня быть осторожнее и держаться подальше от Эйяттэна!.. Как жаль, что я так поздно вспомнил о его тревожных словах…
Менестрель немного помолчал, после чего тихо продолжил:
– Однажды Эйяттэн предложил попробовать получить некую субстанцию, которая могла бы в корне изменить жизнь во всем мире, заменить все свечи и обеспечить яркий, дневной свет на сколь угодно долгое время. Я был просто в восторге и, естественно, согласился. Во время реакции колба с составом полыхнула так ярко, что несколько мгновений вся наша лаборатория была залита белым как молоко светом… Когда он пропал, я уже не знал. Да и не мог узнать. Эйяттэн добился своего, ведь он знал о возможном результате, а потому предварительно произнес защитное заклинание. Я ничего такого сделать не мог, за что и поплатился.
– Чем?.. – зная ответ, выдохнула Крисса.
– Зрением, Мира. С того дня я совершенно слеп. Не сказав никому ни слова, я сбежал из Города Семи Лун на Границу… Знаешь, между Тар-Кайяном и Дзаротом, в самые глухие места. Живущие там дозорные, о них я расскажу как-нибудь потом, научили меня пользоваться оружием. Ты не представляешь себе, как это было тяжело!.. Больше всего на свете мне хотелось умереть, но они не давали таким мыслям задерживаться у меня в голове. Я понял, что хочу показать миру, что жизнью правит любовь, что могу еще попытаться тронуть сердца людей словом, музыкой… Когда я уходил с Границы, дозорные подарили мне собаку. Грэй был моим лучшим другом до тех пор, пока его не загрызли волки. Меня от такой участи спас наш общий знакомый Мэтт.
– О, господи… – только и смогла прошептать девушка. – О, господи!..
Эта история объясняла абсолютно все. Вероятно, Мэтт о чем-то таком догадывался, потому и не хотел, чтобы Эв пересекал Предел Обреченных в одиночестве. Поэтому Доннер не сразу среагировал на ее появление в вечер их знакомства и поэтому мог сражаться сразу с несколькими нападавшими, а не только с теми, кто находился прямо перед ним. «Внутренний взор», судя по всему, временами помогал ему видеть предметы и людей, а также места, где он бывал, но чаще мешал, чем помогал, вызывая те самые периоды транса, которых больше всего боялся Мэтью. Но… Крисса горестно всхлипнула и сильнее сжала руками плечи Эверетта. За все это время менестрель ничем не выдал себя! Она бы ни за что не догадалась, что он слепой, если бы он не сказал…
– Наверное, мне следовало рассказать тебе раньше, – тихо заметил Доннер. – Я настолько привык скрывать свою жизнь от других, что даже и не думал о том, чтобы поделиться с кем-то своей историей. Я хотел сказать еще кое-что… Видишь ли, на границе произошло и еще кое-что. У тех семерых дозорных есть сестра, воительница Эрин. Она…
– Думаю, я поняла, – улыбнулась Кристина. Чем дальше заходил их разговор, тем яснее она понимала, что при всем желании не сможет дать Эверетту то, что ему нужно. То есть любовь… Конечно, за то время, что они шли вместе, она много раз думала о возможности развития отношений, но теперь она ясно видела, что никак не может так предать Айрина. Крисса понимала, как будут выглядеть ее слова со стороны, но, видимо, богам было угодно дать ей своеобразное знамение именно сейчас. Ее душу наполняли безграничная нежность и жалость, то, чего так не хотел Эверетт, и в сердце не было и следа того, что было ему нужно. Любви… – Не продолжай. Я… я хочу извиниться, Эв.
– За что? – удивился он.
– Дело в том, что я тоже рассказала о себе далеко не все. Я не хочу загружать тебя этой печальной историей и хочу лишь попросить прощения за свое наваждение. Я не дала тебе договорить, чтобы не причинять лишней боли тебе и себе. Так уж вышло, что я не могу…
– Ясно, – тяжело вздохнул менестрель. – Что ж, я привык. Я бы удивился иной реакции на свой рассказ.
– Твой рассказ здесь ни причем. Просто… я слишком люблю своего мужа и не могу забыть о нем, несмотря на те ужасно долгие месяцы, что прошли после его смерти. Мы идем в Эрквадиор, я надеюсь, что видения и слова Мирта окажутся правдивыми, но…
Вместо ответа Доннер ласково привлек ее к себе и прошептал:
– Ни о чем не думай. Я буду рядом – и все. Это ты мне позволишь, Мира?
– Да. Конечно, да, – впервые за последнее время Крисса почувствовала полное умиротворение. «Какое все-таки счастье, что в мире есть такие люди, как он!» – подумала она.
9
Предел Обреченных давно остался позади, зеленые поля Дзарота тоже подходили к своему южному окончанию. Скоро Крисса и ее друзья должны были пересечь границу Эрквадиора. С каждым днем девушка становилась все беспокойнее; она не понимала, что ей делать – то ли спешить вперед, повинуясь снам и увещеваниям Мирта, то ли проявлять осторожность и красться по территории королевства, таясь от всех. Хотя о Дуэйне не было ни слуху, ни духу, сбрасывать его со счетов явно не стоило. Кристина серьезно сомневалась, что он действительно мог забыть о ней, просто, вероятно, попытки обнаружить ее по эманациям силы ему по каким-либо причинам не удавались. В любом случае, столица была местом небезопасным, а идти в такую даль, чтобы отсиживаться у Проклятого храма в надежде на его искажающий магический фон, было бы невероятной глупостью. Кроме того, Мирт не уставал повторять: стоя в сторонке, ничего не узнаешь и не обретешь, и только рискнув подобраться к логову врага, можно вновь отыскать свое счастье. Очень часто Крисса жалела, что поддалась такой заманчивой мысли. Теперь, в столь тревожной обстановке, она постоянно пыталась найти рациональное объяснение своей уверенности в правоте Мирта. Объяснения не было… Действительно, кому сказать! Сон и увещевания потерявшего память воина! Просто смешно!
Сам Мирт не выказывал никаких признаков беспокойства и в ответ на все расспросы однообразно отвечал: все в порядке, можно продолжать путь. Спорить с ним было уже поздно, поэтому Кристина упрямо шла к берегу моря, стараясь лишний раз не поддаваться тяжелым мыслям. Эверетт был просто в восторге от окружающей обстановки. Его восхищали и величественные зеленые горы, и возделанные поля, и удивительно теплая погода, и маленькие деревушки, попадавшиеся им по пути, и дружелюбие людей… Порой Криссу так и подмывало спросить, много ли он смог увидеть благодаря своему дару, но от такого вопроса она неизменно воздерживалась. Не хотела лишний раз напоминать менестрелю об его несчастье. К разговору, начатому за день до того, как друзья покинули Предел Обреченных, они больше не возвращались, и Кристина надеялась, что не слишком обидела Эва своим довольно неубедительным объяснением. Судя по всему, он придал ее словам нужное значение, раз вел себя как прежде, но иногда девушке казалось, что в глубине души он очень переживает.
Однажды спутники устроились на ночлег в уютной маленькой пещерке между скал. Крупный город, возникший утром на их пути, друзья обошли стороной. Крисса опасалась, что ее могут узнать. Они решили переночевать подальше от цивилизации, в тишине небольшой горной долины. Ночь была не слишком холодной, так что костер давал достаточно тепла, чтобы не озябнуть. Мирт сразу заявил, что будет дежурить последним, в самый тяжелый предутренний час и уснул, едва коснувшись головой свернутого
