Драмы и секреты истории, 1306-1643

Шинонские почести

И вот Жанна с ее отрядом добрались до Шинона. По логике вещей, не ожидай ее никто при короле, им пришлось бы ночевать на постоялом дворе. Ничего подобного не случилось. Жанна остановилась у вдовы Гюстава де Куньи, а прочие расселились у королевского оруженосца Гобера Тьебо, доверенного лица Жерара Маше, исповедника короля Карла VII.

Тем же вечером Жанну приняла королева Иоланда Анжуйская, теща короля. Мужчин же принял сам Карл VII и, ознакомившись с рассказом об их странствованиях, велел вручить им 100 ливров для возмещения их путевых расходов. Принятыми были Жан де Новелонпон, Бертран де Пуланжи и Жан де Дьёлуар.

Затем Жанну приняла Мария Анжуйская, дочь королевы Иоланды и супруга Карла VII, то есть королева Франции. Наконец наступил черед знаменитого официального приема в Шинонском замке.

По логике вещей Жанна, будучи ясновидящей смиренной крестьянкой, должна была бы прежде всего наткнуться на привратников указанного замка, каковые уведомили бы об этом дежурного офицера, каковой сообщил бы об этом губернатору, а тот — королю, и т. д. Что бы из всего этого получилось? Неизвестно. Ясновидящих во Франции в те поры было великое множество. Возможно, ее просто прогнали бы.

Разумеется, ничего подобного не произошло.

В тот вечер, когда Жанне предстояло быть представленной королю, Луи II Бурбонский, граф Вандомский, главный церемониймейстер королевского двора, принц крови н кузен Карла VII, в сопровождении знатных господ спустился по лестничному маршу из замка в город. Он шел за Жанной, невежественной крестьянкой, за ясновидящей, о которой никто якобы до сих пор и слыхом не слыхал. Чтобы поверить в подобную чушь, надо полностью забыть о том, что в те времена разделяло принца крови и бедную пастушку!

В замке ее ввели в большой парадный зал, где в ожидании церемонии собрался весь двор. Перед Жанной были широко раскрыты двери, и Луи II Бурбонский, граф Вандомский, прямой потомок

Людовика Святого, отступил в сторону и просто сказал: «Входите, Жанна…» Она вошла, затем обернулась к нему и шепнула: «Не обманывайте меня, мессир…» Затем она направилась к Карлу VII, обнажила голову, к величайшему удивлению присутствующих, и приветствовала его в соответствии со всеми принятыми обычаями, как если бы она провела всю свою жизнь при дворе. Правдивость всего этого засвидетельствована показаниями на процессе, оправдавшем ее.

Нет никакой необходимости выдумывать еще одно чудо по по воду того, что с первого взгляда она узнала Карла VII. Поднимаясь к замку, она переговаривалась с Луи II Бурбонским и его свитой. Чего ради стали бы скрывать от нее, в каком костюме был король, как его узнать, чтобы избежать досадной оплошности? Карл VII вовсе не прятался среди придворных, он просто беседовал в сторонке с Ла Тремоем и Раулем де Гокуром. Они были одной из групп придворных, вот и все.

После долгой беседы с Жанной в оконном проеме Карл VII подозвал Рауля де Гокура. Это был советник короля, первый камергер Короны, губернатор Шинона, командующий его крепостью. Он получил приказ разместить Жанну в замке и предоставить ей в качестве личных апартаментов прославленную башню Кудрэ. Ведь в Шинонской крепости три разных замка, разделенных глубокими рвами, наполненными водой. На востоке — форт св. Георгия, в центре — Срединный замок, на западе — замок Кудрэ. Жанна поселилась на втором этаже башни этого замка.

Ей даже определили личный штат и военную свиту! Ведь пока еще она ничего не совершила, что свидетельствовало бы о ее пресловутой ниспосланности небесами.

Во-первых, в ее личном штате была фрейлина — Анна де Бел-лье, урожденная де Майе, из высшей знати. Ее супруг — советник Карла, герцога Орлеанского. Он только что вернулся из Лондона, где навещал этого последнего. Он — королевский наместник Шинона.

Далее был паж. Его звали Луи де Кут. Его отец — камергер Карла Орлеанского, командующий крепостью в Шатодене и бывший губернатор графств Блуа и Дюнуа.

Далее — оруженосец. Это Жан д’Олон, член Королевского совета и бывший капитан гвардейцев короля Карла VI.

А вот и капеллан, как для принцев крови. Звали его брат Пас-керель. Он — монах-францисканец.

Назначен был ей и дворецкий, которому было вверено попечение обо всех резиденциях Жанны. Под его началом для этого находилась шотландская гвардия, состоящая из 12 благородных кадетов (то есть солдат из числа младших сыновей дворянских семейств, для которых это был начальный этап военной карьеры. — Прим. перев.). Их набрали из шотландских рот, служивших Франции под командованием Жана Стюарда д’Обиньи.

Затем надо упомянуть двух герольдов. Они звались обычными для этой должности именами: Кёр-де- лис («сердцевина лилии», но в ином толковании — «лилейное, чистое сердце». — Прим. перев.) и Флёр-де-лис (то есть «геральдическая, королевская лилия», символ королевской власти во Франции от Людовика Святого до Французской революции 1789–1794 гг., восстановленный в эпоху Реставрации. Цветок лилии (флёр-де-лис) — также символ чистоты и невинности. — Прим. перев.).

Появился у Жанны и секретариат в составе трех секретарей, а именно: ее капеллан брат Жером Паскерель, еще один монах по имени Николя де Вутон — кузен вскормившей ее матери, Изабеллы де Вутон по прозвищу Римлянка, и, наконец, некто по имени Мателен Рауль, так называемый «писец Девственницы», которому было поручено быть ее казначеем, «ведающим ее расходами».

Уместно отметить, что этот Николя де Вутон, кузен той, которая официально считалась ее матерью, уже как бы случайно находился в Шиноне. Как предположить, что сама Жанна могла вызвать его за такой короткий срок в Шинон из его отдаленного монастыря? И зачем потребовался именно этот монах, с которым она, конечно, не была знакома, в то время как у нее уже имелось два секретаря? Ведь по прибытии в Шинон б марта 1429 г., а затем после трех недель, проведенных перед комиссией в Пуатье, она оказалась 26 апреля 1429 г. во главе небольшого войска в составе семи тысяч солдат, двигающегося на Орлеан.

Наконец, есть еще одно лицо среди тех, кто присутствовал в Шиноне на церемонии представления. Это Робер де Бодрикур, которого обычно стараются не упоминать. Еще бы! Он тоже приехал туда, но другим путем. А впрочем, он мог следовать за отрядом поодаль, не привлекая внимания к себе и к своему немногочисленному сопровождению, не теряя из виду ту, за кого уже так давно нес ответственность.

Для Жанны устроили, кроме того, и конюшню из 12 боевых лошадей: шесть парадных коней и шесть боевых скакунов.

Ей предоставили право иметь свой боевой стяг, что было привилегией знатных сеньоров- баннеретов. Нам неведомы цвета ее стяга, и это остается одной из загадок истории Девственницы. Но важность самого факта следует всячески подчеркнуть, ибо только сеньоры со званием хоругвеносцев могли развертывать знамя во главе своего войска, состоящего из вассалов, за которыми следовали вассалы этих вассалов. Но задолго до коронации в Реймсе некий бургундский летописец по имени Клеман де Фокемберк уже сообщает, что во всей королевской армии среди французских сеньоров одна только Жанна обладала этим «правом развернуть стяг».

С другой стороны, во время все той же коронации только один штандарт Девственницы получил право находиться на хорах собора в Реймсе. Судьи в Руане были основательно сбиты с толку и этими полученными привилегиями, и этим штандартом, и этим стягом. Они то и дело возвращаются к этим вопросам в ходе одного из допросов (см.: Процесс, I, 96, 300 — IV, 431).

Этот штандарт — привилегия командующих армиями — был белым, усыпанным золотыми лилиями. В центре был вышит герб Франции: на лазурном фоне три золотых цветка лилии. Он был вручную выткан шотландским художником по имени Джеймс Польвуар. В ходе процесса, осудившего ее, Жанну упрекнули за то, что она потребовала права ношения великого герба Франции и