завершившаяся разводом, и вторая — на американке с последующей поездкой в Нью-Йорк в 20-е годы и «американизацией», смерть второй жены и рождение образа «великого старого маэстро фортепиано».
Несмотря на интересный материал, Пола чувствовала, что нечто, не поддающееся определению, было опущено. В очерке присутствовал Дункан Эли, привычный публике и играющий роль любимца. Настоящего Дункана там не было.
Но где он, подлинный Дункан Эли? Этого Пола не знала.
Утром двадцать первого они с Майлзом отправились в аэропорт Кеннеди, чтобы встретить его мать. Жанет Кларксон — динамичная блондинка, схоронившая трех мужей, жила в Форт-Лодердейле и занималась продажей домов, одновременно приглядывая себе мужа номер четыре. Она ежегодно приезжала на Рождество к сыну в Нью-Йорк. И ежегодно сходила с самолета загорелой и пошатывающейся, словно зомби, благодаря проглоченному перед полетами для подавления страха немыслимому количеству транквилизаторов.
— Слава Богу, что вы меня встретили! — задыхаясь, выдавила она, когда Майлз подхватил ее под руку. — Еще один «либриум», и мне конец.
— Как прошел полет?
— Ужасно. Трясло всю дорогу. Вдобавок, там оказался некий злой человечек, замышляющий, как мне показалось, захватить самолет и угнать нас на Кубу. Если не сглуплю, то отправлюсь обратно на автобусе. Кто-нибудь слышал о захвате автобуса?
В тот же вечер Жанет пришла к ним пообедать и помочь подготовить к празднику купленную Майлзом елку. Эбби обожала бабушку и с трудом подавляла желание поскорее сорвать красные и зеленые обертки с больших рождественских подарков, привезенных для нее феей-крестной из Форт-Лодердейла. Чтобы успокоить Эбби, ей поручили укрепить на ветках шведских деревянных ангелочков и стеклянные шары. Украшение заняло три часа. Когда все было готово. Пола включила гирлянду из крошечных белых лампочек. Елка ожила, и Эбби восторженно заохала. Потом мать спросила, знает ли юная леди, который час, и дочь, стоически приняв удар судьбы, позволила уложить себя в постель.
— Ей Богу, своими подарками вы принесли Эбби настоящее Рождество, — заметила свекровь, вернувшаяся из детской Пола. — У нее сейчас одна тема разговора — о бабушке.
— Скорее, она дарит Рождество мне, — возразила Жанет, пробуя шотландское виски. — Кстати, она сказала, что не прочь получить собаку. Я подумала, что прежде чем удовлетворить ее просьбу, мне следует посоветоваться с вами.
Майлз поднял руку.
— Никакой собаки — и точка. У нас не хватит для нее места. И меньше всего мне хотелось бы прогуливать щенка по кварталу каждые десять минут.
— Ну хорошо, никаких собак… Были ли у вас на прошлое Рождество друзья Эбби?
— Да, вместе с родителями, — ответила Пола.
— Пожалуй, это великолепно. Ей это понравилось… Кто такой Д.М.Э.?
Взяв черную спичечную книжечку, принесенную Полой из дома Дункана, она зажгла сигарету.
— О, должно быть Дункан Эли.
— Где это вы с ним познакомились? — заинтересовалась Жанет.
Майлз объяснил.
— Уж если ты брал у него интервью, то наверняка знаешь об убийстве! — заявила Жанет.
— О каком убийстве? — изумилась Пола.
— О том самом! Конечно, об убийстве его жены, — в сорок восьмом или сорок девятом году, не помню точно.
— В статье ты ни словом не обмолвился о том, что его жена была убита, — сказала Пола мужу, — Ты просто сообщил, что она умерла.
— Так просил Дункан, — пожал плечами Майлз. — Естественно, это задевает его чувства. К тому же, зачем говорить об убийстве. Доказано, что произошел несчастный случай.
— Черта с два! — отрезала Жанет. — Помню, как писали о происшедшем в газетах, тогда все утверждали, что жену Дункана Эли убили. Хотя позже дело постарались замять.
— Это случилось со второй женой?
— Да. Она была наследницей и весьма знаменитой…
— И матерью Роксанны?
— Да, — подтвердил Майлз.
— В общем, в то время они находились в Сент-Морице или Церматте, или где-то в этом роде…
— В Сент-Морице.
— Ну да, на лыжном курорте. И однажды утром Эли с женой отправились покататься на склон горы, но она так и не спустилась вниз. Поисковые партии нашли ее на горе в тот же день. У нее было вырвано горло.
— Вырвано!
— Вот именно. Волком или собакой, или кем-то еще.
— Великий Боже! Но почему они решили, что это убийство?
— Потому что рядом с телом оказались не только многочисленные следы лап, но и ног. Какого-то человека.
— И его не нашли?
— Да.
— Но, возможно, он появился после нападения на нее животного? А потом, знаете ли, он мог сбежать, чтобы не сообщать в полицию…
Жанет допила виски.
— Возможно, но все же это не так.
— Мама, — ядовито вмешался Майлз. — Ты же знаешь, что полиция отбросила версию о таинственных человеческих следах. Они пришли к выводу, что это была собака — и точка. На том дело и кончилось.
— Для них, может, и кончилось, но на мой взгляд, они закончили дело, потому что не смогли его объяснить.
— Объяснить что! — настойчиво спросила Пола.
— Объяснить тот факт, что множество находившихся поблизости человеческих следов не направлялись к телу, но и не уходили от него. Прочь вели лишь следы лап.
— Вы хотите сказать, что некто просто побывал рядом? Появился из ниоткуда, а затем исчез?
— Верно. И там была свежая снежная пороша.
— А-га, — усмехнулся Майлз. — Это был оборотень. Лон Чейни Младший или Бэтмэн. Он улетел. Но ты забыла добавить, мама, что кроме свежевыпавшего снега, дул сильный ветер.
— О, ерунда. В таком случае, почему не все следы оказались скрытыми? Почему не исчезли следы лап? Нет, версия с ветром не годится. И не говори мне, будто тот человек уехал на лыжах, потому что тогда остались бы следы лыж…
— Но они-то и были найдены!
— Да, но после того, как полиция и репортеры истоптали все вокруг. Те, кто побывал там в первый раз, вовсе не заметили их.
— И полиция решила, что тот человек, кем бы он ни был, случайно обнаружив тело, испугался и укатил прочь на лыжах — абсолютно резонное предположение. Кстати, на следующий день в Сент-Морице обнаружили бешеную собаку с окровавленной мордой и пристрелили ее, вот и конец «таинственно исчезающим следам» и истории с «загадочным убийством». Разве можно обвинять Дункана в умалчивании этой истории, если его окружают упыри, наподобие тебя?
— Может, я и упырь, но по-моему, никто так и не объяснил ничего по-настоящему. А господину Эли достался «золотой дождь»: ведь он унаследовал состояние жены — пару миллионов, если не ошибаюсь.
— Что за намеки, — простонав, заметил Майлз. — Да, мама. Именно так все и случилось, сам Дункан рассказал мне. У него были особые ботинки, дающие отпечатки лап; он надел их, подкрался к жене, вырвал
