'Лучший диверсант Союза' согласно кивнул.
– А я Станислав Никифорович, Петров. Буду вашим водителем. Машина у выхода ждет.
– Спасибо, товарищ Петров.
– Вы в гостиницу?
Нефедов поглядел на начальство. Судоплатов кивнул.
– Да, пожалуй. В 'Волжскую'.
Черная 'Победа', ожидавшая своих пассажиров всего-то в нескольких метрах от лестницы парадного входа на вокзал, завелась сразу, порадовав ровным звучанием двигателя. Андрей уселся на заднее сиденье – переднее было уже занято Судоплатовым, по какой-то причине не пожелавшим садиться сзади.
В Сталинграде майор не был еще ни разу, а потому с интересом смотрел по сторонам.
Город действительно поражал обилием мрамора, гранита и зелени. Вдоль недавно – как сообщил Петров – открытого проспекта Ленина высилось множество деревьев, промежутки между которым были засажены кустарником. И это не считая многочисленных клумб с цветами.
А еще всё буквально дышало деловитостью и оставалось похожим на огромную стройку – тут и там можно было видеть строительные леса и краны.
– Это еще что! – водитель заметил взгляд Нефедова. – Вот ГЭС достроят, вообще заживем…
Майор согласно кивнул и поинтересовался:
– И как со строительством дела? Долго еще, не знаете?
– Да, говорят, года три-четыре. Там же рыбоподъемник переделывают полностью – сам товарищ Драгомиров приказал. Ему, говорят, какие-то расчеты показали, что то, что изначально спроектировали, процентов на пятнадцать будет от необходимого работать. Вся рыба перемрет. В смысле, перемерла бы, – поправился Петров.
– Интересно, – ответил Нефедов и стал рассматривать Волгу, проглядывающую из-за домов.
– Конечно. У нас еще и алюминиевый завод строят, – водитель явно гордился своим городом.
Собственно, главный проспект Сталинграда внушал уважение. И понятно почему.
Жилищный вопрос – один из самых больных в Советском Союзе – решался с энтузиазмом. Тот самый случай, когда людям не надо объяснять, зачем им что-то делать.
Тут можно было бы пойти легким путем – начать масштабное строительство легкосборных щитовых домов, которыми с некоторых пор увлекались американцы. С одной стороны, такой подход имеет кучу преимуществ – быстро и дешево, но с другой…
Для начала, такой дом недолговечен. А значит, от силы лет через двадцать – двадцать пять его надо будет сносить и строить заново. Кроме того, на большое количество семей такие дома не сделаешь – значит, их надо строить очень много. Что, в свою очередь, ставит вопрос подвода коммуникаций и инфраструктуры. Плюс учитываем новые линии общественного транспорта, необходимого для районов подобной застройки… Плюс затраты на снос и новое строительство через двадцать лет. А потом еще через двадцать. И уже получается не намного-то и дешевле. Если вообще дешевле.
И зачем тогда тратиться на временные решения? Пусть даже на первый взгляд они и выглядят неплохо, но это не избавление от проблемы – это ее откладывание.
Поэтому 'нашим всем' в советском строительстве все больше становился железобетон. Более того, часть домов с недавних пор начали строить по экспериментальной методике – возводился железобетонный скелет несущих конструкций, укладывались кирпичные стены (или собирались из бетонных же панелей или крупных блоков), подводились коммуникации. Проводилась внешняя отделка. Но самым интересным, однако, была свободная планировка – помимо пары помещений, вроде раздельного санузла и кухни, остальная часть квартиры могла быть разделена жильцом по собственному разумению – как раз с применением легких конструкций (гипсокартона или ДСП с утеплителем и звукоизоляцией).
В сумме это получалось значительно быстрее и дешевле, чем 'дом под ключ', пусть населению и приходилось фактически самостоятельно достраивать себе жилье и заниматься его отделкой. Но народ ничего против вроде как не имел – квартиры-то выделялись! И даже базовый комплект 'стен' к ним шел. А строительных артелей имелось в достатке, поэтому проблема нахождения помощи для приведения места обитания в окончательный вид не стояла.
Более того, многим гражданам даже нравилась такая идея, ведь позволяла каждому превратить свою квартиру в то, что хочется именно ему, в нечто уникальное и неповторимое. И при этом внешне такие дома смотрелись очень достойно.
Поэтому теперь по всему Союзу в целом – и в том же Сталинграде в частности – один за другим вырастали районы с новыми домами в стиле пресловутого 'сталинского ампира', 'жилыми комплексами', как выразился кто-то из Наркомата общего строительства. И действительно, там даже стоянки и места под гаражи предусмотрели, несмотря на то, что автомобилей у простых людей было пока совсем немного.
Но в такой предусмотрительности тоже был свой плюс – да, подобные системы выходили дороже, но люди видели, что власть предполагает скорое появление у них личного транспорта и заранее решает эту проблему. Что добавляло оптимизма и неплохо мотивировало.
Но это все равно было дорого – гораздо дороже, чем разворачивающееся в стране крупноблочное строительство. Так что красивые и дорогие дома оставались для центральных улиц и проспектов. А 'в глубине' использовались другие технологии.
Не то чтобы крупноблочные здания выглядели плохо – нет, ни в коем разе. После войны эту технологию максимально оптимизировали, выжав из нее все, что было возможно при данном уровне строительства и получив очень даже неплохой результат. Но 'сталинскому ампиру' в его высшей точке развития они все же проигрывали.
Как и панельные – еще одна попытка решения застарелой проблемы.
Оставался и еще один проект по развитию градостроительства, который также предполагалось применять для решения пресловутой жилищной проблемы. 'Городской дом', или, на английском, 'таунхауз'.
Само по себе массовое жилье в этом проекте рассматривалось как блоки этих самых 'гордомов'. Действительно, коробки на два-три этажа хоть из плит собирай, хоть лей монолитом на месте, хоть используй все те же крупные блоки, что и для 'больших' домов. А внутри – так пусть сами как им хочется и достраивают!
Последнее, кстати сказать, становилось прямо-таки отличительным признаком советского жилищного строительства и логично вытекало из стремления снизить его стоимость. Для этого даже начали массовый выпуск ручного электроинструмента, пытаясь механизировать и упростить труд строителей. 'Если работу может делать машина – ее должна делать машина!' Любимый принцип ставшего во главе страны Драгомирова.
Опять же, коммуникации… В дом идет вода (только холодная, нагревается она уже внутри), электричество и газ. Горячую воду, как в высотках, вести не надо. Диаметр труб тоже меньше. Мощных насосов, требующихся для того, чтобы гнать воду на верхние этажи – не надо. Трубы можно делать с более тонкими стенками (давление-то гораздо меньше).
Налицо экономия и времени, и рабочей силы, и ресурсов. Да и о контроле качества можно не говорить: попробуют строители под присмотром будущего хозяина дома схалтурить – тот сразу к начальству побежит.
Так что именно так и боролись с проблемой – 'гордома' и крупноблочное строительство как основа, 'сталинский ампир' для центральных улиц и панельное строительство на подхвате. К тысяча девятьсот шестидесятому по плану темпы ввода жилого фонда должны были увеличиться втрое, а к семидесятому – в восемь-десять раз.
Нефедов своего жилья пока не имел – служба бросала его в самые разные места и закоулки 'одной шестой части суши'. Было некогда – да и, по большому счету, незачем.
Но это не мешало ему любоваться расцветающим городом.
– Вот и 'Волжская', товарищи. Когда мне за вами заехать?
– Завтра, в девять ноль-ноль, – Судоплатов, думающий о чем-то своем, ответил по-военному коротко, вышел из машины и широким шагом двинулся ко входу в гостиницу – также построенную совсем недавно и выглядящую более чем солидно. 'Имперский стиль' Сталинского ампира никуда не делся…
– До свидания, товарищ Петров, – Нефедов протянул водителю руку.
