оказывается, непросто — убить человека и при этом избежать наказания.
Я засиживался за полночь, читая биографии разных убийц: всех их рано или поздно хватали и судили. Это, конечно же, не придало мне уверенности. Я обратился к детективным романам, но, увы, там все во многом строилось на совпадениях, везении и неожиданности. Я же не хотел доверяться случаю. И вот однажды я наткнулся на стоящий совет Конан Дойла: «Всякая жертва, следующая одному и тому же заведенному распорядку, становится более уязвимой». Я тут же вспомнил привычку Траверса, которой он не просто следовал — он ею, по сути, гордился. Правда, это потребует от меня шести месяцев ожидания, зато даст время, чтобы отшлифовать свой план. Время вынужденного ожидания я провел с немалой для себя пользой. Стоило Каролине отлучиться куда-нибудь больше, чем на сутки, как я тут же записывался на тренировочное занятие по горным лыжам на искусственном склоне Хэрроу в пригороде Лондона.
Выяснить же, когда именно Траверс отправится в Вербье, оказалось на удивление легко. Я спланировал наш зимний отпуск так, чтобы мы пересеклись с ним там всего на три дня: этого времени мне вполне хватит, дабы совершить первое в своей жизни преступление.
Мы с Каролиной прибыли в Вербье во вторую пятницу января. На рождественские праздники она не раз и не два заводила разговор о моих расшатанных нервах и выражала надежду, что предстоящий отпуск пойдет мне на пользу. Не мог же я сказать ей, что как раз мысли о предстоящем отпуске и заставляли меня нервничать. А затем, уже на борту самолета, летевшего в Швейцарию, Каролина спросила, как, по-моему, будет ли там на этот раз Траверс? Это, конечно же, еще больше усугубило ситуацию.
На следующее после прилета утро мы подошли к подъемнику в пол-одиннадцатого. Добрались до вершины, где Каролина, как положено, доложилась Марселю, после чего отправилась с ним на склон «А». Я же направился к склону «Б», где оказался предоставлен самому себе. Мы, как обычно, договорились с Каролиной встретиться внизу, у подъемника. Если же вдруг разминемся — то уже за ланчем.
В последующие дни я мысленно снова и снова возвращался к своему плану, который так тщательно обдумывал и готовил еще в Хэрроу, пока не убедился в полной его надежности. К концу первой недели пребывания в Вербье я убедил самого себя, что полностью готов.
Вечером накануне прилета Траверса я последним покинул горный склон. Даже Каролина обратила внимание на мои успехи и сказала Марселю, что я уже вполне дозрел до склона «А» с его резкими поворотами и крутыми скатами.
— Может, в следующем году? — предложил я, стараясь не выдать себя голосом, и вернулся на склон «Б».
В то утро я снова и снова проезжал первую милю дистанции и так увлекся, что совсем забыл и про Каролину, и про ланч.
Днем я проверял и перепроверял положение каждого красного флажка, обозначавшего трассу. А вечером, как только убедился, что последний лыжник покинул склон, собрал штук тридцать флажков и расставил их в нужном порядке. Теперь оставалось самое главное — еще раз проверить выбранное место и соорудить снежный холм шагах в двадцати над ним. Когда все было готово, я в наступающих сумерках медленно скатился вниз с горы.
— Собираешься выиграть золотую олимпийскую медаль или что-то еще? — поинтересовалась Каролина, когда я наконец вернулся в наш номер в гостинице. Я плотно закрыл дверь в ванную, давая понять, что на ответ ей рассчитывать не стоит.
Часом позже в гостинице зарегистрировался Траверс.
Я дождался раннего вечера и только тогда присоединился к нему в баре. Казалось, он слегка занервничал, когда увидел меня, но мое поведение быстро его успокоило. К нему вернулась былая самоуверенность, что еще больше утвердило меня в намерении довести начатое до конца. Я покинул бар за несколько минут до того, как Каролина спустилась к обеду: не надо, чтобы она видела нас вместе. Когда это свершится, искреннее удивление в нужный момент будет очень кстати.
— Что-то ты совсем мало поел, это на тебя не похоже. Особенно если учесть, что ты пропустил сегодня ланч, — заметила Каролина, когда мы в тот вечер покидали ресторан.
Я никак не отреагировал, когда мы проходили мимо Траверса, сидевшего у барной стойки: рука его уже лежала на колене очередной невинной жертвы, женщины средних лет.
В ту ночь я ни на секунду не сомкнул глаз и тихонько, стараясь не разбудить Каролину, выбрался из кровати, когда на часах не было еще и шести. Все лежало на полу в ванной в том самом порядке, как я оставил накануне вечером. Несколько секунд спустя я уже был полностью одет и готов. Спустился по черной лестнице — никаких лифтов! — и вышел через запасной выход: я в первый раз в жизни почувствовал, какие ощущения, должно быть, испытывает вор. Шерстяная кепка почти полностью закрывала мои уши, а темные горнолыжные очки — глаза: даже Каролина вряд ли узнала бы меня.
Я появился возле подъемника за сорок минут до его пуска. Стоя в полном одиночестве возле маленькой будки, где располагался электромотор подъемного устройства, я вдруг понял, что все сейчас зависит от верности Траверса собственным привычкам. Я не был уверен, что смогу проделать все еще раз, если вдруг исполнение задуманного придется перенести на следующий день. Чтобы не замерзнуть в ожидании, я притопывал по свежевыпавшему снегу и хлопал себя руками по бокам. Каждые несколько секунд я выглядывал из-за угла будки в надежде увидеть его стоящим по соседству. Наконец у подножия холма возле дороги появилось маленькое пятнышко. Все ближе, ближе. Кто-то шел и нес на плечах лыжи. А что если это не Траверс?!
Я вышел из-за будки через несколько секунд после того, как к ней подошел этот тепло одетый человек. То был Траверс, и он не смог скрыть изумления, когда увидел меня. Я завел обычный разговор: мол, не спится, вот я и решил спуститься несколько разочков, пока тут не началась толчея. Все, что мне теперь требовалось, — это чтобы подъемник заработал точно по расписанию. В несколько минут восьмого пришел механик, и огромный, хорошо смазанный агрегат ожил.
Мы двое первыми заняли места на маленьких сиденьях и поплыли вверх над глубоким ущельем. Я без конца оборачивался, чтобы проверить, не подошел ли там кто-нибудь еще.
— Обычно мне удается пройти всю трассу, до того как появится кто-то еще, — сказал мне Траверс, когда мы приблизились к самому верху. Я оглянулся еще раз, чтобы удостовериться: занятый подъемником механик нас не видит, — и посмотрел метров на пятьдесят вниз, пытаясь представить, каково это — приземлиться на голову в этом ущелье? Почувствовал головокружение и тут же пожалел, что вообще стал смотреть туда.
Подъемник медленно, рывками двигался по обледеневшему тросу, пока мы не достигли точки высадки.
— Черт! — выругался я, едва мы спрыгнули с наших миниатюрных сидений. — Марселя нет на месте.
— А его и не бывает в это время, — заявил Траверс, направляясь в сторону склона для продвинутых. — Слишком рано для него.
— Вы не согласились бы прокатиться со мной? — окликнул я Траверса.
Тот остановился и посмотрел на меня с глубоким подозрением.
— Каролина думает, что я уже готов к тому, чтобы присоединиться к вашей группе, — пояснил я. — Сам я так не считаю, и мне нужен взгляд со стороны. Я уже несколько раз превзошел свой собственный рекорд на склоне «Б», но мне не хотелось бы выставлять себя на смех перед женой.
— Ну-у-у, я…
— Я бы попросил Марселя, будь он здесь. Но в любом случае вы лучший лыжник из всех, кого я знаю!
— Ну, если… — вновь начал он.
— Всего один разочек! А затем можете спокойно кататься весь отпуск на склоне «А». Отнеситесь к этому просто как к разминке.
— Может, и вправду? Для разнообразия? — сказал он.
— Всего один только раз! — повторил я. — Это все, чего я прошу. А вы потом скажете, насколько хорошо у меня все получается.
— Может, наперегонки? — этот его вопрос застал меня врасплох в тот самый момент, когда я
