проверка со снежными волками, из которой он вышел победителем - серый маг сказал, что этот случай послужил причиной. К тому же Морт - одиночка, его забудут в Лайвене, а Туйвин? Он был заметным человеком. Что же касается Махабы, у него осталась на севере родня. В общем, их будут вспоминать. О том, куда они пропали, станут говорить.
Пока Морт раздумывал об этом, поднялось солнце, и туман начал быстро таять. Вскоре оказалось, что 'Гнев Ирго' стоит посреди спокойной воды, а берег едва-едва виднеется.
Туйвин, разглядев тонкую полосу на западе, слегка успокоился, Махаба посмеялся над ним и назвал сухопутным хажиром. Толстяк начал оправдываться и преувеличенно расписывать, какие моря он пересек. По белозубой улыбке эйбона Морт понял, что Туйвин врет неумело. Это было неудивительно, а вот спокойствие, с которым этот разговор слушал Лайк, показалось Морту удивительным. Если старик пригласил в странствие Туйвина, который выдавал себя за опытного путешественника, это было бы понятно… но выходит, Лайк отлично знал цену толстяку? Значит, Туйвин обладает некими скрытыми достоинствами.
Потом на палубе объявился Варанго и принялся орать, теперь он бранил штиль, из-за которого галеону придется торчать здесь неизвестно сколько. Ворон Лайка, который всю ночь прятался неизвестно где, раскаркался, вторя хриплыми криками всякому взрыву брани Хоэса. Бас капитана оглушал.
- Либо я оглохну, либо привыкну, - заявил Морт.
- Привыкнешь, - пообещал эйбон.
А Лайк утешил:
- Он недолго будет орать. У меня с вечера ломит спину, значит, скоро погода переменится. Хотя нет… возможно, тогда он будет орать еще сильней.
Больные кости Лайка не подвели - к полудню задул легкий ветерок с севера, потом он окреп, небо потемнело, с ветром стали прилетать снежные заряды… Капитан несколько успокоился и велел ставить паруса, 'Гнев Ирго' пошел при попутном ветре, но, когда до южной оконечности полуострова оставалось немного, ветер переменился. Северный и холодный встретился с теплым ветром с юга, галеон мотало на поднявшихся волнах, перепуганный Туйвин забился в каюту, а Махаба развлекался тем, что высмеивал толстяка и пугал: дескать, это еще не буря, а вот когда они пойдут к Срединным островам, тогда и встретятся с настоящими штормами.
Между тем, хотя Махаба отказывался признать разыгравшуюся непогоду настоящим штормом, 'Гнев Ирго' то болтался на мертвой зыби под обвисшими парусами, то устремлялся, часто меняя курс, вдоль берега, пройти удалось совсем немного. Северный и южный ветры спорили между собой, небо время от времени заволакивала серая пелена, потом снова показывалось солнце, но галеон, в отличие от небесного Отца, с места не двигался. Всякий раз, когда удавалось поймать ветер, 'Гнев Ирго' стремился отдалиться от прибрежных скал, но, едва капитан собирался сворачивать на юг, снова одолевал противный ветер, показывалось солнце, и паруса обвисали.
Варанго орал, будто его режут, в гневе вырвал красный клок из бороды, призвал тысячу казней на головы золотых магов островов, из-за чьих чар ветер поднимается там, где не положено… потом он накинул красную хламиду и удалился в выложенную плоскими глиняными кирпичами каморку под баковой настройкой, где возжег священный огонь. Галсар дважды приносил Хоэну корзинку с углем, огонь сжирал приношения, но пользы это не приносило, галеон едва-едва смещался на юг.
- Это в самом деле из-за золотых магов? - спросил Морт Лайка. - Острова далеко отсюда, как может ветер долетать от них к северному побережью?
- Да, кристаллы в островных городах создают новые ветры, - кивнул серый маг. - Это очень удобно, если находишься к югу от них, но… ты не веришь?
Видимо, Лайк по выражению лица понял, что Морт сомневается. Колдун ухмыльнулся.
- Что ж, ночью сам убедишься. Ночью кристаллы не шлют праведное тепло в полную силу, и северный ветер снова возьмет свое.
- Хорошо, подождем вечера.
И вечером в самом деле южный ветер пошел на убыль, паруса 'Гнева Ирго' наполнились греховным холодом севера, и галеон устремился к южной оконечности полуострова. Ночью Морта разбудили громкие крики на палубе. Он выбрался из-под влажного одеяла и распахнул дверь. Над головой, на площадке рулевого, ревел Вранго Хоэс, с мачты доносились вопли впередсмотрящего.
Морт огляделся и заметил впереди по ходу судна крошечную багровую точку. Это жители Карашта, поселка на южной оконечности полуострова, жгли костер. Они ждали кораблей с юга и подавали знак. Морт подумал, что бедняги изводят кучу дров на поддержание сигнального пламени, но что остается им, живущим в таком захолустье? У них нет собственного золотого мага с кристаллом. В больших городах на южном побережье и внутренних островах кристаллы светятся ночью, играют роль маяков. Говорят, поддерживать свет в кристалле - одна из обязанностей старших учеников. Откуда Морт это знает? Он вспомнил что-то из прошлого? Нет, пожалуй, об этом успел рассказать во время плавания Махаба. Или Лайк? Или он узнал об островах из разговора матросов Хоэса? Или Морт все-таки вспомнил? Очень неудобно странствовать, когда не знаешь, что в твоей памяти твое собственное, а что взято взаймы у спутников. Морт тяжело вздохнул - он уже понял, что чем дальше на юг, тем больше его будет мучить эта путаница в мозгах.
На рассвете 'Гнев Ирго' бросил якорь у границы мелководья. Серые валы, широкие и плоские, мерно катили к берегу, чуть-чуть приподнимая громаду галеона, бились в черные камни на берегу, разбивались и взметали ворохи ослепительно-белых брызг. Небо было таким же серым, как и волны, по нему проносились тучи, похожие на вереницы призрачных всадников, их изодранные в клочья плащи бились и трепетали. Поселок расположился на каменистых утесах, окружающих бухту. Вход в нее стерегли две черных скалы, и Морту не было видно, что происходит за ними. Между скалами можно было разглядеть лишь участок побережья и баркасы местных рыбаков. Вокруг суденышек копошились темные фигуры - галеон пришвартовался слишком далеко, чтобы можно было толком разобрать, чем заняты рыбаки Карашта. Ближе Варанго Хоэс не мог подойти, он опасался прибоя у черных скал.
Вот толпа на берегу облепила баркас, и он медленно пополз к линии прибоя. Внутри, в бухте, прикрытой скалами, волна была не такой высокой. Вот суденышко уже на плаву, промокшие рыбаки забрались в него, разобрали весла и пошли к выходу из бухты. Они миновали скалы, и баркас тут же закачался на серых пологих валах. Нос его взлетал вверх, когда судно встречало новую волну, открывался кусок черного просмоленного днища, взлетали брызги. Потом баркас скользил с водяного холма вниз, тогда были видны ряды гребцов и бочонки, занимавшие середину баркаса. И снова взлетала белая стена брызг, но рыбаки упрямо гребли против волны, держа курс на галеон.
Моряки Хоэса спустили сетку из толстенных канатов, внизу под сеткой болтались набитые упругими стеблями мешки, которые должны были смягчить удары баркаса о борт большого судна. Мешки были слишком тощими, их начинка промокла и свалялась. Еще несколько матросов закрепили на борту что-то вроде мачты, через блок на ее конце перекинули канаты с крючьями. Экипаж криками подбадривал смелых гребцов, а те мерно и неутомимо взмахивали веслами, выгребая к 'Гневу Ирго'. Первый баркас еще не успел пришвартоваться к галеону, а в устье бухты уже показался второй, тоже тяжело груженный.
- Смелые люди, - заметил Морт, глядя на усилия жителей Карашта.
- Они вынуждены быть смелыми, - буркнул Лайк, и ворон на его плече согласно каркнул. - А что еще остается, если ты живешь в маленьком поселке у края Зимы, таком маленьком, что у тебя нет и никогда не будет башни с золотым магом?
Морт промолчал, обдумывая слова мага. Тот заговорил снова:
- Красные жрецы учат, что тепло праведно, а холод греховен. Однако эти люди, жители севера, ведут суровую жизнь праведников. Разумеется, они грешат! Они обжираются, когда вдруг выпадает богатый удов после нескольких полуголодных недель, они без удержу пьют хмельное, вернувшись из стылого моря, потом, наевшись до отвала и напившись допьяна, прелюбодействуют, дерутся, сквернословят. В их жизни мало тепла и мало праведности. Но какие пороки цветут под сенью башен с кристаллами! Я уж не говорю о жарком Эйбе, откуда родом предки нашего Махабы.
- Да, - согласился эйбон, - там не считается грехом многое, что запрещают красные. Я не знаю, кто прав. В срединных странах я живу, оглядываясь на красных жрецов, а когда приплывал в Эйб, пил и веселился вместе с местными, словно один из них. Оставаться трезвым в день праздника урожая и не
