Райли прочел желание, которому и не думал сопротивляться. Сегодня он был намерен дойти до конца.
— Что у тебя на уме? — спросил он, хотя не надо было быть великим психологом, чтобы догадаться о намерениях Кортни.
Райли желал и ждал этого с той самой минуты, когда впервые увидел ее у дома Барбары.
— Наслаждение, — проворковала Кортни. Она медленно, одну за другой расстегнула пуговицы на его рубашке и погладила грудь с рельефно вырисовывающимися под кожей мускулами. Тело Райли наполнилось теплом, которое постепенно концентрировалось в одном месте.
— И страсть.
Райли терпеливо дожидался, когда сварится кофе. Пока он принимал душ и одевался, Кортни не проснулась, а он не торопился ее будить, потому что боялся оказаться лицом к лицу с ней, посмотреть в ее глаза. Райли, понимал, что, не будь он эгоистом, ему бы следовало распрощаться с Кортни, как только она прошептала эти роковые слова «я тебя люблю». Но он пошел на поводу у своих плотских желаний, сделал вид, что не слышал этих слов, и занимался с Кортни любовью до тех пор, пока небо на востоке не начало светлеть в преддверии восхода.
Он всегда считал себя не робкого десятка и трезво мыслящим человеком, но сейчас не представлял, что делать дальше. Когда в душу Райли закрались первые подозрения, что он начинает влюбляться в Кортни, он встревожился, но не слишком, однако, когда Кортни призналась ему в любви, он понял, что пора принимать меры. Райли не мог принять ее любовь. Давным-давно он дал себе клятву, что не допустит, чтобы его полюбила женщина, что не станет причиной страданий, равных тем, что свели в могилу его отца.
— Доброе утро.
Услышав хрипловатый спросонья голос Кортни, Райли вздрогнул — не столько от неожиданности, сколько от страха. Он понимал, что собирается причинить Кортни боль, но утешал себя мыслью, что тем самым уберегает ее от еще больших страданий в будущем.
Райли оглянулся на Кортни. С растрепанными волосами, с губами, все еще припухшими от его поцелуев, она выглядела очень сексуально — даже слишком сексуально на взгляд Райли. Ему вспомнились некоторые самые интимные моменты прошедшей ночи, и тело недвусмысленно отреагировало на эти воспоминания. На Кортни была его белая рубашка, солнечный свет, озарявший Кортни со спины, делал рубашку почти прозрачной. Райли отвел взгляд от слишком соблазнительного зрелища, но поздно, желание уже овладело им. Настроение у Райли испортилось еще больше. Злясь на себя и борясь искушением подольше полюбоваться стройными ножками Кортни, он достал из кухонного шкафа кружку и с излишней силой поставил ее на стойку.
— Тебе лучше собираться домой, Барбара, наверное, уже волнуется.
Против воли Райли его слова прозвучали слишком резко, но он ничего не мог с этим поделать. Райли напомнил себе, что по большому счету это даже к лучшему. Разумнее оборвать их отношения сейчас и идти дальше, чем поощрять чувства Кортни, которые он не может принять.
Райли допустил ошибку: вместо того, чтобы отвернуться от Кортни и налить себе кофе, он смотрел на нее так долго, что успел увидеть в ее глазах удивление и боль.
— Что случилось, Райли?
Ее голос довершил начатое взглядом: Райли почувствовал себя так, словно ему в грудь вонзили кинжал. Он запоздало отвернулся и налил себе кофе.
— В середине дня мне нужно быть в доме тети Кэрри, она принимает у себя родственников, меня там ждут.
Райли не уточнил, что обещал прийти вместе с Кортни.
Кортни скрестила руки на груди, отчего подол рубашки немного задрался, открывая ее восхитительные бедра еще больше.
— Не умеешь ты врать.
Райли притворился, что не понял. Он отпил горячий кофе из кружки, стараясь протянуть время. Но он понимал, что никакая отсрочка ему не поможет, его миссия от этого не станет легче, рано или поздно он все равно должен сказать Кортни — первой женщине, которую он подпустил к себе настолько близко, что она стала ему небезразличной, — что им не стоит больше встречаться.
— Я сказала, что обманщик из тебя никудышный. — Кортни опустила руки, подошла к стойке и прислонилась к ней бедром. — Не знаю, в чем дело, но ты торопишься от меня избавиться явно не потому, что переживаешь за здоровье моей бабушки.
Своей проницательностью Кортни нисколько не облегчила Райли задачу. Утро началось плохо, день обещал стать только хуже. Но он ничего не мог изменить.
— Послушай, Кортни…
— Нет, это ты послушай! — с жаром перебила она. — Ночью между нами все было великолепно, что же произошло? Или ты наконец вспомнил, что я призналась тебе в любви? Не это ли тебя так испугало, что ты торопишься от меня избавиться?
Наступившую тишину прорезал телефонный звонок. Сначала Райли хотел снять трубку, чтобы выиграть еще немного времени и найти нужные слова, но потом решил, что лучше покончить с неприятным делом побыстрее. Телефон замолчал. Райли не успел ничего сказать, Кортни выпрямилась и воинственно вскинула подбородок.
— Я поняла, в чем дело. Ты боишься, как бы какая-нибудь женщина не накинула на тебя хомут! И этот звонок наверняка был от одной из претенденток на твою свободу.
— Ошибаешься, — возразил Райли.
Кто ему звонил, он не знал, не знала этого и Кортни, но в другом она попала в точку: Райли много лет избегал всего, что хотя бы отдаленно напоминало серьезные отношения.
Кортни сердито смахнула с лица прядь волос.
— Вот почему ты утром встретил меня так холодно! Ты боишься, что я прячу в сумочке уздечку и, стоит тебе зазеваться, накину ее на тебя и лишу тебя твоей драгоценной свободы? Это единственное объяснение, другого я не вижу, потому что я точно знаю, что ты тоже ко мне неравнодушен.
— Дело не в…
Слова застряли в горле Райли, отрицать очевидное он не мог. В том-то и беда, что он неравнодушен к Кортни, и это еще мягко сказано. Будь он к ней безразличен, этот разговор вообще не состоялся бы.
— Скажи, Райли, разве я просила тебя сжечь записную книжку с телефонами других женщин? — Кортни подошла к нему почти вплотную и посмотрела в глаза. — Разве я хоть словом намекнула, что стремлюсь к браку или мечтаю о вечной любви?
В гневе Кортни была прекрасна, если бы Райли не боролся за выживание — и свое, и ее, — то залюбовался бы румянцем на ее щеках, огнем в ее глазах.
— Нет, — признал он.
— Тогда в чем дело? — Кортни ткнула его в грудь своим изящным пальчиком. — Что творится в твоей упрямой голове?
Райли вздохнул и произнес слова, которые — он точно это знал — оттолкнут Кортни.
— Мне не нужна твоя любовь.
Даже если бы Райли влепил ей пощечину, Кортни и то была бы ошеломлена меньше. Во всяком случае, эмоционально. Физически он к ней не прикоснулся, однако она почувствовала себя так, будто получила сильнейший удар в самое сердце, и оно разлетелось на мелкие кусочки.
«Мне не нужна твоя любовь». Какие слова могут ранить больнее?
Кортни отшатнулась от Райли и стала пятиться, пока не уперлась спиной в шкаф, но это не помогло, его слова по-прежнему болезненно отдавались в ее голове гулким эхом, к сердцу подбирался леденящий холод. Как я могла снова так жестоко ошибиться? — в ужасе спрашивала она себя.
— В таком случае мне больше нечего сказать. — Кортни с удивлением услышала, что ее голос не дрожит. К сожалению, она не могла сказать того же о руках и ногах. — Мне нужно собрать вещи.
Больше всего Кортни хотелось сейчас дать волю слезам, но потребность поскорее оказаться подальше от Райли помогала ей держаться. Она дошла до середины гостиной, когда Райли ее окликнул:
— Кортни, подожди.
