— Не говори ничего, прошу тебя, — сказала она, не глядя на Райли. Ей не хотелось на него смотреть: вид Райли лишний раз напомнил бы ей, какой она была дурочкой, решив, что он не такой, как другие мужчины. — Мое самолюбие не вынесет нового удара.
— Мне очень жаль.
Если Райли рассчитывал ее умиротворить, то напрасно, Кортни только разозлилась. Она горько рассмеялась и сказала:
— Мне тоже.
Не дав себе времени сделать какую-нибудь глупость, например, расплакаться перед Райли, Кортни ушла в спальню и закрыла за собой дверь. К тому времени, когда она осталась одна, все ее тело сотрясала дрожь. Негодование, смущение и неудовлетворенность образовали гремучую смесь, Кортни чувствовала, что может взорваться от малейшей искры. Руки ее дрожали так сильно, что она не могла расстегнуть пуговицы на рубашке. После нескольких неудачных попыток Кортни просто стянула ее через голову и бросила на кровать. Смятые простыни, казалось, смеялись над ней.
— Проклятье! — пробормотала Кортни.
Она злилась не столько на Райли, сколько на себя: ее снова угораздило сделать неправильный выбор. Учитывая ее прошлое, ей не стоило бы удивляться, но на этот раз последствия ее ошибки будут гораздо серьезнее. На этот раз она по-настоящему влюбилась.
Кортни подобрала с пола бюстгальтер, прошла через всю спальню и взяла платье. По дороге ей пришлось переступать через одежду Райли, разбросанную по всей комнате, и она вспомнила, как ночью буквально срывала ее с его тела. Кортни было трудно представить свою дальнейшую жизнь без Райли, но у нее не было выбора. Он-то свой выбор сделал, ему не нужна ее любовь. Она сама ему не нужна.
Она не была уверена, на кого злится больше, на него или на себя, вероятнее всего, на обоих. На себя — за глупость, за то, что позволила себе влюбиться. На него — за то, что он грубо вышвырнул ее вместе с ее любовью из своей жизни.
Кортни надела платье, застегнула «молнию» до талии и села на кровать.
— Кортни?
Райли вошел в спальню. Кортни оглянулась, не заботясь о том, что бюстгальтер на ней не застегнут, а лиф платья свисает вниз от талии. На красивом лице Райли застыло жалкое выражение, но Кортни не испытала от этого мрачного удовлетворения, напротив, ее собственная боль только усилилась, у нее возникло желание швырнуть в Райли чем-нибудь тяжелым и желательно острым. Райли засунул руки в задние карманы темно-синих джинсов.
— Я знаю, о чем ты думаешь.
Кортни злилась и недоумевала, почему он не может просто оставить ее в покое. Райли выразил свою позицию яснее ясного. Она ему не нужна. И она это уяснила, так что же ему еще нужно? Она застегнула бюстгальтер, поправила чашечки и повернулась к нему в пол-оборота.
— Вот как? И что же я, по-твоему думаю?
— Ты думаешь, что я — бесчувственный мерзавец.
С этим Кортни спорить не стала.
— Можешь добавить еще несколько определений покрепче, и тогда ты, пожалуй, станешь первым мужчиной в истории, который хоть в чем-то прав.
От ее резкости Райли поморщился, как от боли.
— Наши отношения скончались, и я сейчас не в настроении препарировать этот труп.
Кортни отложила это занятие до того момента, когда останется одна и запасется несколькими упаковками бумажных носовых платков. Она встала и надела лиф платья. Ей хотелось как можно быстрее покинуть квартиру Райли, пока она действительно не запустила в него чем-нибудь.
Хмурые складки на лбу Райли означали, что он не оценил ее сарказм.
— Кортни, ты действительно мне не безразлична. — Он шумно вздохнул и взлохматил пятерней и без того растрепанные волосы. — Черт, наверное, я даже тебя люблю. Не знаю точно, со мной такого еще не случалось.
— Значит, мне невероятно посчастливилось. Я влюбилась в мужчину, который говорит, что любит меня, но не хочет моей любви. Здорово, Райли, железная логика, ничего не скажешь!
Кортни застегнула «молнию» на платье до конца и огляделась, ища туфли. Хоть убей, не пойму, думала она, как можно одновременно признаваться женщине в любви и причинять ей боль.
— Ты только еще сильнее все усложняешь, — пожаловался Райли.
Есть, нашла! Носок одной туфли выглядывал из-под кровати.
— А я и не собиралась облегчать тебе жизнь.
Кортни встала на колени, откинула свисающую до пола простыню и чуть не расплакалась: постельное белье все еще хранило запах Райли, запах их неистового соития.
— Может, остановишься на минутку и позволишь мне все объяснить?
Кортни схватила туфли и поспешно встала, чтобы не вдыхать запах, напоминающий о том, что она теряет. От резкого движения у нее на секунду закружилась голова.
— И не подумаю! — бросила она и быстро пошла к двери спальни.
Райли последовал за ней. И воспоминания — тоже.
Шпильки были разбросаны по дивану и по полу, Кортни собрала их и высыпала в сумочку. Она выпрямилась и почувствовала на плече тяжелую руку Райли, вынуждающую повернуться. Кортни повернулась, но не подняла на него взгляд. Она боялась, что если посмотрит в глаза Райли, то не выдержит и разрыдается.
— Кортни, посмотри на меня.
Не смей, не вздумай смотреть ему в глаза, это слишком опасно! — приказала себе Кортни.
Райли мягко приподнял ее голову за подбородок, вынуждая посмотреть на него. Кортни подчинилась — и была ошеломлена выражением боли, которое читалось в его взгляде. Райли страдал так же, как она.
— Мой отец любил маму.
Бархатный голос Райли, полный чувства, немного пригасил гнев Кортни, но не до конца.
— Она была для него всем. — Он опустил руку. — Когда она умерла, он тоже умер. Физически он не изменился, но внутри него что-то умерло, осталась только внешняя оболочка. Кортни, я не гоняюсь каждый день за вооруженными преступниками и, конечно, не лезу на рожон без особой необходимости, но в моей работе все равно есть элемент опасности.
Кортни все еще не понимала, к чему он клонит.
— При чем здесь твоя работа? Какое она имеет отношение к нашим чувствам?
— Не понимаешь? А если со мной что-то случится? Представь себе, что мы стали жить вместе или даже поженились, у нас родились дети. Подумай о ребенке, которого ты носишь. Я не хочу, чтобы тебе пришлось пережить то же, что пережил мой отец, когда мама погибла.
У Кортни в буквальном смысле отвисла челюсть. От удивления она даже выронила из рук сумочку и туфли. Не может быть, чтобы Райли говорил серьезно! Или может? Кортни потерла пальцами виски, но ее растерянность от этого не уменьшилась. Она села на диван и встряхнула головой. Оправившись от шока достаточно, чтобы вновь обрести дар речи, Кортни медленно, почти по слогам проговорила:
— Постой-ка, кажется, я чего-то недопонимаю. Ты не хочешь, чтобы я тебя любила, потому что думаешь, что, если с тобой что-то случится, это меня уничтожит?
— В общем и целом… так.
Кортни ошеломленно покачала головой.
— В жизни не слышала более нелепого оправдания мужского страха перед серьезными отношениями!
— Не забывай, что я пережил эту ситуацию. — Райли повысил голос. — Я своими глазами видел, что происходит с человеком, который слишком сильно любил другого человека.
— То, что ты пережил — это ужасно, не спорю. Ты потерял мать, а потом стал свидетелем того, как твой отец медленно убивает себя. Но, Райли, тебе не приходило в голову, что все люди разные, что одни эмоционально сильнее других?
Райли повернулся к Кортни спиной и отошел к комоду. Он снова засунул руки в карманы и ссутулил
