беспорядков и переворота — в Кабуле произошло уже несколько перестрелок между сторонниками боевиков и верными Наджибулле частями. Брататься с бывшими врагами плохо получалось как с одной, так и с другой стороны, слишком много было накоплено обид и претензий друг к другу. Некоторые верные Наджибулле части дезертировали или вышли из повиновения как только увидели входящих в город муджахеддинов. Вообще, это не походило на настоящий государственный переворот, нормальных боевых действий с четко выраженными сторонами было мало, в основном это были либо вооруженные стычки, либо грабежи. Власть просто рухнула, и каждый делал то, что хотел.
Первых террористов они встретили на улице Майванд, до этого уклонялись, но эту улицу миновать было невозможно. Они начали переходить улицу — Карпухин пожалел, что не переоделись душманами, поосторожничали — как вдруг от ИФА[60], на которую кто-то что-то грузил, вынося из дукана — кто-то окрикнул их. Полянских, их штатный «переводчик» ответил гортанным «на-а, на-а», что значило «нет, нет» — а в ответ услышал визгливое «Аллах Акбар!».
— К бою! — крикнул Карпухин, открывая огонь — продвигаемся вперед!
С того места, откуда они шли — ударила снайперская винтовка, снайпер всегда шел в их группе последний, при необходимости прикрывая группу. Расстояние было метров сто, даже меньше — но и тут, точный снайперский и автоматный огонь моментально выкосили боевиков, грабивших дукан. Проблема была в том, что ожила вся улица — бандитов было достаточно и сейчас они выскакивали на улицу с оружием в руках, как собаки, сбегающиеся на лай своего сородича.
— Продвигаемся вперед! Темп, темп, темп!
Альфовцы, стреляя на ходу, двинулись вперед, уже полушагом, полубегом, подавляя сосредоточенным огнем противника, контакта с которым невозможно было избежать и, не тратя времени на противника, который был им не опасен. Попадание избежать не удавалось — но боевики были слишком глупы, чтобы стрелять по ногам — а торс и голову альфовцев защищали шлемы и бронежилеты повышенной степени защиты. Так, отстреливаясь, они вышли на Дар уль-Амман.
Сначала Карпухин подумал — п….ц, вляпались. Горящая техника на улице, трупы и сбитые сильным взрывом ворота посольства. Потом понял — если идет перестрелка, значит, не все еще потеряно, в посольстве сопротивляются и они подоспели как раз вовремя.
У посольства были уже более значительные силы, их подвезли на грузовиках и микроавтобусах, только в зоне видимости было человек сорок, не меньше. Грузовики стояли наподобие баррикады, и если эти ублюдки займут позиции….
— Хохол!!!
Хохол, Димка Стецко, двухметровый гигант, по команде упал плашмя на живот. У него не было никакого оружия кроме Стечкина с боезапасом и нескольких гранат РГД — но ему оно не сильно было нужно. Потому что Хохол носил куда более страшное оружие — на спине, на самодельном станке — кронштейне у него был АГС-17 со снаряженным барабаном на двадцать девять выстрелов. Никто кроме Хохла не мог носить на спине такую тяжесть, и никто кроме Хохла не мог выдержать издевательство, возникающее при стрельбе из такого оружия, установленного на спине[61] . Но у них был Хохол, и это было их джокером, картой, которая могла побить любую другую.
Автоматы с обеих сторон ударили почти одновременно — и тут же зачавкал гранатомет. Каждая граната — это пятьдесят квадрантных метров сплошного поражения, по осколочному действию она превосходит снаряд ОФЗ от боевой машины пехоты. Стрелок из АГС бил короткими очередями, грамотно и экономно укладывая шахматку, улица перед посольством буквально кипела разрывами, осколки рвали грузовики и человеческие тела, кто-то пытался бежать — но его поражали сосредоточенным огнем спецназовцы Альфы. Огневой налет длился примерно минуту — но закончился полным разгромом окружающих посольство моджахедов. Среди бойцов Альфы — потерь не было.
— Пошли! Хохлу помогите!
Продираясь через площадку, усеянную изорванными человеческими телами, мимо иссеченных осколками дымящихся и горящих машин, стреляя на всякий случай одиночными, чтобы кто-то случайно не ожил и не ударил им в спину — они вышли к главным воротам посольства. Будка свернута, ворота вывернуты, часть стены повалилась — это что же такое должно было взорваться, тут же на века строили?! Кто-то крикнул — «Свои» — и в ответ услышал «Аллах Акбар!». Понятно — духи проникли внутрь.
— Гранатами — огонь!
Не дожидаясь, пока гранату выкинут им под ноги, альфовцы перебросили через стену по РГДшке, вперед выдвинулась штурмовая группа. Она была вооружена пистолетами АПБ, и у нее было то, чего не было во всех вооруженных силах Советского союза. Только во внутренних войсках было, да и то в малом количестве, личному составу только на занятиях показывали. Светозвуковое устройство «Заря», звуковая волна как при разрыве 122 миллиметрового снаряда и выжигающая глаза вспышка[62]. Сразу две бело-черные, круглые, с ребристым донышком гранаты летят через забор, штурмовики уже наготове — живые машины, закованные в броню.
— Бойся!
Двойной взрыв, озаряющая темноту вспышка и дикий визг, как будто режут свинью.
— И-и-и-и-и-л-л-л-а-а-а-а!!!
Уже стемнело, за разрушенными воротами посольства — асфальтовый пятачок, какие-то камни, ворота, дальше — что-то типа Волги, сгоревшей. Через бронированное стекло швейцарского шлема почти ничего не видно, хорошо, что они догадались присобачить к Стечкиным небольшие фонари на самодельных кронштейнах. Развесовка страдает и быстро пистолет не выхватишь — но сейчас эти фонари как нельзя кстати. Лучи фонарей выхватывают из темноты сидящих, лежащих, хаотично двигающихся, ослепших боевиков, как только это происходит, палец нажимает на спуск и — еще один моджахед направляется к Аллаху. Двадцать патронов в магазине, двадцать первый в стволе, отдачи почти нет, пули ложатся по световому кругу — а за спиной уже входят товарищи, поддерживая автоматным огнем и добивая тех, кто еще здесь жив.
Откуда-то из темноты, от одного из зданий посольства, гремит автоматная очередь, один из штурмовиков падает — и шквальный огонь обрушивается на позицию стрелявшего.
— Свои! Свои!
— Свои! Мать!
Что-то горит…
— Б… какого хрена стреляли?
— Так Димка… уже не спросишь.
— Мать вашу…
— Сильно? Ну того…
— Выживет. Старший кто?
— Нету старшего.
— То есть как?
— Майор Игнатченко… погиб смертью храбрых.
— А посол?
— Пал Петрович… умер. Сердце.
Твою мать…
— Я, майор государственной безопасности Карпухин принимаю командование гарнизоном. Связь с Баграмом, с Москвой — есть?
— Была…
— Веди.
— Товарищ полковник, по мне только что нанесли бомбовый удар! У меня тут тридцать с лишним трехсотых и до пары сотен духов на периметре! В городе война идет, духи рассредоточились по основным
