апостолами; а они помолившись возложили на них руки (kai proseuxamenoi epeqhkan autoij taj ceiraj)» [385]. Все пресвитеры, из которых выдвигался старейший пресвитер, были рукоположены с молитвой. Служение предстоятельства, на которое были поставлены пресвитеры, было единым и не разделялось на степени, а потому рукоположение с молитвой не могло повторяться над старейшим пресвитером. Если бы оно повторялось, то о значило бы, что старейший пресвитер поставлялся на особое служение священства. Но мы знаем, что особого служения священства не имелось в первоначальной церкви. Поставляемому в старейшие пресвитеры из числа пресвитеров не могло испрашиваться особых благодатных даров, т. к. после поставления его он оставался пресвитером. Ему не могли испрашиваться дополнительные благодатные дары, т. к. по своему служению он ничем не отличался от остальных пресвитеров.
Употребляя более позднюю терминологию, можно было бы обозначить поставление старейшего пресвитера через «probolh». Этот термин употребляется во 2–ом правиле Халкидонского собора. Было бы неправильно понимать «probolh», как назначение кого–либо на должность.«Probolh»не есть некий правовой акт, исходящий от подлежащей церковной власти, а есть церковный акт, в силу которого какое–либо лицо «выдвигается» в особое положение или на особое место, с которым связаны некоторые определенные действия или деятельность. Пресвитер или диакон мог быть продвинут, или произведен, согласно указанному правилу Халкидонского собора, в экдика или эконома. Это означало, что один из пресвитеров или диаконов мог быть поставлен в такое положение или на такое место среди остальных пресвитеров и диаконов, которое было связано с особой деятельностью в церкви. Это не было переменой служения, а потому не сопровождалось испрашиванием особых даров. Это была перемена места, но это не было административным назначением, а было церковным актом. Такого рода выдвижение мы находим у Ипполита Римского, но само собою разумеется, что термина «probolh» у него нет. В «Апостольском предании» мы находим чин поставления в епископы, пресвитеры и диаконы. Во всех этих чинах имеется возложение рук сопровождаемое молитвою о ниспослании благодатных даров. Кроме того, в «Апостольском предании» имеются «поставления» чтеца и иподиакона. Оба эти поставления — чтеца и субдиакона — не заключают в себе руковозложения (ceiroqesia) и молитв. В поставлении чтеца говорится, что он поставляется епископом через вручение ему книги [386], а поставление субдиакона совершается через провозглашение его имени [387]. Причем в обоих случаях прямо указывается, что на них не возлагаются руки. Современное школьное богословие усматривает различие между священнослужителями и церковнослужителями в том, что первые в таинстве поставления получают особые дары Духа, тогда как последние только назначаются церковной властью через благословение без сообщения благодатных даров. Таким образом, одно служение является благодатным, а другое безблагодатным. В III–м веке Церковь не знала безблагодатных служений. Служение чтеца и субдиакона было благодатным, и другим оно не могло быть. Каждый церковный акт происходит внутри Церкви и может происходить, как и все в Церкви, только согласно воле Божьей. Если субдиакон, по терминологии Ипполита Римского, «назывался» в церковном собрании, то это нужно понимать в том смысле, что один из верных «выдвигался» на особое место, связанное с деятельностью, которой не имели другие верные. Для эпохи Ипполита это означало, что служение субдиакона было основано на служении священства, которым обладали все верные. Различие между верным, «названным» субдиаконом, и остальными верными заключалось в том, что субдиакон ставился в особое положение среди верных. Это выдвижение совершалось согласно воле Божьей, засвидетельствованной церковью. Это было благодатное служение, т. к. все верные имели благодатное служение священства, а потому оно было поставлением, хотя и отличным от поставления епископов, пресвитеров и диаконов.
Подобным же образом старейший пресвитер «выдвигался» в среде пресвитеров на особое место. Как пресвитер или диакон, выдвинутый, согласно 2–му правилу Халкидонского собора, в экономы или экдики, оставались пресвитерамн и диаконами, или как верный, выдвинутый, согласно «Апостольскому преданию» в чтеца или субдиакона, оставался верным и не получал никакой степени священства, так и старейший пресвитер, выдвинутый на центральное место в Евхаристическом собрании оставался таким же пресвитером, как и все остальные пресвитеры. За избранием старейшего пресвитера, в какой бы форме оно ни происходило, непосредственно следовало свидетельство народа. Оно выражалось в согласии на занятие им центрального места в Евхаристическом собрании для совершения благодарения. Таким образом, поставление старейшего пресвитера заключало в себе два момента таинства поставления: избрание и свидетельство. Отсутствие момента рукоположения не делало поставление дефектным и неполным, т. к. самым существенным и безусловно необходимым моментом в поставлении, как мы уже знаем [388], является свидетельство Церкви, что поставление совершено согласно воле Божьей.
VII. СМЕЩЕНИЕ СТАРЕЙШЕГО ПРЕСВИТЕРА И ЕГО ЗАМЕСТИТЕЛЬ
1. Поставление старейшего пресвитера заключает в себе мысль о том, что его место в Евхаристическом собрании было постоянным, а не меняющимся от одного собрания к другому. Поставленный через свидетельство Церкви не мог быть смещенным со своего места без особых на то причин. Он занимал его постоянно, т. к. служение пресвитеров–епископов было постоянным в той местной церкви, в которой они были поставлены на свое служение. Конечно, отклонения от этого порядка имели место в церковной жизни, как нам о том свидетельствует послание Климента Римского. Но это не было нормой церковной жизни, и церковное сознание не мирилось с такого рода отклонениями, т. к. они нарушали порядок и строй. Порядок церковной жизни, вытекающий из самой природы Церкви охранялся служением управления. Поэтому оно не могло быть анархичным: «alias hodie episcopus, cras alias; hodie diaconus, qui cras lector; hodie presbyter, qui сгаs laicus» [389]. При этом условии оно не только не выполняло бы своего назначения, но перестало бы быть вообще служением управления. Оно должно быть точно определенным, а не расплываться на неопределенное количество лиц. Пресвитеры–епископы были определенными лицами, поставленными для своего служения, по призванию Божьему, через сообщение благодатных даров. Поэтому исключалась всякая возможность, чтобы вчерашний пресвитер оказался бы сегодня лаиком, а лаик — пресвитером. Поставление потеряло бы свой смысл и стало бы излишним, если бы поставленные менялись от собрания к собранию. Призванные Христом апостолы, кроме одного, который отпал от своего служения, оставались апостолами до конца своей жизни. «Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их (ethroun), во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил (efulaxa), и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется писание» (Ин. 17,12). Христос соблюл тех, кого Он сам призвал и Он соблюдает тех, кто призван Богом в Его теле для служения Церкви. В Евхаристическом собрании места предстоятелей были постоянными, и лица, которые их занимали, были постоянными, а не меняющимися от собрания к собранию. Церковное собрание, поставляя во исполнение воли Божьей пресвитеров на служение предстоятельства, не могло их сменить по собственному желанию или прихоти. Бог, призвавший их к этому служению, соблюдал их в нем через дары Духа за исключением тех, кто отпали от служения. «Не малый грех для нас лишать епископства, кто благочестиво и непорочно приносили дары. Блаженны пресвитеры, которые ранее прошли свой путь. Ибо им нечего бояться, что они будут удалены от назначенного им места (topou)» [390]. Это — священная хартия служения в Церкви вообще, в частности служения старейших пресвитеров. Как предстоятели, они приносят Богу дары. Бог верен самому Себе, а потому их смешение с занимаемого ими места является противлением воле Божьей, призвавшей их на эти места.
Если считать, что в послании Климента дан один из первых примеров коллизии права и благодати, то надо понимать эту коллизию не так, как предлагал Р. Зом [391]. Он сделал основную ошибку, утверждая, что Климент на праве основывал церковную дисциплину, а потому положил первый камень «католицизму» в истории церкви. Смешение пресвитеров или старейшего пресвитера, о чем говорится в послании Климента, могло произойти только на основе права присвоенного церковным собранием, распоряжаться назначением угодных ему лиц на служение пресвитерства. Как поставление, так и смещение со служения в Церкви происходит согласно воле Божьей. Оно требует откровения воли Божьей, засвидетельствованной всей церковью. Новшество было не на стороне Климента,
