Пулемет на открытой местности — стрелковая линия.
Еще пара стрелков с винтовками — рядом, прикрытие. И еще — загонщики. Верней, не загонщики — а обреченные жертвы, которых надо догнать, притащить на аркане в село, поглумиться и зарезать. В отличие от русских и тем более холодно-рациональных немцев, арабы обычно люди эмоциональные, увлекающиеся. Сорвать их на погоню — очень легко. А потом, когда они выскочат из села — всей толпой на открытую, хорошо простреливаемую местность, — вот тут-то слово скажет пулемет.
Удивительно — но поставить часового на ворота они додумались всего одного. Для бывшего разведчика ВДВ — задача на один взмах ножом. Разжились не чем-нибудь, — а ручным пулеметом BSA и несколькими лентами к нему. Маневренный ручник и мощный станкач в связке — тем более хорошо. За валом окопы засыпали, но вал остался, частенько так говорили: «пошел за вал», «выйдем за вал» — это если морду набить, — казаки пошли уже не скрываясь, не опасаясь. Небо затянулось черными тучами, подувал легкий летний ветерок, серебристый свет тонкой, ущербной луны на время пробивал себе путь сквозь пелену облаков — но облака вновь смыкали ряды, и на землю наступала тьма…
И тут что-то вспыхнуло — далеко на горизонте, там, где высилась ломаная стена горных хребтов, отделявшая плодородную долину Бекаа от побережья Средиземного моря. Вспыхнуло высоко в небе — мертвенным белым светом, лучи которого были настолько ярки, что пробивали облака, подсвечивая их изнутри. Зрелище было величественное и страшное…
— Это… это что?
Из всех только Петро Попейвода понял, что это такое, — он видел учебные фильмы во время теоретической подготовки в ВДВ. Этот свет, которому под силу было даже пробить темную пелену ночных облаков… он знаменовал собой самое страшное, что только могло произойти. Если это произошло, значит — началась война, причем ядерная война. И скорее всего — мало кто доживет до рассвета.
Но умирать можно по-разному. Можно — с оружием в руках, как мужчине. А можно и…
— Ничего. Идем. Быстрее!
Пулемет установили почти в километре от станицы. Давным-давно кто-то из казаков посадил здесь два дерева. И теперь — прошло сорок лет, а то и пятьдесят — в жарком климате Ближнего Востока деревья на удивление хорошо прижились — вот только посажены были слишком близко.
Промежуток между стволами меньше метра — чем не амбразура. А если попробуют с флангов обойти — а ручник с двумя винтовками на что?
Как следует укреплять «станкач» времени не было — просто, как смогли, вкопали ножки станка — и на том ладно. Земля здесь была тяжелая, плотная — как камень…
— Сашка…
— Ну?
— А что это было?
— Что?
— Ну, это… над горами там…
Сашка поднялся на локте, посмотрел в сторону гор. Свет никуда не делся — облака светились изнутри…
— А я знаю…
— Цыц! — пристрожил остававшийся у пулемета казак Коршун — его так и звали все, Коршун, хотя фамилия была Коршунов. — Взгакались, как бабы! Тихо!
И тут в селе гахнуло — взрыв гранаты, еще один, несколько выстрелов, — и почти сразу, захлебываясь, на несколько голосов застучали автоматы.
— Батя… — Мишка инстинктивно дернулся, чтобы бежать на помощь отцу — казаки у пулемета его удержали.
— Сидеть! А ну! Забыл, что батя приказывал?! Сидеть!
— Батя же…
— Сидеть сказал! Ты ему ничем не поможешь — навредишь только! Сидеть!
Коршун повел ребристым, с мощным дульным тормозом на конце стволом пулемета вправо, затем влево, наслаждаясь послушностью тяжелой машины. Сейчас такие пулеметы уже сняли с вооружения, передали на длительное хранение — сейчас в моде пулеметы на сошках, с короткими стволами, с лазерными прицелами — короче, как в фильмах. Если раньше в пулеметном расчете было три человека, а сам пулемет со станком весил под пятьдесят килограммов, то сейчас ротный пулемет на сошках в десанте несет один человек, а двадцать пять килограммов весит крупнокалиберный монстр калибра 12,7 без станка. Можно в боевых порядках войск перемещать, видано ли дело. Но! — опытный пулеметчик, с хорошим, «настоящим» «станкачом», как этот, может чудеса творить. Это тебе не косить направо-налево длинными, до красного ствола очередями, как в городском бою, это тебе не стрелять с рук с двух пулеметов на показательных выступлениях. А вот стрелять так, чтобы пуля пошла по баллистической траектории и поражала противника за гребнем горы — с новомодными «штурмовыми пулеметами» получится? То-то же! А со «станкачом» были и такие мастера, у которых получалось, и немало их было…
В станице уже стреляли — заполошно, сумбурно, без всякой дисциплины огня — многие просто палили по всему, что движется, скорее всего — обкурились или обдолбались. Но старший Попейвода не появлялся…
— Застрял он там, что ли… — с досадой проговорил Коршун, без надобности касаясь закрепленной на станке большой коробки с лентой.
— Я пошел…
— Да сиди ты! — Коршун успел поймать Мишку. — Сиди, и так тошно…
И тут они увидели — старший Попейвода появился совсем не там, где договаривались, намного левее. Он не выскочил на вал, становясь прекрасной мишенью, он перекатился через него, скатился вниз, перевернулся, вскочил на ноги и, прихрамывая и петляя, бросился вперед, забирая влево, к деревьям — по голой, лишенной растительности каменистой пустыне. Недобрый блеклый свет светящихся облаков освещал ее, указывая цель воинам Аллаха.
Воины Аллаха появились не сразу — видимо, не могли разобраться, куда исчез проклятый гяур. Одна группа — особо не скрываясь, с гиканьем и воем вывалилась из-за вала, вторая — на машине, от которой при разбитых фарах толку было мало, — вывалилась через основные ворота, ведущие в станицу. Бегущий казак на мгновение обернулся, выпустил из пистолета-пулемета в направлении преследователей остатки патронов, бросил ненужную железяку, чудовищным прыжком — как делающий скидку на заснеженном поле заяц, ушел влево и побежал к деревьям. С гиканьем, свистом, воплями «Аллах Акбар!» его догоняли…
