что я находился как бы за спиной куклы — она лежала во второй от конца здания комнате, я занимал позицию — в третьей. Я мог стрелять в том же направлении, что и кукла. Надел на свою винтовку глушитель — теперь он мне понадобится.
Кто говорит, что куклы не умеют стрелять?
Спрятавшись за стеной, я нащупал кончик веревки и резко дернул — в комнате громыхнуло, штурмкарабин выстрелил. И вышел на позицию сам, целясь из своей винтовки в развалины напротив. Затаив дыхание, потянул за вторую веревку — с куклы поползла вниз маскировка, которой я ее накрыл. Третья веревка — кукла пошевелилась. Искореженное здание напротив медленно плыло в зеленом аквариуме ночного прицела….
Есть!
Словно искра — всего лишь бесформенное, чуть более светлое пятно — и искра. Пуля прошла через куклу, с отчетливым шлепком ударилась в стену; за которой я скрывался, — и я выстрелил в ответ, целясь по бесформенному серому пятну.
Трижды, раз за разом…
— Бобр, ответь Ворону. Я иду к тебе, не стреляй!
Ответа не было…
Обратный путь казался короче — может, потому что знаком. Крикнув перед зданием «Ворон», я нырнул внутрь…
Тело у самой стены, накрытое чем-то подручным, что нашли в этом здании. Проступающее бурое пятно на ткани, там, где по силуэту должна быть голова…
— Кто?
Никто не ответил. Огляделся…
В звуки боя вплетался новый звук, солидный и грозный — пока едва слышимый, но с каждой секундой нарастающий слитный рев вертолетных турбин…
Десантная группа, высаженная с вертолетов, ушла вперед, вертолетные пушки с сумасшедшим визгом вгрызались, крошили здания, где находились боевики, небо изрыгало огонь. Десантные вертолеты, опасаясь «стингеров», ушли, штурмовые работали с предельно малых, буквально прячась за остовами полуразрушенных зданий, принимая на себя шквальный огонь еще уцелевших террористов. Шло деблокирование здания МВД.
Осторожно, подсвечивая себе фонариком, я поднялся по лестнице — снайпер мог поставить растяжки для защиты своей позиции. На всякий случай я даже шерудил длинной, найденной у дома палкой впереди себя, прежде чем наступить. Мало ли…
Вот. То самое место. Комната, одна из стен которой, выходящая на улицу, вывалена взрывом. Бесформенное пятно маскировочной накидки в углу комнаты. Едва заметный, замотанный в маскировочную ленту толстый ствол мощной винтовки. Небольшая черная лужица крови на полу. Держа на изготовку пистолет, палкой откинул маскировку…
Темные вьющиеся волосы, тонкие черты лица. Камуфляж, не скрывающий, а скорее подчеркивающий линии фигуры. Золотое кольцо на тонких пальцах, рука, обнимающая пластиковое ложе винтовки…
Ее звали Сания Монтари. Совсем недавно она была преуспевающей хозяйкой модного косметического салона на набережной, а теперь стала снайпером, воином джихада. Судьба распорядилась так, что она погибла, как погибли в этот день и многие другие, вставшие на путь джихада — но с их смертью война не закончилась. Война только начиналась…
Старый аэропорт
Ночь на 01 июля 1992 года
— Барс-один, на связи Оборотень-два. Мы подбиты, самолет поврежден, держаться в воздухе не могу. Принял решение садиться на полосу старого аэропорта, прошу сообщить РВП, прием!
— Оборотень-два, на связи Барс-один! РВП двадцать минут, прием!
— Барс-один, я не продержусь в воздухе и десяти минут!
— Минимальный РВП двадцать минут, сократить не получится. Включите маяки и держитесь!
— Вас понял, Барс-один, конец связи…
Если бы командир корабля мог — он бы сейчас со всей силы врезал по штурвалу кулаком — до хруста в костях, до содранной, сочащейся кровью кожи. Как все это дерьмо некстати…
— Сколько мы продержимся?
— Минут десять, не больше. Мы теряем второй двигатель, видимо, разрушена система охлаждения. Я его на минимальную мощность включил — но долго он все равно не проработает…
— Сбрасываем топливо! — принял решение командир.
— Стоп, стоп… А если мы его сбросим на аэропорт? А потом — врежем?
Члены экипажа — первый пилот, второй пилот, штурман — на мгновение обернулись, скрестились взглядами. Вместе они налетали не одну тысячу часов, каждый из них был всем остальным не просто сослуживцем — но другом. И каждый из них сейчас понимал, о чем думают другие — без слов…
— Помирать — так красиво! — выразил общее настроение штурман…
— И с погребальным костром…
— Боевой части — доложить об исправности систем!
— Малые исправны, боекомплект на нуле!
— Средняя исправна!
— Большая исправна!
У пулеметов всегда раньше всех заканчивался боекомплект — сумасшедшая скорострельность вкупе с высокой востребованностью — обычно попадались такие цели, с которыми справлялись и пулеметы…
— Наблюдение, доложить готовность!
— Наблюдение, работаем в чрезвычайном режиме! Готовы!
Система наблюдения и опознания целей самолета запитывается от бортовой сети электропитания, а та, в свою очередь, отнимает часть мощности у двигателей. В условиях, когда оставшиеся двигатели и так работали на пределе, приходилось максимально сокращать энергопотребление, отключая все системы самолета, кроме жизненно необходимых.
— Внимание, заходим на аэропорт, сбрасываем топливо! Отсчет от диспетчерской вышки!
— Принял!
Самолет черной тенью мчался над землей, опережая выпущенные в его сторону огненные трассы, слева мелькнула диспетчерская вышка, едва не срубив крыло. Светло-серой пеленой на землю хлестал керосиновый дождь. Те, кто остался в живых после прошлой встречи с «Громовержцем», заслышав рев моторов над головой, прятались, искали себе убежище, те, кто еще с этим не сталкивался, тупо строчили в воздух из автоматов, надеясь сбить без малого стотонный самолет. Рыжие кусты разрывов вырастали на