20 июня 2002 года
Бруклин, Нью-Йорк
Весь остаток прошлого дня у них заняло оформление дела Рафьи Латифа. Сначала прибыли CST, Crime scene technicians, специалисты по сбору доказательств[29]. Честно пытались что-то найти, для этого едва не остановили движение на станции, но у них ничего не получилось. Пока хотя бы минимально перекрыли движение — по месту преступления прошло не меньше сотни человек, затоптав все, что только можно. Потом прибыли коронеры (OCME, Office of Chief Medical Examiner, офис главного медэксперта, так они назывались), немного полаялись — но труп забрала всё-таки CSI, поскольку в перспективе это дело виделось федеральным. Потом прибывший на место лейтенант полиции Нью-Йорка быстро вразумил подчиненных и заявил, что если федеральная структура имеет желание расследовать это дело, то он, лейтенант Реймс, ничего не имеет против этого. Надо — берите, расследуйте. Тем более — никаких перспектив, типичный CCF[30]. Копы эти дела называли витиевато: «Может быть, когда-нибудь мы и узнаем, кто это сделал». Ни один из опрошенных свидетелей не смог ни дать описание убийцы, ни заметить даже сам момент убийства. Надежды возлагались на камеры — дабы защитить имущество метрополитена от актов вандализма, везде понаставили камер. Но здесь их ждало самое большое разочарование. Камера была разбита, причем разбита она была буквально перед самым происшествием, повреждение камеры даже не успели зарегистрировать. Камеру сняли и отправили на экспертизу, труп Латифа увезла служба коронера на вскрытие. Внутри здания станции камера работала, но она могла дать только несколько тысяч возможных подозреваемых — и то, если убийца шел из метро или, наоборот, скрылся в метро. Поток людей был предельно плотный, центр города. Тем не менее пленку изъяли и отправили на экспертизу. Суть этой экспертизы заключалась в том, что особо мощный компьютер должен был построить фотороботы всех тех, кто прошел через вестибюль станции от плюс пяти до минус пяти минут до трагедии (взяли такое время, потому что убийце нужно было время сориентироваться) и попытаться опознать в одном из этих лиц известного террориста или подозреваемого в терроризме. Работа была аховая и, скорее всего, должна была закончиться ничем.
На утренней оперативке они не смогли сказать ничего толкового по этому делу и в результате получили нагоняй. Дело повесили на них — сами вляпались, сами и расследуйте.
МакДугал просидел всю утреннюю оперативку мрачный, как туча, но ничего не сказал. Потом, сделав несколько звонков, начал собираться.
— Поедешь со мной… — бросил он, ничего больше не разъясняя.
Путь их лежал в знаменитую CSI[31], куда отвезли разбитую камеру, потом надо было зайти в морг — там сейчас лежал на вскрытии (должны были уже вскрыть) их труп. Потом, как туманно объяснил МакДугал, надо было встретиться с одним человечком…
В CSI — ею пользовались и сотрудники АТОГ по межведомственному циркуляру, обычно их задания ставили в самый конец очереди, но МакДугал имел там какие-то связи и знакомства, и его запрос исполнили быстро, — они поднялись на нужный им этаж, зашли в канцелярию. Оттуда их послали в баллистику.
— Иеремия… — громко сказал МакДугал, без приглашения толкая дверь, — чем порадуешь меня на сей раз?
Иеремией звали здоровенного, под два метра негра, который накинул халат на плечи, потому что нормально надеть его был не в состоянии. Лаборатория была большая, в закрытых шкафах, часть из которых с окнами-витринами, оружие было в количестве, достаточном для того, чтобы вооружить пехотный батальон. На большом столе для исследований царил беспорядок, много бумаг, стоял компьютер и два монитора — один подключенный к электронному микроскопу.
— А тебе-то чего понадобилось? — сказал негр с певучим южным акцентом, не вставая со стула и не оборачиваясь.
— Дело по разбитой над станцией метро видеокамере — мое. Сказали — тебе отдали.
— Твое? АТОГ гоняется за хулиганами?
— Там человека убили. Что скажешь?
— Скажу, что это всё мне очень нравится. О-о-чень нравится.
Негр развернулся к ним, и Мантино увидел, что левой ноги у него нет, а вместо нее протез. Биомеханический, но всё-таки заметно.
— Служба в Мексике здоровья не добавляет, мистер… — насмешливо произнес негр (и что, интересно, тут смешного?).
— Рик Мантино. Мой напарник.
— Давно?
— Со вчерашнего дня. Так что там насчет камеры?
— Камера, — негр сделал эффектную паузу, — камера, господа, разбита, и разбита она выстрелом.
— Выстрелом?! — переспросил МакДугал.
— Вот именно. Выстрелом. Причем из очень необычного оружия.
Негр порылся в столе, достал пакетик, протянул им.
— Когда-нибудь встречались с таким?
Пуля была необычной формы и необычного, очень малого калибра.
— Нет.
— А я встречался. Но только один раз. В девяносто девятом году какая-то русская фирма представила в Лас-Вегасе[32] совершенно новое оружие. Промежуточное между огнестрельным и пневматическим. Идея довольно проста — в любой пистолет мы заряжаем патроны и стреляем. В патронах есть порох, за счет его энергии при взрыве происходит выстрел. Но русские поступили умнее — они сделали патрон, в который вместо пороха закачивается сжатый воздух. Сам патрон получается очень дорогим, но, в отличие от патрона к огнестрельному оружию, этот выдерживает сотню выстрелов, и его можно накачать обычным насосом с переходником. В итоге сам выстрел получается дешевле. Они представили несколько видов патронов, причем, что самое удивительное, некоторые из этих патронов по конфигурации точно соответствовали распространенным винтовочным калибрам. Таким образом, Джо Сикс-Пак мог купить у них такой патрон к «ремингтону» плюс насос и стрелять, к примеру, уток. Или мелких вредителей.
— И выстрел получается совершенно бесшумным.
— Именно! Ты не услышишь его, даже если стоишь рядом! А при дульной энергии в двадцать пять джоулей, как на мощной пневматике, — с таким оружием можно даже охотиться. Тогда же пошли разговоры,
