Никтимена была тронута.
По-прежнему свидания их из-за обета Минуция были чисто платоническими, но тем ощутимее становилась их любовь.
Никтимена замечала в нем перемены: побледнел, осунулся, взгляд стал жестким, слова отрывисты, как у воинского начальника.
Приезжавшие из Рима рассказывали о снежной буре, пронесшейся над столицей в ночь перед Квириналиями. Люди склонны были видеть даже в этом некое предзнаменование. Говорили, что это северные демоны Германии прислали предупреждение о скором походе кимвров на Рим.
Минуция подобные разговоры только радовали — они соответствовали его собственным прогнозам на этот счет.
За одиннадцать дней до мартовских календ (22 февраля) в Капую прибыли Геродор и Эватл. Они сообщили Минуцию, что ни Ириней, ни Ювентина в назначенный срок в Три Таверны не явились.
— Мы прождали еще один день и одну ночь, но напрасно, — рассказывал Геродор. — Мы с Эватлом недоумевали, что с ними такое могло случиться, но памятуя о твоем приказе не задерживаться в Трех Тавернах более девяти дней…
— Но что говорили люди, пока вы жили в трактире? — нетерпеливо перебил Минуций. — Какие новости приходили из Рима?
— Всякое говорили, — почесав в затылке, продолжал Геродор. — Больше всего говорили, что консулам так и не удалось справить Латинские игры, потому что внезапно налетел сильный ветер с дождем и снегом…
— А в последние два дня на конном дворе Волтацилия только и разговоров было, что о побеге гладиаторов из школы Аврелия, — подсказал Эватл.
— Это точно, — сказал Геродор.
— Ну, так рассказывайте же! — с еще большим нетерпением вскричал Минуций. — Что вам стало известно о гладиаторах? Удалось ли им бежать?
— Вряд ли, — неуверенно проговорил Геродор. — Из Рима-то они, кажется, выбрались, но их тут же хватились и подняли на ноги всю округу. Нам с Эватлом было не до слухов, потому что мы уже запрягали лошадей…
Из того, что рассказали Геродор и Эватл, Минуций заключил: с побегом гладиаторов, скорее всего, ничего не получилось. Можно было предположить, что Иринея и Ювентину схватили и в связи с этим ему небезопасно дольше задерживаться в Капуе.
— Что ж, — после недолгого раздумья сказал Минуций, обращаясь к слугам. — Сегодня же вместе отправимся в имение. Есть у вас оружие? — осведомился он.
— У нас мечи, — сказал Эватл.
— Этого недостаточно. Говорят, на здешних дорогах стало неспокойно. Вот вам двадцать золотых. Зайдите в оружейную лавку и купите себе добрые щиты и копья. А мне еще нужно заглянуть в одно место…
Перед тем как покинуть Капую, Минуций решил в последний раз поговорить со своими новыми знакомыми, гладиаторами Батиата.
Явившись в школу, он отвел всех троих в сторонку и без обиняков рассказал им о своем замысле и своих расчетах на восстание гладиаторов в пределах самой Капуи.
— Я сейчас не жду от вас ответа, — говорил он изумленным и смущенным его речью гладиаторам. — Я сказал вам лишь немногое из того, что мог и хотел бы сказать. Скоро вы услышите обо мне и о тысячах моих соратников, стоящих под городом с оружием в руках. Решайте сами: или позорная смерть на арене амфитеатра для потехи толпы, или благородный риск в борьбе за свободу. Я рассчитываю на вас. Собирайте вокруг себя верных и смелых людей. Придет время, и я пришлю к вам своего человека, через которого мы согласуем все наши действия. Я намерен захватить Капую. В условленный час вы и ваши товарищи вырветесь из своей школы и откроете ближайшие к ней Беневентские ворота. Вы поможете моим воинам проникнуть в город. Капуанцы изнежены и трусливы. Они не умеют сражаться. Не забывайте и о другом. Рим ослаблен страшными потерями в войне с кимврами, которые очень скоро явятся в Италию, и пока оба хищника, вцепившись друг в друга, будут истекать кровью в смертельной схватке, наши силы изо дня в день будут расти. Не упустите благоприятной возможности сразиться за самих себя, за свою свободу и за свое будущее.
С этими словами Минуций оставил безмолвных и озадаченных учеников Батиата, которые никак не ожидали услышать от него что-либо подобное.
В их глазах он был римским богачом, избалованным щеголем (иначе они и не могли о нем думать). Но Минуций был уверен, что в свое время на этих троих можно будет положиться.
Выйдя из школы Батиата, он сразу отправился к Никтимене, чтобы попрощаться с ней, но не застал ее дома.
Слуга сказал, что госпожа уехала в свое имение на Вултурне, и протянул ему записку от нее.
В записке Никтимена приглашала его провести вместе день-другой на ее вилле, пока стоит чудесная погода.
Минуций, попросив у слуги табличку и стиль, написал ей короткое прощальное письмо, после чего вернулся в гостиницу.
Стратон, Геродор и Эватл были уже готовы в дорогу.
Все они были вооружены, как велел им Минуций — опоясанные мечами, они держали в руках небольшие круглые щиты и крепкие охотничьи копья.
Было уже около трех часов пополудни.
Ярко светило солнце. В воздухе чувствовалась весна.
Явившись со слугами на конный двор у Флувиальских ворот, Минуций приказал Геродору и Эватлу оставить громоздкую четырехколесную повозку, на которой они совершали путь от Трех Таверн, и ехать верхом.
Вскоре они тронулись в путь.
Легкая двуколка, влекомая молодой резвой лошадью, вывезла Минуция и Стратона с Аппиевой на окольную дорогу, тянувшуюся в объезд города по направлению к Свессуле.
За двуколкой скакали на своих лошадях Геродор и Эватл.
От Капуи до Свессулы было чуть более тринадцати миль. Вилла Минуция находилась южнее Свессулы на берегу довольно полноводного в зимнее время притока Клания, берущего свое начало в Кавдинских горах. По соседству с поместьем Минуция, между Свессулой и Нолой, простиралась плодородная Требулланская равнина. Здесь особенно много было латифундий, то есть обширных земельных владений местных и римских богачей. На этих землях работали тысячи рабов, которые содержались в ужасающих условиях: одни выводились на работы в ножных кандалах, других зорко охраняли надсмотрщики, разъезжавшие верхом на конях, третьи, закованные в цепи, целыми днями почти безостановочно вращали жернова мельниц и крупорушек.
На этих-то несчастных в первую очередь рассчитывал Минуций в своих планах создания многочисленной и крепкой духом армии. Этим людям нечего было терять. Их легче можно было убедить в том, что лучше умереть с оружием в руках, чем до конца дней влачить скотскую жизнь в непосильном труде, в оковах, под бичами надсмотрщиков.
Со всеми остальными рабами, находившимися в более или менее терпимых условиях, он уже решил поступать со всею беспощадностью, приводя их к присяге, как военнообязанных, и карая смертью всякого, кто этому воспротивится.
— Какие-то всадники летят за нами во весь опор, — поравнявшись с двуколкой, предупредил Минуция Геродор.
Минуций обернулся и увидел быстро приближавшуюся группу всадников, мчавшихся по дороге в клубах пыли.
Он насчитал шестерых с запасными лошадьми. Это могли быть какие-нибудь конокрады или просто разбойники.
Минуций на всякий случай пододвинул ближе к себе свой бронзовый щит, лежавший в углу повозки.
