Странствие бездомных

печати, мало надеясь на успех. В справочных изданиях советского времени нашлись только упоминания. Скупую информацию дала Малая советская энциклопедия (том 8, 1931 г.): в ней перечислены организации, связанные между собой через «Тактический центр» («Совет общественных деятелей», «Национальный центр», «Союз возрождения России» и др.), в общих чертах сообщено о программах (в чем они сближались) и названо несколько имен. Более поздние издания не содержали и этого. Оставив без внимания общие слова, вроде того что «Центр» — «подпольное объединение к[онтр]-р[еволюционных] партий, от монархистов до меньшевиков», я задумалась: где найти информацию — объективную, правдивую?

Счастливый случай натолкнул меня на три книги, которые смогли ответить на главные мои вопросы: что представляет собой «Союз возрождения России», в который вошел отец, кто были его ближайшие товарищи по «контрреволюционным» организациям и что являл собой процесс «Тактического центра»? Всякий раз мне на помощь приходил счастливый случай, и у меня даже появлялось ощущение, что кто-то мне помогает.

В киоске «Союзпечати» я приобрела книгу Сергея Петровича Мельгунова «Красный террор в России» (1990 г.; воспроизведение первого зарубежного издания 1924 г.). Мельгунов, друг отца, был судим вместе с ним. В Ахене, в гостях у редактора журнала «Osteuropa», в котором была опубликована моя «Автобиография без умолчаний», я сняла с полки первое, зарубежное издание «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына и прочитала о процессе по делу «Тактического центра». В том издании, которое перевозилось тайно в СССР в 70-х годах, я об этом процессе ничего не прочла либо пропустила (надо было прочитать за два дня). И наконец, последний счастливый случай: на книжном развале увидела я «Красную книгу ВЧК», двухтомный сборник документов 1920–1922 годов, переиздание 1989 года.[18] Второй том этого сборника и оказался главным источником моего знакомства с делом отца. Это были материалы следствия, отобранные самими чекистами для публикации сразу по окончании их «работы». В сознании советского человека, слышавшего не раз про зверства чекистов, не укладывается, что ВЧК могла издать сборник документальных материалов по делам сопротивления большевистской власти.

Но факт остается фактом — они это сделали. Правда, во имя прославления ВЧК: хотели показать, от каких врагов спасли «завоевания Октября». Однако документы, ими выбранные, показывают, что «преступники» хотели вернуть Россию к тому «старту», который определила Февральская революция: Учредительное собрание, представлявшее волю всего народа, должно было определить государственное устройство новой России.

Возрождение. Надежды и попытки

Во втором томе «Красной книги» звучит голос моего отца, тоже «преступника», тоже обвиняемого. В приведенных документах — «записки» или «справки» арестованных о тех организациях, в которых они состояли. В этих «исторических справках» они рассказывают о возникновении, программах, составе, деятельности и связях организаций с «Центром». Затем идут «показания», вероятно тоже выборочные, — письменные ответы на вопросы следователей, извлечения из протоколов допросов (слово «протокол» проскальзывает в редких случаях).

Среди документов — «Историческая справка» В. Н. Розанова, «Справка» С. П. Мельгунова о «Союзе возрождения России» и показания обоих. Еще одно имя из старых знакомых отца упоминается в «Книге ВЧК». В Петроградскую группу «Возрождения» входил также А. Н. Потресов, участник псковского совещания искровцев. Его показаний нет, он был освобожден по ходатайству Н. И. Бухарина и уехал за границу.

Авторы предисловий к двум томам сборника, чекисты, предупреждают читателя, что не следует доверять «врагам». Понятно, что я верю отцу и Мельгунову, которого знаю через отца, больше, чем чекисту М. Лацису, составителю второго тома. Поэтому я и решила ограничиться тем, что написали или сказали на допросах Розанов и Мельгунов.

Вероятно, историки уже оценили отбор документов и само издание ВЧК; я же пишу семейную хронику, мне важно знать об отце, о его участии в этом деле, о выбранном им в Октябре 1917 года пути — открыть то, что было раньше от меня скрыто.

Показания Мельгунова и отца различны по характеру, как различны они сами. Розанов пишет лаконичнее, отвлеченнее, с самого начала объявляет, что не будет называть имен, — это не позволяет ему личная честь. У него опыт старого подпольщика, арестанта и подследственного. Мельгунов с добросовестностью историка старой школы не упускает подробностей, имен и фактов, хотя порой тоже отказывается кого-то назвать — вероятно, тех, кто еще на свободе. О себе же говорит открыто и смело, не обходя опасных признаний, например: «Я, Мельгунов… крайне враждебно отношусь к большевистскому перевороту… к власти… все методы которой мне органически противны…», «которая заводит Россию в тупик». По его словам, так называемое социалистическое строительство, то есть строительство социализма, — «преступление против потомства». Удивительно точно предсказывает Мельгунов будущее России под властью партии, которая неминуемо переродится: «Советская власть в действительности плодит в России не коммунистов, а новую буржуазию. Именно этот класс собственников, взросший на хлебах коммунистических, должен будет во имя своих интересов… ликвидировать Советскую власть».[19]

Но пора дать слово моему отцу. Наконец-то я от него самого узнаю, что держало его в 18-м году в Петрограде. Конечно, узнаю не всё, но откроется главное — ради чего он рисковал жизнью.

«Историческая справка В. Н. Розанова» начинается с изложения платформы «меньшевиков правого крыла», выработанной в ноябре — декабре 1918 года. Анализ революционной ситуации приводит к выводу, что социальная революция в России невозможна.

«Социалистическая Россия, — пишет отец, — экономически немыслима в мире капиталистических стран. Кроме того, психологически огромная масса русского населения абсолютно не подготовлена к социализму. Поэтому и господство Коммунистической партии в России так или иначе окажется невозможным: либо она будет ниспровергнута, либо изнутри выродится в господство мелкой буржуазии. Рабочему же классу предстоят величайшие разочарования и поражения, поскольку он держится иллюзиями немедленной социальной революции. В России зреет реакция, которой тем легче справиться со своей задачей, что, благодаря отсутствию свободной прессы, свободы собраний и союзов, все другие силы, кроме коммунистов, распылены, сведены на нет… Задача социал-демократов — сохранить от революции то, что можно еще сохранить. Надо раскрыть глаза и признать, что Россия еще долго будет существовать как страна буржуазной частной собственности, особенно мелкобуржуазной крестьянской, что она не будет в состоянии обойтись без иностранного капитала, может быть, даже иностранных концессий, что экономическая связь с более культурными странами ей сейчас до зарезу необходима, а поскольку там капитализм, а не социализм, связь эта невозможна в иных формах, кроме форм капиталистической торговли, допущения к нам иностранного капитала, может быть, даже новых концессий… При таких условиях рабочий класс может рассчитывать в самом благоприятном случае на социалистическую реформу, но не на социалистическую революцию и классовое господство…»

«В аграрном вопросе, — продолжает отец, — надо признать, что ничего ныне, кроме мелкой частной собственности, крестьянством принято не будет и никакой другой реформы, кроме передачи всей земли крестьянству в частную собственность, провести не удастся никому — ни коммунистам, ни реакции, если бы последняя докатилась до попыток реставрации прежних аграрных отношений» [курсив мой. — Н. Б.].[20]

Удивительно современны сейчас анализ и прогноз в «справках» В. Н. Розанова и С. П. Мельгунова. Семьдесят пять лет назад знающие люди понимали, что русский народ будет заведен большевиками в глухое бездорожье, и предлагали, пока не поздно, признать ошибки и вернуться к разумному, демократическому пути. Но им затыкали рот.

«Союз возрождения», по словам отца, образовался весной 1918 года, когда все политические партии были запрещены и лишены возможности легального существования.

«Весною прошлого года, приблизительно после Пасхи, в связи с Брестским миром в Москве