образовав огромный кратер, и унеслась в люминесцирующее, как северное сияние, небо:
— Как только они управляются с этим безобразным разнообразием.
А второй пилот, резкий и нетерпеливый парень, заявил:
— Слушайте, ну кто мне скажет, чего мы ждем? Аркет, мрачно созерцавший маневры аппарата причудливой конструкции неподалеку от них, пояснил:
— Когда этот их 120-й изволит нас принять.
— А кто он такой?
— Насколько я понял, местный Джеймс Бонд… Консорт, наконец, ответил на обращенную к нему реплику Сола:
— Видимо законы и у них тоже жесткие… в своем роде… Но исходят они не из монополии власти, а из других, более естественных принципов…
— Слушай, а ты хотел бы тут жить?
Телепат открыл рот, но ничего не сказал, поскольку заметил приближение к ним господина Ута в паре с крунсянским представителем. С тех пор, как он внезапно присоединился к людям прямо в Зале контактов с заявлением, что теперь не оставит их без своей помощи, коморрянин успел всем изрядно надоесть. Поучения и наставления, коими он щедро их пичкал, могли составить краткий курс «О том, как неразумному человечеству приблизиться к идеалу разума».
— 120-й нас ждет, — провозгласил господин Ут.
Хозяин, на первый взгляд, производил довольно приятное впечатление. Вообще-то крунсяне — крупная раса, но 120-й никоим образом не выглядел громоздким. Он оставлял впечатление доброжелательного, уверенного и энергичного гуманоида, и люди как-то сразу успокоились, расположившись среди гостиной, украшенной, как здесь принято, зеленью. После небольшой паузы Аркет приступил к Делу:
— Не пожелает ли господин 120-й вернуть нам Лоулла за любое вознаграждение, какое только нам по силам?
120-й взглянул на него и, как Белу показалось, фыркнул.
Консорт, схоронившись за ветвями, пытатся, но безуспешно, прочитать мысли крунсянина.
— Я не торгую людьми, господин Аркет. Я бы отпустил Лоулла, будь у меня гарантия, что его не убьют тут же его сородичи, — по их круглым глазам я понял, что коморряне не слишком-то откровенны с союзниками.
А длинноносый господин Ут прямо-таки засверкал очами.
— То есть? — переспросил кто-то из людей.
— Есть у них милый обычай приканчивать послов, если те в плен попадают.
— Ложь, — взвился Лоуллов сопланетник. Зачем же гак глупо попадаться на вранье. Я-то могу все доказать, даже показать:
— Посмотрите сами, — и указал им на экран, прокрутив сцены из памяти моего «покойника», как-то раз он был на такой церемонии.
Мерзкое убийство, по правде сказать. Землянам оно тоже, видно по всему, не понравилось. Но не успели они высказаться, как господин Ут бросился на меня. Некоторое время я с удовольствием наблюдал, как он пытается поколотить мое голографическое изображение, я ведь не кретин, чтобы самому подставляться, после чего пояснил:
— Агрессивность есть свойство иерархических цивилизаций, — и отрадно же мне было видеть, как резко насупились земляне, а их главный спросил:
— Вы ведь не можете дать гарантии господину 120-му? Коморрянин только прошипел:
— Могу дать гарантии, что этого дела мы так не оставим. Идемте, заключил он повелительно, как будто люди были его вассалами.
Произошла заминка, и тут я решил их доконать:
— Вы ведь Лоулла хотели видеть? Так он согласен, можете с ним поговорить.
Не стал я им, правда, сообщать, как мне долго пришлось Лоулла уговаривать, с какой неохотой он согласился на эту встречу. Сейчас он стоял позади меня и сразу же выскользнул к гостям. Едва-едва я успел поставить прозрачную стену — на всякий случай. Секунду-другую оба коморрянина смотрели друг на друга. От них исходило немое напряжение, ощущаемое даже мной. И…и не Лоулл, а тот, другой, отвел глаза. Землянин, по имени Фил Консорт, спросил:
— Как вы себя чувствуете? — Лоулл обернулся к нему, не отрывая в то же время взгляд от господина Ута:
— Прекрасно, лучше, чем раньше.
Эта фраза имела еще один, дополнительный, смысл для его соплеменника. Тот разозлился еще больше, хотя это уже казалось невозможным.
— Вы хотите вернуться домой?
Я не уловил, кто это поинтересовался.
— Нет, — резко ответил Лоулл.
Но это была неправда. Несмотря на все мои старания, он оставался коморрянином до мозга костей, и его до стона тянуло туда, где его ждала быстрая, верная и мучительная смерть. Я понял, что он ведет какую-то свою игру, добиваясь одному ему известной цели.
— Его обработали, — заявил господин Ут.
— Это у нас на Коморре людей обрабатывают, — отрезал Лоулл, — а не здесь.
— Предатель! — завопил представитель Коморры. — Изменник, ты еще…
Мой «покойник», видать, дошел до предела, поскольку закричал:
— А ты… ты убийца. Это ты продал Онка, чтобы стать советником!
Судя по всему, он давно мечтал все это высказать и за эту возможность был готов расстаться с жизнью. На землян жалко было смотреть. Они сидели, разевая рты, как бестолковые статисты и только что успевали следить за событиями. Если бы ненависть была веществом, им бы уже негде было бы повернуться. Лоулл кричат:
— Что, не достать, зубы коротки, да подавись ты своей Коморрой…
Ого, это уже истерика, пора вмешиваться. Я нажал кнопку, и стена между Лоуллом и гостями, загустев, стала непроницаемой. Но страсти за нею продолжали бушевать. Наш представитель, наконец, счел нужным высказаться:
— Вот видите, господин Ут, присутствие Лоулла у нас акт добровольный, так что межпланетные правила соблюдены.
— Я требую экспертизы сознания.
— Во-первых, это возможно, только если он сам согласится. Во-вторых, единых критериев не существует, а стандартные тесты, он, я думаю, пройдет без труда…
— Как вы можете претендовать на контакты с нами, если у вас нет никаких законов и вы не можете укротить собственных людей…
— Что вы, в таких законах мы просто не нуждаемся, наши собратья достаточно сообразительны…
Дальше слушать их мне становилось неинтересно. Я вернулся к Лоуллу, и, надо сказать, вид у него был самый что ни на есть измученный и несчастный. Мне надо было кое-что уточнить:
— Послушай, что они в тебя так вцепились. Ведь ты для них — все равно что мертвец? Он тяжко вздохнул:
— Тебе это очень трудно понять. Это противоречит одной из аксиом Великого Аксиоматика: коморрянин может и должен существовать только среди коморрян на своей планете.
— Но это же. — я чуть не сказал — «глупость», но осекся. Чужие заблуждения надо уважать. Еще один момент был для меня не совсем ясен:
— А что у тебя с господином Утом, все-таки?
— Это очень просто. Ты, наверное, не слишком подробно просмотрел мою память. — Мне стало неловко, но Лоулл, похоже, нисколько не обиделся, просто констатировал это, как факт. — Так вот, когда нас обучают, так сказать, жизненным правилам, считается, что в этот особо опасный период некоторые особи могут уклоняться от догм. Учитель при решении тех или иных задач должен наблюдать за учениками
