Сейчас глобализация, по-видимому, выходит на максимум. Поскольку трансляция координирующего сигнала стала занимать уже не месяцы, недели и дни, как в предшествующие эпохи, а часы и минуты, что обеспечивает Интернет, производство товаров начало постепенно утрачивать чисто национальную, государственную локализацию и распределяться по тем экономическим зонам, где какая-либо промежуточная операция оказывается дешевле. Теперь управляющая фирма может находиться в одном месте, проектирующая организация — совсем в другом, производство исходных деталей — в третьем, четвертом, пятом, сборка и отладка изделия — в шестом и седьмом, дизайн — разрабатывается в восьмом месте, а продажа готовой продукции осуществляется — в десятом, четырнадцатом, двадцать первом… Западные технологии, западные способы производства начинают стремительно распространяться по миру.
С другой стороны, демографический спад в странах Запада и все возрастающая их потребность в низко квалифицированной рабочей силе вынуждает и Европу, и США к импорту трудовых ресурсов с «краев гауссианы». То есть из беднейших, но богатых людскими резервами стран Третьего мира. За период с 1950 по 1998 годы Западная Европа приняла более 20 млн. иммигрантов, а США, Канада и государства Латинской Америки около 34 млн3.
По «дороге глобализации» таким образом идут два встречных потока:
Символом глобализации стала сеть ресторанов Макдоналдс. Ныне она имеет 30 тысяч своих представительств более чем в 120 странах мира. Правда, точно таким же символом глобальных процессов стали сети китайских, корейских, японских ресторанов, распространившихся по всему Западу.
В результате происходит непрерывное перемешивание «национальных реальностей». Мир вместо привычных этнокультурных разграничений приобретает черты фрактальности: между любыми двумя его точками, относящимися к одному множеству (одной экономике, одной культуре), всегда можно поместить третью, относящуюся к другому множеству (другой экономике, другой культуре). Метафорически это может быть выражено цитатой, которую, иллюстрируя процессы глобализации, любят приводить журналисты: «Во Франции английская принцесса с арабским бой-френдом на немецком автомобиле, управляемым испанским шофером, напившимся шотландского виски, разбилась в окружении итальянских папарацци, о чем тут же сообщили российские средства массовой информации».[3]
Таковы основные черты процесса глобализации.
То есть, глобализация — это не своеволие Запада, стремящегося переустроить мир по своему образцу, не прихоть «новых магнатов», мечтающих о власти над человечеством. Глобализация — это закономерный «сквозной» вектор истории, и его не удастся ни «погасить», ни, вероятно, даже сколько- нибудь существенно трансформировать.
Глобализация все равно будет идти.
Другое дело, что, как и всякий исторический вектор, данный процесс является сильно поляризованным. Он по-разному проявляет себя в истоках — там, где подлинная унификация мира только еще зарождается — и в своем высшем развитии, где она уже сейчас переходит в принципиально новую сущность.
Подчеркнем еще раз отличие западной, ныне евро-атлантической цивилизации, включающей в себя Европу и США, от цивилизаций восточных, прежде всего — Китая и Индии. Любая универсальная матрица, представлена ли она светской формой, такой как фашизм и социализм, или формой религиозной, такой как христианство, буддизм, ислам, должна, тем не менее, исполнять несколько базовых функций. Во-первых это когнитивная функция — создание холистической (целостной) картины мира, внутреннее согласованной и понятной каждому человеку. «Земля плоская и покоится на трех китах, которые плавают в Мировом океане». Во-вторых, это функция аксиологическая — создание и освящение, то есть абсолютизация, системы нравственных ценностей, которые в свою очередь определяют все поведенческие стереотипы. «Соединенное богом человек да не разлучит». «Не делай другому того, чего не желаешь себе». Распаковка матричной аксиологии рождает государственные законы. И в-третьих, это психотерапевтическая функция — согласование человека и мира, поскольку личное представление о реальности у конкретного человека, как правило, не совпадает с тем, что он наблюдает в действительности.
Однако главной, хотя и не всегда четко осознаваемой функцией любой матрицы является преодоление «страха смерти», присутствующего в сознании, разрешения известного противоречия между краткостью (ограниченностью) отдельной человеческой жизни и необозримой длительностью (неограниченностью) существования всего человечества. Продолжение в той или иной форме «личного бытия», обретение бессмертия, в каком бы виде оно человеку ни было явлено, — пожалуй, самый мощный аттрактор, обеспечивающий историческое существование каждой матрицы.
И вот здесь проходит граница между Западом и Востоком. «Механизм спасения», который предлагают
«Цивилизации Логоса», то есть культуры, целенаправленно преобразующие реальность, идут по дороге истории гораздо быстрее, чем «цивилизации Номоса», рассматривающие бытие как неизменную данность. В координатах прогресса это различие означает, что европейская (евро-атлантическая) цивилизация намного быстрее прошла не только начальный период индустриальной фазы развития, но и ее конечный этап, который называется модернизацией.
Между двумя этими периодами есть принципиальная разница.
«Начальный индустриализм» (мануфактурное и фабричное производство), хотя и стал сразу же мощным движителем экономики Нового времени, однако на первых порах вовсе не являлся «сплошным»: индустриализация охватила лишь сравнительно узкий, собственно промышленный, сектор и почти не затронула другие области социума. Население даже в передовых европейских странах большей частью еще оставалось аграрным, а организация общества и в идеологии, и в социальных структурах сохраняла в значительной мере прежний, «традиционный» характер. Это проявляло себя, и в жесткой регламентации социума, особенно по политической вертикали, и в ориентации мысли не на новизну, а исключительно на традицию, не подлежащую критическому осмыслению, и в восприятии человека не как личности, обладающей определенной свободой, а как части незыблемой социальной общности — семьи, поселения, профессии, церкви.
