называют «везунчиками», «баловнями судьбы», «рожденными в рубашке» и так далее. Егор как раз к ней и относится. Поверьте, завтра вы не увидитесь. Он пойдет вперед, в наступление... Помяните мое слово, он и до Берлина дойдет! – И вдруг ни с того ни с сего схватил ее руку и притянул к своим губам. Поцелуй получился смазанным, потому что Эллина кисть выдернула, но одного касания хватило, чтоб она ощутила приступ омерзения. Почему-то этот вполне приятный и бесспорно неглупый, интересный мужчина вызывал в ней самые отрицательные эмоции. – Простите. Не сдержался, – пробормотал он, уловив ее настроение. – Просто вы так прекрасны...
Эллина раздраженно пожала плечами и выглянула в окно. Ей хотелось побыстрее доехать, чтобы избавить себя от общества этого человека. К ее счастью, окраина города уже показалась.
– Высадите меня тут! – сказала она Михаилу.
– Я довезу вас прямо до госпиталя, вы, кажется, там сегодня ночуете...
– Не нужно, я хочу пройтись, – и, не дожидаясь, когда он заглушит мотор, Эллина рванула дверцу машины. – До свидания! – бросила она, выпрыгивая из кабины.
– Все равно ты станешь моей, – раздался вслед едва различимый шепот.
– Что вы сказали? – обернулась она к Михаилу.
– Я? – Он сделал удивленные глаза. – Ничего... Вам показалось. До свидания!
– Прощайте, – отрезала она и зашагала по скрипучему снегу в сторону госпиталя.
...Атака началась в девять, и уже в половине десятого стали привозить раненых. Эллина вызвалась помогать санитаркам: подавать бинты, носить воду, передвигать кровати. Орудовать одной рукой было неудобно, но Эллина справлялась более-менее сносно. Главное, было не пропустить Егора, если он поступит. Но проходили часы, а среди раненых его все не было. Значит, действительно «заговоренный»! Или... Уже мертвый?
Когда звук канонады стих, в госпиталь доставили последнюю партию раненых. Их привезли на двух машинах, и когда людей выгружали из первой, Эллина едва не лишилась чувств, увидев Егора. Он выбрался из грузовика сам, но был с ног до головы залит кровью. Она была на волосах, лице, груди, и даже сапоги покрывали бурые пятна.
– Малыш! – страшно закричала Эллина, бросившись к Егору. Тот, услышав ее вопль, поднял глаза и улыбнулся. Затем, махнув рукой, чтоб подождала, стал помогать снимать с грузовика тяжело раненного офицера. Но Эллина все же подбежала и стала ощупывать Малыша, выискивая на нем раны.
– Не путайся под ногами, Элли! – прикрикнул Егор.
– Где? Где рана? Ты весь в крови...
– Да не моя это, – отмахнулся он. – Дубцова!
Только тут Эллина увидела, что тяжелораненый офицер (в него попали аж три пули: в предплечье, живот и ногу) не кто иной, как Михаил. Он был очень плох, метался в бреду и, кажется, бормотал ее имя. Егор взвалил его на носилки и на пару с водителем грузовика потащил их в госпиталь. Эллина бежала за ними следом и нет-нет да и касалась спины Малыша, чтоб убедиться, что он действительно невредим.
Дубцова уложили на свободную койку, поручив заботам одной из медсестер. После этого Егор взял Эллину за руку и вывел на улицу.
– Я приехал попрощаться, – сказал он, заключив ее лицо в ладони и приблизив к своему. – Мы передислоцируемся прямо сейчас... Теперь не знаю, когда увидимся. Наверное, только после победы...
– А когда она будет, Малыш, победа эта?
– Скоро, милая, скоро! – Он нежно поцеловал ее в полураскрытые губы. – Ты побереги себя. И больше не лезь под пули, ладно?
– Его-ор! – послышался из кабины грузовика окрик водителя. – Поехали!
– Ну, все, моя девочка! – Малыш торопливо чмокнул Эллину в губы, в нос, в оба глаза и снова в губы. – Я напишу тебе прямо сегодня! – И он, широко улыбнувшись на прощание, бросился к ревущему грузовику.
– Я буду ждать! – всхлипнула она ему вдогонку.
– Ты там Мишку не бросай! – крикнул Егор уже из кабины. – Побудь с ним, глядишь, он быстрее поправится! – И грузовик, буксанув на раскисшем снегу, помчался прочь от госпиталя.
Эллина смотрела ему вслед и плакала. Но не горько, как раньше, а умиротворенно. Теперь она верила в то, что Егор заговоренный, и знала: он останется невредимым и, как прочил Дубцов, дойдет до самого Берлина.
Когда грузовик скрылся из виду, Эллина вытерла слезы и заспешила в здание. Ей нужно было собраться и поскорее трогаться в обратный путь. Егор обещал написать ей прямо сегодня, поэтому ей необходимо было попасть в Москву так же быстро, как работает полевая почта.
Проходя мимо койки, на которой лежал Дубцов, Графиня вновь услышала свое имя, повторяемое Михаилом в бреду, но не остановилась, а, напротив – пошла быстрее. Она не собиралась выполнять просьбу Егора, более того, ей хотелось больше никогда Дубцова не видеть. «Надеюсь, и не увижу, – подумала она, покидая госпиталь. – Где мы еще можем пересечься?»
Тогда она не знала, что пересекаться с Михаилом ей придется всю жизнь, и забыла о его существовании почти на четыре года, но в 1945-м он напомнил о себе...
Война кончилась! Фронтовики возвращались домой.
Малыш явился в день, когда Эллина его совсем не ждала. Лежала больная в кровати, с распухшим носом и воспаленными глазами. Чихала, сморкалась и глухо покашливала. Самой себе она в таком виде казалась отвратительной и жалкой, поэтому старалась не показываться на глаза даже соседям.
В дверь постучали. Высморкавшись в огромный платок, Эллина сипло крикнула:
– Ну, кто там еще?
Ей не ответили, постучали еще раз. Выругавшись сквозь зубы, Эллина поднялась с кровати. Запахнув теплый байковый халат, шагнула к двери, отперла и только открыла рот, чтобы отчитать незваного гостя, как была заключена в крепкие объятия Егора.
– Малыш? – ахнула Эллина и с визгом повисла на нем. – Вернулся!
– Ну, а куда б я делся? – усмехнулся он и, ласково потрепав ее кудряшки, протянул: – Соскучи- ился....
– Ой, а я-то как... – Тут до нее дошло, в каком виде она предстала перед любимым, и, ойкнув, Эллина отбежала за ширму. – Ты проходи, а я в порядок себя приведу...
– Я не один, Эль. С товарищем. Не хотел его брать, да он прилип как банный лист... – Он вытянул шею, чтобы заглянуть за ширму и посмотреть, как Эллина переодевается. – Но ты не думай, он не надолго. С тобой поздоровается, и мы его выгоним!
– Ну что ж... И товарища зови!
– Миша, заходи!
Услышав это имя, Графиня нахмурилась и посмотрела на дверь.
– Здравствуйте, Эллина, – поприветствовал ее Дубцов. На нем был парадный мундир, на груди медали, в руках букет тюльпанов. – Это вам! – Он протянул ей цветы.
– Добрый вечер, – учтиво поздоровалась с ним Графиня. – Егор, поставь цветы, пожалуйста. – Она указала ему на фарфоровую вазу, а когда тюльпаны оказались в ней, вышла из-за ширмы в брючном костюме. – Хотите чаю?
Михаил согласно кивнул, но Егор погрозил ему пальцем.
– Нет, дорогой, никаких чаев. Я не виделся с любимой женщиной несколько лет и хочу поскорее остаться с ней наедине... – Он шутливо ткнул его кулаком в плечо. – Так что проваливай! Ты поздоровался с ней, цветы подарил, можешь считать программу выполненной...
Дубцов с надеждой посмотрел на Эллину, но она стояла с непроницаемым лицом. Пришлось Михаилу ретироваться. Перед тем как уйти, он попросил:
– Можно я вас сфотографирую? – И вынул из портфеля фотоаппарат.
– Нет, нет и нет, – запротестовала она. – Я болею и ужасно выгляжу...
– Вы прелестны...
– Давайте лучше я вас. Садитесь вот сюда! – Она указала на два стульчика, стоявшие с двух сторон туалетного столика. – А меня как-нибудь в другой раз...
Мужчины послушно заняли свои места, Эллина их сфотографировала. После этого Дубцов ушел, но не
