В то же самое время на окраине Москвы в пропахшей лекарствами и мочой комнате панельной девятиэтажки издал свой последний вздох Борис Коцман.
И Константин Семакин, давний пациент психиатрической клиники, преставился почти тут же.
Самым последним этот бренный мир покинул бодрый пьяница Андрон Свирский. Скончался он после того, как опорожнил стакан «Пшеничной». Сделав это, лег на кровать, блаженно смежил веки и умер...
А за несколько минут до этого перед Эллиной Берг пронеслось последнее воспоминание...
Часть 9
Эллина Берг. Москва. 1971 г.
Глава 1
Графиня сидела перед туалетным столиком и смотрелась в висящее на стене зеркало. Занятие это давно стало для нее непривычным. Когда-то Эллина могла часами любоваться своим отражением, но последние два десятка лет она практически не подходила к зеркалу. Лишь по утрам бросала короткий взгляд, чтобы проверить, нет ли пятен зубной пасты на лице. Расчесывалась она не глядя, а краситься давно перестала. Даже волосы не считала нужным тонировать. Ходила седая. С невыщипанными бровями и торчащими из подбородка редкими волосками. Эллина знала, что выглядит безобразно, но, если захочет, может преобразиться. Для этого достаточно взять в руки пинцет и косметичку, да еще зубные протезы вставить (она сделала их в 1961-м, однако за десять лет воспользовалась ими от силы раз десять – жевать привыкла деснами). Но Эллине совершенно не хотелось себя приукрашивать...
И вот пришел день, когда у нее появилось такое желание. Ни с того ни с сего оно возникло с утра и не отпускало ее весь день. К вечеру, устав с ним бороться, Графиня вставила протезы, взяла пинцет и косметичку и уселась перед зеркалом. Она пристально посмотрела на свое отражение и вынуждена была констатировать, что выглядит даже хуже, чем думала. Не женщина в возрасте, а старая ведьма! Как только Мишка не побрезговал ее насиловать? И ведь не только членом своим в нее тыкал, еще и целовал! Этот волосатый подбородок, эти кустистые брови, сухие, плотно сжатые губы...
Эллина тряхнула головой, чтобы отогнать неприятные воспоминания, и принялась яростно выдергивать волоски из подбородка. Когда с этим было покончено, она взялась за брови. Приведя в порядок и их, Эллина высыпала из косметички давным-давно просроченные тюбики губной помады, коробочки туши, карандаши и стала краситься.
– Эллина! – услышала она голос Андрона. Он звал ее через дверь. – Ты дома?
– Да, – ответила она.
– И я вот пришел, – доложил он. – Не хочешь чайку со мной попить?
Она не стала отвечать. Не посчитала нужным. Эллина неплохо к Андрону относилась, но не церемонилась с ним. Когда хотела, разговаривала, а коли не было настроения, игнорировала. Сегодня она была не расположена к беседам и чаепитиям. Ей хотелось побыть одной.
Макияж Эллина нанесла на удивление быстро. Она-то думала, ничего не получится, ведь она потеряла весь навык, но руки не дрожали, и линии получались правильными и четкими. Тон тоже хорошо лег, хотя пудра уже спрессовалась в один комок, и Эллине пришлось разбивать ее ключом, вытащенным из замочной скважины ящичка. А вот что делать с волосами, Графиня не знала. Красить их было нечем. Можно, конечно, в магазин за басмой сходить, но покидать квартиру у нее не было никакого желания. В итоге Эллина решила повязать голову платком, соорудив из него чалму. Когда-то давно, в прошлой жизни, ей это удивительно шло.
– Эллина Александровна! – донесся из-за двери голос соседки Кузнецовой, приехавшей с дачи за какими-то вещами. – Я вам ключ на зеркале в прихожей оставлю, когда уйду, хорошо?
Шурку она тоже ответом не удостоила: держала во рту шпильки, и разжимать губы лишь для того, чтобы ответить какой-то там соседке, Графиня не считала нужным.
– Вот ведьма, – тихо выругалась Шурка и отошла от двери.
Эллина тем временем повязала чалму и встала из-за стола. Ей оставалось только одеться. Она подошла к шкафу. Вещей Эллина в последние годы практически не покупала. Разве что пару кофт да тройку платьев, которые носила до тех пор, пока они не приходили в негодность. Сегодня же она решила нарядиться. Распахнув дверцу шкафа, она окинула взглядом ряд плечиков, на которых были развешаны роскошные наряды, в коих она щеголяла в былые времена. Все они прекрасно сохранились и, хоть и вышли из моды, смотрелись изумительно. Эллина замешкалась на миг, не зная, что выбрать, но тут взгляд ее упал на длинное платье-халат с развевающимися рукавами. Его она надевала по утрам в тех случаях, когда проводила ночь с мужчиной. Оборки манжет отлично скрывали руки, длинные полы маскировали щиколотки. В нем она была неотразимой!
Эллина решительно стянула наряд с вешалки и облачилась в него. С той поры, как она надевала его в последний раз (за день до ареста, когда у нее ночевал Малыш), она сильно похудела, но все равно халат сел неплохо. Фасон позволял небольшой напуск. Но требовал каблуков. И Эллина сунула ноги в элегантные домашние туфельки. В довершение образа Эллина повесила на шею колье, в уши вдела свои любимые серьги каплевидной формы. Они так зазывно качались и поблескивали, что неизменно притягивали взгляды к шее, которой она до сих пор могла гордиться.
«Вот и все, – сказала своему отражению Эллина. – Я готова... Только к чему? Уж не к смерти ли?»
От этой мысли Эллина повеселела. За жизнь она давно не цеплялась, поэтому умирать было не страшно. Скорее наоборот! Другие боятся ада, но она живет в нем уже столько лет, что...
Эллина послала своему отражению воздушный поцелуй и вышла из комнаты. Она решила попить морса и перекусить. Не умирать же на голодный желудок!
– Эллиночка, – обрадовался ее появлению в кухне Андрон. – А я тут чайком балуюсь...
– Вижу, каким чайком, – поморщилась Графиня, уловив в воздухе запах дешевого портвейна. – Что за гадость ты вечно пьешь? Купил бы водки «Пшеничной», все лучше, чем эта бормотуха...
– Сбегать? – тут же встрепенулся Свирский. – Для тебя я... Даже коньяку могу...
Он задохнулся от переизбытка чувств. Но что самое удивительное – даже не заметил ее преображения. Эллина решила, что спьяну, а на самом деле для Андромедыча она всегда была юной и прекрасной, такой, какой он когда-то ее полюбил.
– Если хочешь сделать мне приятное, – сказала она сухо, – лучше оставь меня одну!
Радость с лица Андрона в один миг испарилась. Понурившись, он встал из-за стола и двинулся к выходу.
– И чашку за собой убери! – бросила ему вслед Эллина.
Свирский послушно вернулся, сграбастал со стола чашку и, залпом допив портвейн, поставил ее в мойку. Затем он покинул кухню, но проследовал не в свою комнату, а ушел из квартиры совсем. Эллина услышала, как хлопнула за ним дверь. Буквально через минуту раздался второй хлопок, это, по всей видимости, убралась Шурка Кузнецова. Порадовавшись тому, что ее больше никто не потревожит, Эллина достала из шкафчика печенье, налила морса из клюквы и пошла к себе. По коридору передвигалась осторожно, глядя под ноги, чтобы не споткнуться о строительный мусор. Поэтому она не сразу заметила, что в прихожей кто- то есть...
– Здравствуй, – услышала Эллина и вздрогнула всем телом. Стакан выпал из ее руки и разбился, брызнув в разные стороны осколками стекла и красными ягодами клюквы. – Извини, что испугал...
Эллина подняла глаза и посмотрела на незваного гостя с надеждой. Ей хотелось, чтобы она ошиблась, узнав по голосу Малыша. Но нет. Это был именно он! Все тот же Малыш, которого она помнила, несмотря на то что все годы замарывала его образ черным дегтем, только сильно повзрослевший. Именно повзрослевший, а не постаревший, потому что выглядел он прекрасно, был так же строен и гладколиц, как когда-то, но стал гораздо солиднее и как будто благороднее. Мальчишеского обаяния в нем осталось мало, зато появилась породистость, делавшая его еще более привлекательным.
– Здравствуй, – поздоровался с ней Малыш. – Могу я поговорить с тобой?
– Нам не о чем разговаривать, – отрезала Эллина ледяным тоном. Внутри у нее все клокотало, но она умудрилась сохранить спокойствие.
– Пожалуйста, выслушай меня...
Графиня молча повернулась и прошла к себе. Егор, хоть его и не пригласили, последовал за ней. В руках он держал какую-то папку. Войдя в комнату, Егор протянул ее Эллине со словами:
– Я хочу показать тебе это!
