– Вот и отлично. Кирпич мне нужен.
– Сколько?
– Ящик.
– Ну, мать, это ты загнула... Где ж мы его тебе?..
– Любой, пусть даже некондиционный. Битый тоже подойдет. И цемент. А еще мастерок. Все сейчас надо, пока в квартире никого нет, чтоб разговоров избежать.
– Где ж мы тебе его сейчас возьмем?
– В подвале, где ж еще. Я видела, как вы туда кирпич таскали, чтобы сараи там сделать. Его там видимо-невидимо, не убудет...
– Так все подотчетное же, – запальчиво проговорил бригадир каменщиков.
– Так я плачу-то двойную цену, – в тон ему ответила Эллина.
– Не, мать, не пойдет...
– Как хотите, могу с прорабом вашим договориться, да только в этом случае денежки он получит, а в квартиру кирпич тащить все равно вам придется...
– Ладно, уломала, – усмехнулся бригадир, потом полюбопытствовал: – А на черта тебе кирпич?
– Хочу комнату свою на две разделить, и во вторую жильцов пускать.
– Ну, даешь! А кто тебе стену-то класть будет?
– Да мужик-сосед. Он умеет.
Бригадир хотел предложить ей услуги своих ребят, но старуха уже шагала к подъезду.
– В тридцатую квартиру несите! – крикнула она через плечо. – Расчет после получения...
Она старалась не смотреть на труп Малыша, пока ломала кладку (в их доме последний месяц постоянно что-то грохотало, и Графиня не боялась привлечь шумом внимание соседей), вытаскивала из ящика кирпичи, замешивала раствор. Но вот пришел момент, когда ей нужно было не просто взглянуть на него, но еще и дотронуться. «Боятся надо не мертвых, а живых!» – сказала себе Эллина и, подхватив Егора под мышки, поволокла к проему. Он оказался невероятно тяжелым, но она и не такое в своей жизни таскала, поэтому справилась. Впихнув Малыша в нишу, она задрала голову вверх, надеясь через маленькое отверстие дымохода увидеть звезды, но их не было. Как и луны. В небе было так же черно, как у нее на душе...
Графиня выбралась из ниши и стала споро закладывать отверстие. Руки ее помнили, что надо делать, глаза безошибочно определяли, куда класть очередной кирпич. Эллина возводила стену не между комнатой и нишей, а между собой и Малышом. Много раз она делала это мысленно, чтобы его забыть, однако воображаемая стена то и дело рушилась, но вот эта, выложенная собственными руками, должна простоять до тех пор, пока за Эллиной не придет смерть с косой и не заберет ее туда, где ничто, даже воспоминания не принесут ей боли...
Когда последний кирпич встал на место, Эллина в изнеможении опустилась прямо на пол, но буквально через минуту поднялась и стала собирать строительный мусор в большой мешок. Наполнила его. Взвалила на плечо. Потащила на улицу, чтобы вытряхнуть в общую кучу. Сделав это, она вернулась в квартиру и повторила «операцию» много раз, пока в комнате Кузнецовых не осталось ни осколочка кирпича, ни крошки цемента. Затем она помыла пол, взяла со ступеньки стремянки молоток, заперла дверь, вернула ключ на полочку у зеркала и пошла в ванную. Там она тщательно протерла орудие убийства и отнесла его в кладовку, затем сняла с себя испачканную одежду, постирала ее, вывесила. Помылась. И обнаженной пошла в комнату. Легла. Закрыла глаза. Перед тем как погрузиться в сон, подумала: «Теперь я начинаю новую жизнь. Жизнь в ожидании смерти. Надеюсь, ждать придется недолго...»
Едва это воспоминание пронеслось перед умирающей Графиней, как на электронном табло аппарата, к которому она была подключена, ломаная линия сменилась прямой. Сердце Эллины Берг остановилось. А душа, блуждающая по запутанным лабиринтам прошлого, вдруг нашла прямой и светлый путь и понеслась по нему вперед. Туда, где ее встречал тот, кого она любила всю жизнь, и кого, умирая, простила...
Ее Малыш...
Эпилог
Эллину Берг, Егора Данченко и Михаила Дубцова похоронили на одном кладбище. О том, кем Графиня приходится Саше, Лара долго молчала. Но однажды, когда они пришли навестить ее могилу, все же решилась и рассказала.
Алекс воспринял новость на удивление спокойно.
– Ты рад или расстроен? – спросила у него Лариса, не сумев прочитать по лицу, какие эмоции он испытывает.
– Ни то, ни другое, – пожал он плечами. – Расстраиваться глупо, а радоваться нечему... Я принял это как факт, не более того! – Он задумался. – Ничего не чувствую к ней, честно... Правда, уважение к Графине как к личности и восхищение ею как женщиной у меня как-то сразу испарилось... Не могу я восхищаться человеком, способным бросить своего ребенка... И уж тем более воспринимать Графиню как собственную мать... Поэтому забудем об этом, хорошо?
Больше они к этому разговору не возвращались. А вот о чем беседовали чаще обычного, так это о предстоящей женитьбе. Алекс стал уговаривать Лару узаконить отношения чуть ли не в первый день их совместного проживания (съехались они сразу, как только Алекс вернулся из Тюмени, куда летал, чтобы уволиться с прежней работы), но Лариса долго отказывалась. И не потому, что была не уверена в нем, Саше, или в себе, просто не видела необходимости в пресловутом штампе: с Толей она была расписана, и что толку? Когда же Лара сдалась, препятствием к новому браку послужил так и не расторгнутый старый. Дело было в том, что, науськанный своей малолетней акулой, Толя пожелал делить имущество через суд, намереваясь заполучить не только квартиру, в которой они жили, но и половину коммуналки.
Пока велась тяжба, Лара с Алексом обитали в квартире Дубцовых. В коммуналку же только иногда наведывались, не начиная там ремонта до тех пор, пока суд не примет окончательное решение в пользу Белозеровой. Когда же Лара стала полноправной собственницей бывшей коммуналки, а также свободной женщиной, они с Алексом подали заявление в загс.
Переехав в Москву, Данченко стал работать в команде Сергея, возглавляя его службу безопасности, и теперь братья виделись постоянно. О тайнах старшего Дубцова Алекс, как и обещал бате, Сергею ничего не рассказал. Но пришел день, когда он был вынужден нарушить обещание. А все из-за письма, которое можно было назвать посланием с того света!
Алекс обнаружил его в почтовом ящике. Письмо пришло в фирменном конверте детективного агентства «Дедукция». Вскрыв его, Алекс прочел следующее:
«Александр, пишет тебе Эллина Берг. Надеюсь, мое письмо все же дойдет до тебя. Я сделала все, чтобы ты получил его, а именно: обратилась к услугам сразу двух детективных агентств, в надежде что хоть одно из них найдет тебя и переправит мое послание в нужное время. Не знаю, в курсе ли ты, что твой приемный отец Михаил Дубцов сломал жизнь Егору и мне, но это сейчас не важно. Главное, я хочу ему отомстить. Не уверена, что мне удастся сделать это при жизни, но надеюсь, получится хотя бы после смерти. Мне известно, что сын Мишки Сергей рвется во власть. Предполагаю, что он захочет взлететь на самый верх, то есть стать президентом. Я ничего не имею против его самого, но его отцу я когда-то пообещала, что отомщу ему за себя и Егора, и вот я это делаю. Досье, что вложено в конверт, может уничтожить карьеру Сергея. Если хочешь, воспользуйся им: обнародуй или продай младшему Дубцову. Не хочешь, выброси, все равно существует оригинал и еще одна копия этих документов, и она, копия, окажется у телевизионщиков. Короче, от твоего решения ничего не изменится. Но я даю тебе право выбора. И фору два дня...
После прочтения этого послания Алекс отправился к брату и все ему рассказал. Досье, естественно, он отдал Сергею, и тот по примеру Ларисы его сжег. Но спустя два дня, как и было обещано Графиней, по телевидению показали сюжет о Михаиле Степановиче Дубцове, отце известного политика Сергея Михайловича Дубцова, оказавшемся агентом фашистской разведки, то есть предателем.
Сергей Дубцов подал в суд на журналиста, снявшего сюжет, а также на канал, по которому он прошел. Он обвинил телевизионщиков в фальсификации данных и клевете. Поскольку представленные суду материалы (те самые копии досье) были не оригинальными, то эксперты не смогли со стопроцентной уверенностью сказать, что фальсификация не имела места. Иск Сергея Дубцова был удовлетворен.
