цвет. Элиа похлопывал по боку Дона, нетерпеливо перебирающего ногами, и старательно вдыхал еще по- зимнему холодный утренний воздух. За спиной у него висел заплечный мешок, в котором лежала подаренная Кирен книга.
Ольг в последний раз проверял ничего ли не забыто. Сумки были приторочены к седлу Дона – громадный конь с легкостью поднимал Ольга, Элиа и все их вещи впридачу. Кошель с золотом висел у него на поясе: деньги они поделили пополам, но Элиа свои доверил другу, справедливо рассудив, что у серьезного на вид тана их не украдут, да и сам он их не потеряет.
Кирен вышла на крыльцо, кутаясь в теплую пуховую шаль. В руках у нее был сверток.
– Это,- сказала она, протягивая его Ольгу,- Вам на первое время.
В мешочке что-то весело зазвенело, и он сразу понял что там.
– Не надо,- сказал он,- Правда, не надо.
Красивое лицо Кирен озарила лукавая улыбка. Она подошла к Элиа, и тот, понимающе усмехнувшись, взял деньги. В конце-концов, не взять то, что дают от чистого сердца, значит обидеть дарящего. Ольг недовольно скривился, но промолчал, решив про себя, что как только постоялый двор скроется из виду, Элиа крупно попадет.
– Прощай, малыш,- сказала Кирен, обнимая мальчика,- Мне почему-то кажется, что ты найдешь то, что ищешь. Если вдруг встретишь дракона, не забывай про рассказы тетки Кирен.
Элиа улыбнулся – он прощался с легким сердцем. Насчет Ольга он не знал: ночью, когда вернулся Ольг, он уже спал, а утром ничего не спрашивал. Не то, чтобы было неинтересно, но с таном всегда так: от вопросов он отмахивался, а уж потом мог рассказать все сам.
Ольг стоял перед Кирен, высокий – на голову выше нее – и настолько похожий на своего отца, что у нее захватывало дыхание. Те же упрямые серые глаза, тронутое легким загаром, белое от природы тонкое лицо. Перед ней словно был ЕЕ Ольг, не оставивший ее из-за каприза сына, не погибший глухой осенней ночью в древнем замке посреди северных лесов.
Ольг, повинуясь какому-то порыву, опустился на одно колено, но Кирен торопливо подняла его.
– Прости,- прошептал он.
Элиа, о чем-то рассказывая Дону, деликатно отошел в сторону и смотрел сейчас на поднимающееся солнце.
Кирен взяла его руки в свои:
– Береги себя,- сказала она,- Себя и Элиа. Ты нужен ему.
Нет, поправил ее Ольг в мыслях. Это он нужен мне. Без него я бы вернулся в Нарит и был бы мертв, так и не простив себе того, что тогда натворил. Без него я бы не встретил тебя.
– Прощай,- тихо сказал он.
Кирен поправила его:
– До свидания.
– Поехали, Элиа!- крикнул Ольг и резко вскочил на коня.
Заря давно уже превратилась в яркое утреннее солнце, и они исчезли за линией горизонта, а Кирен все стояла на крыльце и зябко куталась в шаль.
Ольг всегда любил путешествовать один. А если со спутником – то с таким же бывалым воином и странником. Тогда можно было гнать, не щадя себя и очутиться там, где нужно, гораздо раньше намеченного срока. Сейчас же, с Элиа, который даже в седле умудрялся держать раскрытой книжку, а когда не читал, то любовался окрестностями, они, по мнению тана, плелись как улитки.
Так что, на полях уже дотаивал снег, а до моря, по подсчетам Ольга, было еще недели две такого пути.
Сейчас же они дошли до города, на карте обозначенного как Келон. Крупный торговый город располагался на месте слияния великой Раниен с двумя небольшими притоками: бурлящей холодной Краен, и тихой Межи.
Они увидели это слияние сверху, с высокого обрывистого берега и застыли, пораженные красотой. Слева, на берегу неторопливой узкой Межи, виляющей среди заливных лугов, блистали крыши келонских домов. Прямо перед ними раскинулась сама полноводная Раниен, по которой, ломаясь, плыли грязно-белые льдины.
А на обрыве, рядом с ними стояла одинокая небольшая башня из серого камня. Элиа дернул Ольга за рукав:
– Что это?
Тан кинул взгляд на небольшую по сравнению с наритскими, башню и ему, в отличие от Элиа сразу все стало ясно. На земле, на равном расстоянии друг от друга располагались каменные круги – остатки фундамента.
– Здесь была сторожевая крепость, – сказал он,- Видишь бойницы для лучников? Остальные башни разрушены, и крепостную стену тоже кто-то сломал. Наверное, завоеватели,- произнес Ольг и сам пожалел, что заговорил об этом. Элиа судорожно схватился за его руку, и тан понял, что он тоже сейчас воочию видит сцену нападения.- А может,- добавил он,- Крепость стала не нужна, и местные житель растащили стену и башни на камни для своих заборов.
И в этом тоже был свой смысл: Келон был большим городом с хорошо обученными воинами – вряд ли кто-то рискнул бы напасть на него, не боясь резкого и немедленного отпора. К тому же, Нарит был расположен поодаль от городов и других замков, а от Келона недалеко и до моря, и до столицы.
– Да,- поспешил согласиться Элиа,- Скорее всего так и было.
– Пироги!- громко кричал зазывала,- Пироги с мясом, с рыбой, с грибами! Горячие, только из печки! Пироги!
Кларенс открыл глаза и вдохнул полной грудью запах только что испекшихся пирожков с грибами. Хотелось пить, а еще больше есть. Но никто ему, бездомному бродяжке, пирогов бы не дал. По крайней мере, не здесь, не в этом городе, где каждый торговец знал, что такие вот маленькие бродяги норовят не только вчерашний пирог с прилавка стянуть, но и кошель с пояса.
Денег у Кларенса было две медные монеты – их самое большое хватило бы на кружку горячего чая в одном из задрипанных кабаков Келона. Он подкинул их в воздухе. Монетки, тоскливо зазвенев, улеглись обратно в грязную ладонь.
В животе что-то заурчало, и Кларенс решительно поднялся на ноги, запахнул на себе нетеплую оборванную куртку, и выбрался из своего жилья. Его жилищем был закуток в тупике одной из торговых келонских улиц, наполненный тряпьем и мусором. А сам Кларенс был одним из многочисленной орды бродяг, которые есть в любом крупном городе, особенно, если город этот славен своими торговыми делами. Только вот Кларенс, в отличии от большинства этих людей, был одиночкой. За что и платился тем, что не каждый день ел и пил. В больших ватагах всем доставалось хоть по кусочку.
По улице, полной лавок и трактиров, двигалось большое количество народа: здесь были и горожане, вышедшие запастись продуктами, и крестьяне с окрестных деревенек, приехавшие на людей посмотреть и себя показать, и купцы со всех концов страны. Но у крестьян брать, как известно, было нечего, а горожане слишком хорошо знали, что может натворить такой вот оборванный бродяжка.
Кларенс уже подумывал уходить на другую улицу, когда увидел их. Двое мальчишек шли по мостовой. Один из них, помладше него года на два, держал в руках поводья огромного
