взрослый-то сможет, а с самострелом справится и ребенок. Элиа стоял с недовольным лицом, но потом мальчишество все-таки в нем взыграло, ведь и он в детстве сражался на деревянных 'мечах' и играл в солдатики.
Для себя Ольг взял второй меч – ему понравилась искусная работа мастера. Простая деревянная рукоять, перемотанная выделанной кожей, удобно ложилась в руку, а лезвие было просто чудесное – тонкое, гибкое, серебристое.
– Ну как?- спросил он у Элиа, нагруженного всяким оружием. Тот ответил, то вынимая свой первый меч из ножен, то вставляющего его обратно:
– Интересно.- ответил Элиа. Все-таки, он не пылал такой любовью к оружию. Да и владеть им не умел. Но зато добавил честно,- Красиво.
Ольг довольно улыбнулся: его, хоть он и сам себе в этом не признавался, зачастую к оружию влекла его красота. Не та холодная, смертоносная красота, подобная очарованию ядовитой змеи, а работа настоящего мастера, с любовью ковавшего тонкий блестящий клинок.
Выходя из переулка, где жили и творили мастера металла, они услышали шум драки.
И Ольг сразу посерьезнел, забыл о красоте оружия и вспомнил о его предназначении, потому что бой был нечестным. Двое взрослых сильных парней с удовольствием и со знанием дела избивали худого мальчишку примерно его возраста. Элиа схватился за его ладонь.
– Это он!
– Кто?
– Ну, тот, которого мы… ты отпустил. Вор.
Очевидно, решил Ольг, парень не учится даже на своих ошибках. Кто-то его не пожалел, и правильно сделал, что не пожалел, ведь все боги учат, что воровство – грех, а за грехи надо платить. И все же: двое на одного… ну, забрали бы кошель обратно… ну сдали бы страже городской или сами научили, что почем, но вдвоем, да еще и лежачего. Ногами.
Элиа не стал ничего говорить. Если бы он начал скулить, что нельзя позволить человека убить, что он – тан, и все такое, Ольг бы стерпел и прошел бы мимо, напомнив поговорку ' За что боролся, на то и напоролся', но Элиа просто стоял и смотрел, а огромные карие глаза наполнялись слезами, и Ольг выдернул свою руку.
Двое рослых и сильных, наверное, парней полетели в разные стороны, как котята, причем тан особо ничего и не делал, будто играл.
– Защитника нашел, паскуда!- заревел один из парней и снова двинулся в сторону бродяжки. Пожалуй, движение тана заметил только Элиа и через мгновенье нападавший красиво летел на мостовую. Второй нападать не рискнул. Ольг брезгливо, носком сапога поддел богато вышитый кошель и пнул в их сторону.
– Пошли прочь!- властно сказал он, и они послушались. Видно, привыкли выполнять чужие приказы.
Элиа спешно отвязал от седла мешочек с лечащими травами, и подбежал к скорчившемуся на заплеванной мостовой парню.
– Жив?- поинтересовался Ольг,- Мало тебе от меня досталось, бестолочь?
Юноша усилием воли поднял голову, и в сумерках зло сверкнули зеленые глаза:
– Да пошел ты…
– Ольг, помоги,- попросил Элиа, пытаясь откупорить бутылочку с очень крепким вином – для обработки ран. По лицу юного вора тянулась глубокая кровоточащая царапина,- Как тебя зовут?
Мальчишка помедлил мгновение:
– Кларенс,- сказал он. Имя было какое-то заржавевшее, как будто им давно уже никого не называли, и он с натугой повторил,- Меня зовут Кларенс.
Как же давно он не вспоминал своего имени… Он был никто на этих грязных улицах, здесь имен не спрашивали. Имя было частью того светлого и доброго прошлого, когда маленькому мальчику с зелеными глазами в голову бы не пришло, что однажды он будет жить прямо на улице и драться за кусок черствого хлеба.
Тот из двух мальчишек, что спросил его об имени, мягко сказал:
– А я – Элиа. Слушай, Кларенс, где больно? Руки, ноги? Переломов нет?
Кларенс вслушался в тело: да, били его жестоко, но он к побоям привык. Переломов не было, хотя все тело превратилось в один сплошной синяк.
– Нет. Все в порядке. Спасибо.
– Элиа, пошли!- окликнул мальчика старший, что так легко раскидал двух сильных, обученных бить, мужчин. Кларенсу почему-то казалось, что он и восьмерых победит не запыхавшись.
– Погоди.
У Элиа были добрые руки. Кларенс в полузабытьи чувствовал, как он обрабатывает его царапины. Как странно, командует им Ольг, но Элиа все равно делает, как считает правильным. Как странно… Темнота обволакивала его со всех сторон, и Кларенс проваливался в черную бездну, не имеющую названия.
Откуда-то издалека доносились голоса.
– Ольг, он, кажется, потерял сознание. Что делать?
– Отойди-ка, – ответил второй голос. Кларенс почувствовал, как кто-то с силой бьет его по щекам, и открыл глаза. Даже ранний весенний вечер показался ему нестерпимо ярким. Над ним склонилось тонкое лицо с сердитыми серыми глазами,- Ты когда ел в последний раз?- спросил тан Ольг.
Кларенс попытался вспомнить, но не смог и покачал головой:
– Давно.
– Как давно?- разозлился Ольг,- День, два, три?
– Не знаю,- каждое слово давалось ему с неимоверным трудом, будто он не говорил, а мешки на пристани таскал,- Не помню.
Элиа тихонько охнул. Ольг поднял Кларенса, легко, как тряпичную куклу взвалил на плечо и понес к Дону.
– Держись крепче, – приказал он,- Элиа, не отставай. Черт, полдня в этом дурацком городе, а уже опять нашли приключения на свою голову.
Кларенс покачиваясь, сидел на спине огромного коня. Он хотел спросить, куда его ведут, но сил не хватило даже на это. Голод, отчаянный бег, драка – все навалилось разом. Он мог лишь надеяться, что его ведут не к городской тюрьме, и не до ближайшего патруля стражников, которые воров совсем не любили.
В Келоне за доказанный случай воровства в первый раз били плетью, во второй – кнутом, а в третий –
На спине Кларенса уже были и тонкие шрамы от плетки и толстые, незаживающие рубцы от ударов кнутом.
Ольг долго смотрел на шальные язычки пламени, танцующие в камине. Что я наделал, спрашивал он сам у себя, но ответа не находил. Спас вора и обормота, а ради чего? Все равно завтра, как только они с Элиа уйдут из города, этот Кларенс снова вляпается в какую-нибудь историю…и
