Хроники Торинода: вор, принц и воин

давай чего-нибудь купим, а?

– Давай лучше продадим,- ответно предложил Ольг,- Тебя, например, чтобы не шумел.

Фалина прыснула, Элиа приготовился закрывать уши, чтобы не слышать лавину ругани, а Кларенс сходу придумал сотню остроумных ответов, но так ничего и не сказал. Он смотрел на Салима, сидевшего раньше в повозке Фалины. Раненый стражник медленно заваливался набок, из под повязки на голове текла тонкая струйка темной крови.

– Салим,- крикнул он и рывком перелетел на сидение повозки,- Лекаря, кто-нибудь!- раздался над торговой площадью отчаянный крик.

Элиа нащупал на седле сумку с лекарственными травами, подбежал к Кларенсу.

– Вот,- протянул он мешочек,- Надо остановить кровь.

Кларенс не стал говорить, что все было напрасно. Кровь надо было останавливать не снаружи, а внутри. Салим умирал.

– Не надо,- прошептал Кларенс побелевшими губами,- Ольг уведи его.

Тан быстро прижал к себе мальчика и оттащил от коляски. Вокруг них уже образовалось пустое молчаливое пространство.

Было у Кларенса одно последнее, заветное средство, показанное отцом много лет назад. Маленький сын лекаря однажды видел, как отец излечил смертельно раненого в уличной потасовке юношу не с помощью лекарств и трав, а особым искусством, отдав собственную жизненную энергию. После этого отец спал два дня, восстанавливая силы, но парень выжил. Когда умирала мать, отец вновь попытался сделать это, но надорвался сам. Кларенс потом долго винил себя, что не смог помочь ему, спасти хоть кого-то из родных.

Он вспомнил объяснения отца, положил обе ладони на лоб Салима и закрыл глаза. Очевидцы клялись потом, что из-под пальцев сосредоточенного мальчика выскакивали крохотные искорки, похожие на те, что бывают, когда зажигаешь огонь от трения двух кусков дерева.

Сначала похолодели пальцы ног и рук, потом все тело, но в мозгу гулко стучала одна единственная мысль – спасти. Кларенс почему-то не боялся, что у него ничего не получится, все страхи остались за тем мгновением, когда решился. Словно его вела чья-то уверенная рука, подбадривал теплый голос, так похожий на отцовский.

Кларенс открыл глаза, когда почувствовал, что у Салима выровнялось дыхание. С лица раненого спадала мертвенная бледность, и тонкая струйка крови на виске запеклась. Кларенс осторожно убрал с его головы руки и увидел, что на лбу отпечатались два темных следа- шрама.

В толпе раздался изумленный вздох, Кларенс краем глаза увидел как через площадь, расталкивая зевак бежит полный человек в традиционной одежде целителя – белое с красным. К нему подошел Ольг, во взгляде серых глаз читался нешуточный суеверный испуг. Тан лишь слышал, что раньше, в незапамятные времена жили люди умевшие лечить вот так, одним прикосновением. Такое умение, рассказывали ему, передавалось из поколения в поколение, от отца к сыну. Этому нельзя было научить стороннего человека, целительство должно было быть в крови.

– Ты как?- спросил он у побелевшего Кларенса.

– Жить буду,- коротко, одними губами пообещал новоявленный лекарь и свалился, потеряв сознание.

* * *

– Чего еще я о тебе не знаю, друг бродяга?- раздался чей-то любопытный голос над ухом. Кларенс открыл глаза и увидел сероглазое ольгово лицо. Комната, в которой они находились, была ему незнакома, но в то же время как-то безлика. Постоялый двор, понял Кларенс. Как так вышло, что из шумной торговой улицы он попал в гостиницу, знать не хотелось. Он только догадывался, что времени прошла не одна минута, как казалось после забытья.

В комнате кроме них двоих никого не была, но Ольг сам сказал, не дожидаясь вопросов:

– Фалина показывает Элиа город. Они, наверное, у градоправителя.

– Одни?- прохрипел Кларенс. Во рту было сухо.

– Нет. С ними Салим и другие.

– Салим?!

– Да, он вчера встал.

Салим вчера встал. Это значило, что Кларенс лежит так не первый день, ведь Салим был ранен очень тяжело. Кларенс не знал наверняка будет ли он видеть: кровоизлияние в мозг могло вызвать полную слепоту.

– Давно я…

– Три дня. Мы уж думали ты все…отдал все силы. Кто тебя такому научил?

– Отец. Я же говорил, что он был лекарем.

– Ага,- зло сказал Ольг,- А мать королевской дочкой. Да я тебя убить готов за такие фокусы! Ты бы видел себя после этого – краше в гроб кладут! Фалину напугал, Элиа, и… меня тоже.

– Ох, какой ты чувствительный,- съязвил Кларенс, аккуратно сел, убрал с лица длинные волосы. Голова слегка закружилась, и очень хотелось есть, но он чувствовал себя целым и невредимым,- Обедать в этом городе принято?

Ольг улыбнулся:

– Пошли вниз, бродяга. Сегодня угощаю – ешь, что хочешь в любом количестве.

– Почаще надо терять сознание, глядишь, и питаться начну нормально,- ухмыльнулся Кларенс.

Внизу, как и во всех мало-мальски приличных постоялых дворах, прочно обосновался трактир. Возможно, все было наоборот: сначала хозяин кормил приезжих, а уж потом додумался, что выгодней будет сдавать им комнаты. В торговом богатом Форое моряки вряд ли держались за каждую монету, поэтому дело оказалось прибыльным. Во всяком случае, заметил Кларенс, здешние трактирщики кормили куда лучше келонских, воспоминания о которых еще были свежи в его памяти. Даже воздух, несмотря на сравнительно ранний час уже настолько пропитался запахами, что в него, как в бульон можно было обмакивать хлебную корочку и начинать есть. Впрочем, хлебом не обошлось. Воспользовавшись неосторожным обещанием Ольга, Кларенс попросил принести редкость – супа из акульих плавников. Суп оказался вкусным, но не настолько, чтобы можно было так восхищенно о нем говорить, как порой говорили гурманы, и не очень-то отличался от обыкновенной ухи. Дальше Кларенс экспериментировать не стал – ел обычное жаркое, а Ольг задумчиво поглощал жареную рыбу. Рыба в портовом городе продавалась едва ли не даром, а уж жареная и вовсе считалась блюдом для бедняков, но Ольг не жаловался. В его краях почему-то мало ели рыбу – по крайней мере, считалось, что воин должен питаться исключительно мясом и дичью. Запивали еду кто чем: Ольг выглядел старше и внушительней, поэтому ему подали эль, а Кларенсу досталась горячая настойка каких-то трав. Запах от его кружки был настолько ароматным, что Ольг отложил свое пиво и заказал такой же напиток. Пробегающая девушка-служанка рассказала, что напиток называется чаем, а листья, которые заваривают кипятком, привозят из далекой страны по ту сторону моря. Здешний хозяин в чай добавлял оставшиеся с прошлого лета сушеные листочки и плоды земляники, смородины, вишни и других ягод.

– Рассказывай, – потребовал Кларенс, наевшись. Он, конечно не вечно сующий нос во все Элиа, но тоже достаточно любопытен,- Что тут происходит?

Ольг пожал плечами: за эти три дня многое случилось. Выбранный правитель Фороя (Ольгу было в диковинку, что правителя выбирают, но моряки всегда отличались